Дайна Джеффрис - Когда начнутся дожди [litres]

Услышав звон колоколов, Элиза сбилась с ритма, споткнулась и рухнула на крышу. «Все как в жизни, – подумала она. – Сначала взлет, потом падение». А Индира все кружилась и смеялась. Элиза заметила орла, парившего по бескрайнему светло-голубому небу. Ей стало жарко, и она вся взмокла, но ветерок быстро высушил пот. Тут Элиза явственно осознала: несмотря на все, что с ней произошло, когда-нибудь она снова будет счастлива.

Резко остановившись, Инди все же сумела удержать равновесие. Элиза встала и подошла к ней, а потом протянула руки и обняла сестру. Затем отступила на шаг и посмотрела в ее сверкающие зеленые глаза.

– Ты не одна, – произнесла Элиза. – У тебя есть я, bahan [38] Обращение к младшей сестре (хинди) . . Навсегда. Больше ты не будешь одинокой, обещаю.

Широкие улицы, ведущие к аркам городских ворот, были заполнены солдатами и вереницами верблюдов, украшенных шелками, помпонами и лентами. Элиза прошла под одной аркой, затем под другой. Вторая, насыщенного розового цвета, была украшена изящной росписью с белыми цветами. Розовый город Элиза помнила с детства, поэтому ждала разочарования, но Джурайпур не только оправдал ее ожидания, но и превзошел их. Хавели, дворцы, балконы: все вокруг переливалось многочисленными оттенками розового.

Элиза прибыла в самый разгар индуистского праздника Тидж. Ей повезло, что удалось найти свободную комнату в гостинице – хавели, фасад которой украшали традиционные заостренные арки. В том, что она приехала именно в это время, скрывалась изрядная доля иронии, ведь Тидж входит в серию из трех фестивалей, проходящих во время сезона дождей. В это время женщины молятся богине Парвати и богу Шиве, прося благословить их брак и сделать его счастливым. Тидж – женский праздник, он воспевает супружескую любовь и преданность мужу: иными словами, все то, что Элизе вряд ли суждено обрести. Любовь – это прекрасно, вот только что подразумевается под преданностью?

Во время сезона дождей Элиза заметила, как из почвы выползают мелкие красные насекомые, но даже не подозревала, что праздник Тидж назван в их честь. Но управляющий хавели, невысокий энергичный мужчина, от взгляда темных глаз которого ничто не ускользало, все ей объяснил. Элиза узнала, что на севере Индии Тидж знаменует приход муссонов, а в Раджпутане в эти дни празднуют еще и окончание испепеляющей летней жары. В этом году дожди пришли так поздно, что начало фестиваля даже перенесли. Управляющий тараторил без умолку. От такого обилия фактов у Элизы голова пошла кругом. Но мужчина, нисколько не смутившись, прибавил, что, хотя во время праздника люди соблюдают пост, фестиваль очень красочный и веселый: женщины и поют, и танцуют. Решив, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, Элиза вооружилась фотоаппаратом «Лейка» и отправилась в город.

Не успела она покинуть хавели, как тут же очутилась среди ликующей толпы. На ветках высоких деревьев висели качели, увитые гирляндами из бархатцев. Элиза до сих пор удивлялась, что в Индии качели предназначены не для детей, а для женщин, но при одном взгляде на лица индианок разных возрастов становилось очевидно, сколько радости доставляет им это развлечение. Все женщины были с ног до головы увешаны драгоценностями, витиеватые татуировки из хны украшали кисти рук. Все они или надеялись найти себе пару, или молились о здоровье супруга. Ни одна из этих женщин не хочет до конца жизни носить белое.

Основная праздничная площадка разместилась совсем недалеко от хавели. Элиза взяла камеру на изготовку, чтобы запечатлеть высокое колесо обозрения и ряды киосков, в которых продавали кукол и украшения из ткани. Казалось, здесь собрался весь город. Взрослые окликали друг друга и смеялись, а дети бегали среди них, сея вокруг веселый переполох. Прежде чем сделать снимок, Элиза у всех спрашивала разрешения. Большинство людей кивали и улыбались, довольные, что их запечатлеют в праздничной одежде. Но стоило Элизе навести на них камеру, как все почему-то вдруг становились очень серьезными. Она снимала богато украшенных и разрисованных слонов с шелковыми паланкинами на спине, выстроившихся вдоль широких прямых улиц. Чуть дальше Элиза заметила фигурки Шивы и Парвати, разложенные на бархате прямо на тротуаре. Вокруг толпились покупатели. Вдруг Элиза остро ощутила свое одиночество. «Как это, должно быть, чудесно, – подумала она, – быть с теми, кто одной веры с тобой». В день, когда взорвавшаяся бомба унесла жизнь ее отца, Элиза утратила веру.

Постепенно свет становился лимонно-желтым, начали сгущаться сумерки. Город озарили сотни крошечных ламп – глиняных горшочков с маслом и фитильком. Элиза будто попала в сказку. Розовый дворец сиял, укрепления возвышались на лиловых вершинах Аравали. Элиза любовалась этой красотой, но для нее все вокруг было окутано глубокой грустью. Она понимала: ей никогда не стать здесь своей. Она невольно вспомнила Джая и все, что между ними произошло. Она всегда будет дорожить воспоминаниями о днях, проведенных вместе, но пора начинать новую жизнь. Хотя Элизе хотелось убежать, она осталась посмотреть на танцы. Множество красивых женщин двигались с таким самозабвением, будто от этого зависела их жизнь. От прекрасного зрелища у Элизы стало легче на душе.

Вдруг одна из женщин, танцевавших рядом, схватила ее за руку и утянула в самое сердце толпы. Поначалу, смущаясь из-за собственной неловкости, Элиза старалась держаться особняком. К тому же она неподходяще одета для диких плясок. Но уже через несколько минут Элиза с головой окунулась в общее веселье.

Той ночью она спала как младенец, а на следующий день решила надеть лучшие из своих индийских нарядов. Она подвела глаза каджалом, как ее учили наложницы, и снова поразилась тому, как сразу заиграли ее зеленые глаза. Слегка подрумянив щеки и подкрасив губы, Элиза яркими лентами связала волосы в низкий хвост.

Она спустится на веранду и выпьет кофе, будет любоваться на пышный сад и постарается радоваться жизни. Потом отправится на прогулку. Сегодня она будет полноправной участницей празднеств, пообещала себе Элиза.

Толкнув тяжелую резную дверь, она шагнула на веранду, но там никого не оказалось. Либо Элиза спустилась слишком поздно, либо слишком рано. Она уже хотела поискать кого-нибудь из сотрудников, но тут вышел дворецкий, поставил в вазу на ее столике алую розу и удалился. Элиза погрузилась в свои мысли и вдруг услышала мужской голос. На несколько секунд она застыла неподвижно. Нет, не может быть. Элиза обернулась. Перед ней стоял улыбающийся Джай. Его янтарные глаза смотрели на нее тепло и ласково.

– Джай!