Мэделин Мартин - Огненное сердце [litres]

Элеонора подняла бровь и посмотрела на Чарльза. По его лицу было ясно, что он разделяет ее тревогу. Лондон настроен к ним враждебно, но все же там не было опасности заразиться какой-нибудь страшной болезнью.

– Какой-то абсурд, – пробормотал Чарльз и неожиданно рассмеялся, а следом, не сдержавшись, и Элеонора. Правда, оба быстро взяли себя в руки.

– Болезнь – это поистине ужасно, – произнесла Элеонора. – Вы уверены, что наш брак будет считаться заключенным? – Она с тревогой посмотрела на Чарльза.

– Вполне. – Он посмотрел на Пейсли, распростертого на топчане; молодой помощник уже пытался напоить пьяницу каким-то снадобьем.

– Теперь вы должны произнести клятвы! – выкрикнул между глотками больной.

Жених с невестой удивленно переглянулись. Увидев, что мужчина сел и махнул им рукой, они подошли ближе.

– Прошу всех присутствующих отвечать честно, – продолжал Пейсли, тяжело дыша. – Чарльз Кристофер Пембертон и Элеонора Сьюзен Мюррей, прежде чем я объявлю вас мужем и женой, мой долг напомнить…

Голос его слабел, каждое слово давалось с большим трудом. Однако Чарльз не сводил глаз с Элеоноры, казалось, больше ничего и никого для него не существует. Она станет его женой – дочь злейшего врага отца. Он вспомнил, как ненависть в душе сменялась симпатией, крепла после каждой их встречи у Лотти, после каждой прогулки в Гайд-парке.

– Чарльз Кристофер Пембертон, – неожиданно громко и внятно произнес Пейсли. – Готовы ли вы взять в жены Элеонору Сьюзен Мюррей?

Молодой человек опрометью бросился к ним, заставил взяться за руки, вытянув так, чтобы они были над наковальней, и с той же поспешностью вернулся к Пейсли, который уже приступил к чтению клятвы верности.

– Готов, – кивнул Чарльз, хотя из-за кашля Пейсли не смог разобрать и половины слов.

Тот же вопрос был обращен к Элеоноре, и она также кивнула в знак согласия и уверенно произнесла:

– Готова.

– Кольцо! – рявкнул Пейсли.

Чарльз достал из кармана перстень с изумрудом, который привез с собой из Сомерсвилла. Это было кольцо его матери, именно его отец надел ей на палец в день венчания.

Подбежавший помощник передал его Пейсли, тот пробормотал что-то, склонившись, и передал тем же путем Чарльзу. Молодой человек шепнул, что сейчас надо надеть его на палец невесты, что Чарльз и сделал, и улыбнулся, увидев, что оно идеально подошло по размеру.

– О, Чарльз, оно великолепно, – прошептала Элеонора, любуясь игрой света в гранях великолепного камня.

Мистер Пейсли икнул и продолжил церемонию. Наконец он добрался до последней и самой важной фразы:

– Объявляю вас мужем и женой.

Юноша бросился к наковальне, ударил по ней тяжелым молотом и выкрикнул:

– Поздравляем!

Чарльз прижал к себе молодую жену и поцеловал в губы. Уже скоро, очень скоро, благодарение Богу, она будет всецело принадлежать ему.

Их прервал мужской голос:

– Вы Джозеф Пейсли?

Чарльз оглядел молодую пару. Невеста нерешительно переступила порог вслед за мужчиной.

– Похоже, наше время закончилось, – сделал вывод Чарльз и повел Элеонору к выходу.

Лотти последовала за ними. Томас остался, чтобы забрать гербовую бумагу, подтверждающую заключение брака.

Едва они вышли на свежий воздух, Лотти возмущенно фыркнула:

– Что это было?

– Самая невероятная свадьба из всех возможных, – рассмеялась Элеонора.

Чарльз молчал, наслаждаясь ощущением маленькой руки в его ладони. Его жена, герцогиня Сомерсвилл. Пожалуй, это самый волнительный момент в его жизни. Какое счастье, что она теперь навеки принадлежит ему, а не Девонингтону или даже Роули.

