Арина Теплова - Крепостная

Груша уже сидела у зеркала на небольшом канапе без спинки и пыталась расчесать волосы. Князь подошел к столу, взял дольку яблока из тарелки с фруктами и проворно съел ее. Затем, подойдя к небольшому секретеру, достал оттуда некую вещь и приблизился к девушке сзади. Смотря на отражение Груши в зеркале, Урусов чуть склонился к ней. Она с удивлением ощутила, что от Константина совсем не пахнет табаком. Лишь приятный запах можжевельника и чего-то лесного окутал ее. Его дыхание отдавало свежестью яблока, и она поняла, что князь специально съел дольку фрукта и только после подошел. Удивленная и польщенная тем, что Урусов явно пытается угодить ей, она как-то вся затрепетала, ощутив, как ей приятно, что князь столь галантен и вежлив по отношению к ней.

— Посмотри, Грушенька. — Он протянул руку и открыл коробочку, которую держал в ладони. На белой ткани лежала большая инталия, выполненная из фиолетового аметиста. Тонкий прекрасный профиль девушки был выдавлен в прозрачном сверкающем камне. — Тебе нравится?

Груша, невольно отложила расческу и с интересом посмотрела на драгоценность, которую вложил ей в руку князь.

— Какая прелесть, — прошептала она. — Никогда не видела такого большого аметиста.

— Я дарю ее тебе, душа моя. А этот чудесный профиль как будто списан с тебя, ты не находишь?

— Ну что вы, не надо, — замялась Груша, подняв на него взор. Урусов проворно присел на корточки, и его лицо оказалось как раз на уровне ее глаз. Ее яркий чудный взгляд, направленный на его лицо, засветился в этот момент, и Константин глухо проникновенно произнес:

— Я купил ее в Вене год назад. Отчего-то эта драгоценная вещица сразу же привлекла мое внимание, и я приобрел ее на аукционе. Какого же было мое изумление, когда этой весной я увидел твои глаза, точно такого же цвета. Правда, с этой инталией связана трагичная история. Некогда она принадлежала очень богатой девице из знатной семьи. Но та влюбилась в простого рыбака. Ее семья была против их брака, и девушку насильно выдали замуж за другого. Несчастная сошла с ума от горя и умерла от эпилепсии. Но я не верю во все эти истории и поверья о камнях, — усмехнулся Константин. — Она твоя, Грушенька…

— Благодарю, — прошептала девушка. — У меня никогда не было такой дорогой вещи.

— Поверь мне, она не последняя, — с каким-то тайным намеком заметил князь и пальцами поласкал ее щеку. Оставив драгоценность на столике, он выпрямился и, отступив от девушки, остался стоять рядом. Груша, несколько раз проведя пальцами по инталии, улыбнулась и вновь взяла расческу в руки. Урусов так и стоял рядом и следил за каждым движением девушки.

— Могу я высказать пожелание? — как-то заискивающе и в то же время властно спросил он. Она обернулась и посмотрела в его серебристые сверкающие глаза.

— Да?

— Собери волосы на затылке в хвост и все. И немного выпусти с боков, короткие пряди, — заметил Урусов, ласково, с наслаждением проводя ладонью по ее светлым волосам и чуть зарываясь в них пальцами. — Мне нравится, когда они свободно светлой копной падают сзади на твою спинку, малышка. — В следующий момент он быстро склонился над ней и поцеловал девушку в макушку. Через миг выпрямившись, он добавил: — Не буду тебе мешать…

Позже князь помог Груше выбрать из каталога изысканные модные платья, которые, по его мнению, наиболее подходили девушке. А спустя час Урусов вошел в комнату сестры и, протянув ей каталог с закладками, поинтересовался:

— Надеюсь, ты уже выбрала платья для себя? Завтра Елагин едет в Москву по делам. Я прикажу ему заехать в салон, чтобы он сделал заказ на новые туалеты для Груши.

— Для Груши? — опешила Татьяна и оторвалась от чтения книги.

— Я что-то неразборчиво сказал? — недовольно спросил Константин сестру.

— Нет, просто… я еще почти ничего не выбрала, — замялась Татьяна.

— Так выбирай! — холодно велел Урусов. — Иначе останешься без обновок. У тебя есть время до вечера.

Урусов покинул комнату сестры так же стремительно, как и вошел две минуты назад. Татьяна громко позвонила в колокольчик и приказала позвать к себе Прошу, надеясь выведать у нее, что же происходит в доме, и почему Константин сам хлопочет о новых нарядах для Груши.

Время с утра до обеда Груша провела в компании Урусова, который ни на минуту не отпускал девушку от себя. С его позволения она только переоделась в более подходящее для дневного времени платье из легкого голубого шелка. Все утро князь расспрашивал ее о том, что она любит есть, какие книги читает и что ее забавляет. Затем показывал ей диковинные вещи, которые привез из-за границы и которые хранились в стеклянном шкафу в его спальне. А после долго беседовал с девушкой в библиотеке, обсуждая последние интересные книги, которые недавно появились.

Все это утро Константин ластился к Груше и то и дело легко целовал ее губы, щеки и ушко, как будто напоминая, что теперь ее внимание полностью принадлежит ему. Он не переходил грань легких, нежных, быстрых поцелуев и невинных объятий, но постоянно шептал девушке о том, как она прелестна и хороша. Груша, немного опешив и ошалев от такого повышенного страстного внимания князя, уже во время обеда осознала, что долго не выдержит этого гнетущего ласкового плена Урусова. Всю обеденную трапезу девушка молилась об одном, чтобы хоть на пару часов князь отпустил ее от себя, чтобы она могла побыть в одиночестве и наплакаться вдоволь. Поскольку близость Константина и его поцелуи, как ни пыталась убедить себя Груша в обратном, все же были неприятны девушке.

После обеда в имение неожиданно приехал Михаил Загряжский. И Константин был вынужден уделить ему время. Груша тут же отпросилась у князя погулять в саду, ощущая неистовую радость оттого, что наконец-то побудет немного в одиночестве.

Вырвавшись из дворца, девушка почти час гуляла в саду, размышляя о своем теперешнем положении. Она отчетливо чувствовала, что общество и близость Урусова были для нее мучительны. Да, сегодня он превратился в какого-то чересчур вежливого, благодушного и ласкового князя, но даже такое отношение к ней Константина не радовало девушку. Она искренне не хотела его внимания. Князь был на двадцать лет старше нее и годился ей в отцы, и оттого его поведение, нежности и слова воспринимались девушкой не как ласки возлюбленного, а как внимание отца. Но в каком-то неестественном, извращенном виде, ибо Урусов не являлся ее отцом.

Груше князь виделся зрелым, самоуверенным, властным и невозможно опасным. Она видела, что при малейшем сопротивлении его желаниям он начинал хмурить брови, явно желая, чтобы она беспрекословно подчинялась. Однако ее страдающая душа жаждала свободы. Груша хотела убежать на речку и выкупаться, потому что было невыносимо жарко, или пойти на кухню к Матрене и помочь ей готовить ужин, или отправиться в оранжерею и повозиться со своими розами. Делать что угодно, только бы не находиться в обществе князя. Но сейчас она боялась ослушаться Урусова, из-за того, хоть ей и было это не по душе, она гуляла по саду, куда отпустил ее Константин.