Арина Теплова - Иностранка

— Все будет хорошо, мой маленький…

В эту пору Невинский ненавидел и презирал ее, и известие о младенце не вызвало бы у него никаких радостных чувств. И Маша осознала, что от Михаила ждать поддержки не стоит. У нее не было другого выхода, кроме как избавиться от нерожденного ребенка. Но это было для Маши подобно аду. Она любила Невинского и не хотела убивать его дитя. К тому же малыш был ни в чем не виноват. После долгих мучений Маша решила оставить все как есть. Она терзалась и мучилась, когда носила Андрея, то же было и сейчас. И Андрей вырос при ней, хорошим и заботливым мальчиком. Она смогла содержать его одна. И теперь сможет, отчего же нет? Ведь она сильная, в ней течет кровь Озеровых. Мать завещала ей жить и быть счастливой. И она будет счастлива. И ее дети будут продолжением их рода, потому что она не сдастся до тех пор, пока может дышать.

Маша старалась, сколько возможно, скрывать свое состояние от графини, понимая, что в любой момент все может открыться, и она окажется с Андреем на улице без крова и еды.

— Графиня? Вы? — удивился Невинский, посмотрев на Шереметьеву, едва она вошла в его кабинет. — Рад приветствовать вас, мадам. Чем обязан?

— День добрый, Михаил Александрович, — важно произнесла графиня, решительной походкой пройдя дальше. — Я приехала поговорить с вами об одном деле.

— Я слушаю вас, мадам. Однако у меня не так много времени. К трем я должен быть на приеме у Лачиновых.

Невинский предложил Шереметьевой присесть, и Анна Петровна, стянув перчатки с рук, заняла предложенное кресло. Михаил так и остался стоять перед графиней, как-то раздраженно глядя на визитершу.

— Я не займу у вас много времени, сударь, — ответила холодновато Анна Петровна в душе ощущая, что ее новость важнее любого из дел Невинского. — Вам наверняка известно, что ваша бывшая гувернантка Мари де Блон служит в моем доме.

— Наслышан, — сухо ответил Невинский и отвернулся от Шереметьевой. — И что из того? Мне до этого нет дела.

— Однако у меня есть новость, думаю, она будет интересна вам, — твердо заметила графиня.

Невинский воззрился на Шереметеву, не понимая, что она хочет сказать.

— Мари ждет дитя. Ваше дитя. Она призналась мне в этом сегодня. И мне кажется, что ваш долг поучаствовать в ее судьбе. Я не знаю, что произошло между вами. Это не мое дело. Однако ее положение все меняет, вы так не думаете?

Михаил ошеломленно посмотрел на Анну Петровну, прокручивая в голове ее слова. Маша тяжела? В следующий миг на него нахлынуло чувство дикой радости. Но затем он вспомнил о коварстве этой девицы, и в его голове родилась мысль о том, что дитя может быть и Александра. Это вызвало в нем жгучую ревность, и Невинский начал нервно теребить спинку стула, за которым стоял. Графиня видела по лицу Невинского, что с ним что-то происходит, и, не выдержав, осведомилась:

— Что-то не так, Михаил Александрович?

Невинский поднял на нее глаза, и Шереметьева увидела в его взгляде гнев, боль, тоску. Анна Петровна подумала, что между Михаилом Александровичем и Мари произошло что-то неприятное, ибо взгляд Невинского не был похож на взгляд влюбленного, счастливого человека, которому рассказали, что у него скоро родится дитя.

— Что ж, я выполнила свой долг, не смею более докучать вам. Прощайте, сударь, — сказала Шереметьева и, быстро поклонившись, направилась к двери, понимая, что только Невинскому решать, что делать дальше. Она сделала для Мари все, что в ее силах. Но заставить Михаила Александровича любить француженку и ее дитя Анна Петровна не могла и прекрасно это понимала.

Графиня уже почти вышла в коридор, как услышала за своей спиной быстрые тяжелые шаги Невинского.

— Вы возвращаетесь домой, мадам? Позволите мне поехать с вами во дворец, Анна Петровна? — мрачно спросил он, поравнявшись с Шереметьевой.

— Конечно же, Михаил Александрович. Буду рада, — ответила графиня, довольно улыбаясь.

После обеда того же дня Машенька собиралась укладывать девочек спать. В этот момент в детскую зашла Анна Петровна. Молодая женщина обернулась к графине, и та подозвала ее жестом. Стараясь не шуметь и ненароком не разбудить девочек, Маша приблизилась к Шереметьевой.

— Милая, ступайте вниз, там вас дожидаются, — таинственно, с лукавой улыбкой велела Анна Петровна.

Она не успела спросить, кто дожидается, так как графиня уже направилась к кроваткам дочерей. Нахмурившись, Маша вышла из детской. Кто мог ждать ее? На миг в ее голове всплыла мысль о том, что, может, Михаил Александрович понял, что она невиновна, и приехал за ними с Андреем? Но эта мысль быстро исчезла.

— Он ненавидит меня. В прошлый раз, едва взглянул в мою сторону, — прошептала она себе под нос, спускаясь по лестнице. Маша спустилась до двери, у которой стояли два лакея, и осмотрелась. Никого более не было видно. Пожав плечами, молодая женщина уже развернулась, чтобы вернуться назад, но вдруг заметила высокую широкоплечую фигуру, стоявшую в темноте, под лестницей, недалеко от перил. Остолбенев, она замерла посреди парадной, не решаясь двинуться. Невинский вышел на свет. Она видела на его лице странное выражение, сочетавшее в себе ненависть, безысходность и тоску одновременно. Маша не понимала, отчего он здесь.

— Я приехал за вами, мадам, — произнес он мрачным голосом, приближаясь.

— За мною? — начала она слабым голосом, боясь поверить в то, что он раскаялся и решил вновь возобновить помолвку.

— Мне стало известно, что вы ждете дитя. И мой долг позаботиться о вас.

Она нахмурилась и спросила:

— Откуда вы узнали?

— Графиня была у меня сегодня, — просто ответил Невинский и пожал плечами. — Анне Петровне вы отчего-то нравитесь, и она беспокоится о вас.

— Вы приехали сюда только ради дитя? — наконец осознала Маша.

— Разумеется, — кивнул Михаил. — Александр отбыл. Николаю будут даны четкие указания относительно вас. Потому вы можете вернуться в мой дом. К тому же я сам прослежу за вами, дабы вы не могли портить моих детей.

Маша вдруг подумала, что Николай и Александр уже давно испорчены, но это вовсе не ее вина. Она опустила глаза от неприятного чувства досады. Невинский вовсе не думал раскаиваться в том, что несправедливо обвинил ее. Нет. Он приехал только ради ребенка и то потому, что Анна Петровна, добрая душа, позаботилась о ней.

— Подите соберите Андрея, — продолжал командовать Михаил. — Одежду можете не брать. Ваша комната не тронута, так же, как и вещи. Там все как и прежде. И, если возможно, побыстрее, у меня мало времени.

Он прищурился, глядя поверх ее головы. Маша сжалась сильнее, ощущая его холодное презрение, и почувствовала тупую боль в сердце.

— Вы напрасно приехали, сударь, — уверенно сказала она. — Я не вернусь в ваш дом.