Пиршество прошло тихо и, к радости Элеоноры, быстро закончилось. Она не могла дождаться, когда они наконец останутся вдвоем.

Настало время, и Чарльз проводил ее в свою комнату. Удивительно, но всего за один день помещение впитало запахи временного постояльца – острый и пряный аромат индийских специй. Дверь закрылась, и воцарилась тишина. Казалось, Чарльз может услышать, как бьется сердце его молодой жены и бурлит кровь в предвкушении ночи любви.

– Жена, – произнес Чарльз с улыбкой. – Вы не представляете, как давно я мечтал обладать вами.

– Вполне представляю, – прошептала Элеонора, сбиваясь, и перевела дыхание.

Он привлек ее и принялся целовать медленно и очень нежно, ведь теперь у них есть на это время, и он хочет насладиться каждой минутой.

Пальцы нашли пуговицы платья на спине и принялись расстегивать одну за другой.

– Вы прекрасны в этом наряде, но, думаю, без него божественны.

Платье медленно сползло с ее плеч. Невероятно, Элеонора хотела, чтобы это длилось как можно дольше. Горячую кожу обволакивал прохладный воздух, возбуждая и дразня. Совсем скоро она увидит, как будут сброшены и одежды Чарльза.

Платье наконец упало на пол к их ногам, оставив Элеонору в нижнем белье. Сердца молодоженов забились сильнее в ожидании желанных мгновений любви.

Чарльз потянул за ленту, удерживающую нижнюю юбку, и она, скользнув по ногам, легла на платье. С корсетом он справился за считаные секунды и коснулся губами обнаженного плеча.

– Снимите сорочку, – тихо произнес Чарльз. – Снимите…

Элеонора замерла. Ей нравилось, что он ее раздевает, но самой сделать то же самое было непросто. Кровь прилила к лицу, а внизу живота стало совсем жарко. Она осторожно подхватила пальцами тонкую ткань нижней рубашки и потянула через голову. Чарльз медленно оглядел ее с головы до ног, задержавшись на треугольнике рыжих волос, и поднял глаза к лицу.

– Великолепно. Я был прав, вам идут ваши наряды, но без одежд вы еще прекраснее.

Ее кожа горела, пульсация где-то глубоко внутри усиливалась, все мысли и желания сводились к одному – почувствовать в себе мужчину.

Едва касаясь, он провел рукой по спине Элеоноры, обхватил ладонями ягодицы девушки и поцеловал ее в губы. Сначала нежный, состоящий лишь из легких, будто перышком, касаний, поцелуй постепенно стал страстным и глубоким.

Руки Чарльза ласкали ее тело, то замирали, то приходили в движение. Ощутив его пальцы у своего лона, она положила ладони на его плечи, боясь не устоять на ногах.

– Я тоже хочу увидеть вас без одежды, – прошептала она и принялась расстегивать пуговицы его жилета.

Пальцы Элеоноры дрожали, движения были неловкими от волнения – все же непривычно стоять нагой перед мужчиной, к тому же одетым.

– Снимите чулки, – произнес он, чуть оторвавшись от ее губ. – Я сам справлюсь с жилетом.

Элеонора повиновалась и склонилась к ноге. Обнажая кожу дюйм за дюймом, она поразилась ее чувствительности: даже легкое прикосновение вызывало в ней волну желания, бежавшую по всему телу.

Чарльз скинул жилет, расстегнул ворот сорочки, позволив новобрачной увидеть темные волосы на груди, и проворно стянул сорочку через голову. Окинув взглядом его широкую грудь и плоский живот, Элеонора прерывисто вздохнула, она не могла оторваться и жадно следила, как он снимает бриджи и обувь, как играют мышцы его тела при каждом движении. Не в силах управлять собой, она застонала неожиданно громко, совсем недопустимо для настоящей леди. Воспоминания о том, какие чувства будили в ней его прикосновения, вызвали новый прилив жара и совершенно затуманили разум новобрачной.