Олег Фурашов - Са, Иса и весь мир [litres самиздат]

Пасхальная неделя наступила довольно быстро, не доставив тягостных ожиданий Исе, потому что весь сезон дождей он с мамой и Осом обустраивал новую пещеру. В ней у подростка был свой отдельный небольшой грот, равно как и у остальных членов семьи. В виде обособленных помещений также были выполнены прихожая, кухня и даже ниша для Доси.

Завершив перестроечные работы, а также сделав генеральную уборку к празднику, дружная троица с чувством удовлетворения отправилась в Салем. Радость Исы от предстоящей встречи с древним городом усиливали надежды на то, что он, пройдя обучение у Мардохея, станет проповедником.

В путь вышли с расчётом на то, чтобы в главный город Реи поспеть к вечеру шестого дня Пасхи. Видимо, такие же прикидки были и у многих других поломников, потому что дорога оказалась запружена народом, двигавшихся пешком, на повозках, запряжённых ишаками, верхом на лошадях и на верблюдах. Во время перехода семья останавливалась на ночёвку в городках Инея и Тамария. В это время по пасхальным обычаям питались только опресноками 39 39 * Опресноки – пресные лепёшки, пресный хлеб. , которые запивали водой.

В дороге любознательный Иса, естественно, расспрашивал маму о Мардохее, на выучку к которому ему предстояло поступить. И вот что ему поведала Ма:

– Моя двоюродная сестра Анна в своё время вышла замуж за Еноса. У них родилась дочь Идит. И надо же случиться несчастью: Енос задолжал одному мужчине большую сумму, а сам в одночасье околел. Идит же выросла настоящей красавицей. И когда ей исполнилось шестнадцать, за неё посватался Мардохей. И хоть он очень прижимистый, но за Идит согласился погасить долг и проценты по нему.

– Любовь, – умудрённо сказал Иса.

– Да уж, – улыбнулась Ма. – Её Мардохей любит, а пуще того – денежки. На учёбу он тебя согласился взять тебя не только из-за родства, но и за хорошую плату. Ещё выпивает он…Ну да тебя это не касается: жить ты станешь у тётки Анны. Она сейчас одна. Идит и Мардохей проживают отдельно от неё.

– А дети у Идит с Мардохеем есть?

– Нет.

– С кем же я стану общаться? – огорчился Иса. – А другие родичи у нас в Евроне есть?

– Были. Прежде там проживала ещё одна моя двоюродная сестра – Елисавета. Она была замужем за священником Захарией. У них родился сын Иоанн или просто Иня. Елисавета родила его где-то на полгода раньше, чем я тебя. Стало быть, Иня приходится тебе троюродным братом. Да вот напасть: вскоре после появления на свет Ини, Елисавета и Захарий умерли…

– Чего ж они там все мрут да околевают?! – обескураженно вскрикнул мальчик. – А что с Иней стало? Он-то жив?

– Поначалу ходили слухи, что кто-то его взял на воспитание. И он обитал где-то…Не то в горах, не то в пустыне…Точно не скажу.

– Как же так! – расстроился Иса, которого из всего маминого повествования больше всего задела именно эта подробность. – Мой брат – и пропал! И больше ничего не известно?

– К сожалению, больше ничего…

3

В столицу прибыли по задуманному графику. Ужинали в таверне у знакомого Оса, которая находилась на Масличной горе. Пока Ос и хозяин трапезной по имени Кадиш и приветствовали друг друга и делились новостями, Иса с верхотуры осматривал легендарный город.

Напротив места, где остановились путники, была расположена Храмовая гора, окружённая по периметру каменной стеной. За стеной громоздилось величественное здание Храма, достроенное Уродом Великим, освещённое сиянием сотен факелов. От Масличной горы вход к Храму лежал через Золотые ворота. И Иса, любуясь вечерней панорамой города, живо воображал, как он совсем скоро минует парадный проход, дотронется до древних камней и поклонится главному Святилищу Древней Реи.

Тем временем Кадиш подыскал укромное местечко для гостей и стал им предлагать угощение. Пока Ос и Ма выбирали блюда, Иса играл с привязанным к столбику ягнёнком. Что примечательно, давно скучавший барашек сам шаловливо боднул подростка, когда тот проходил мимо. Иса, обожавший животных, не преминул ответить ему тем же. Так они и забавлялись, пока к ним не подошёл Кадиш, уже получивший заказ. Хозяин таверны подмигнул мальчику и спросил:

– Что, нравится? – при этом он указал рукой на весёлого ягнёнка.

– Да! – ответил ему подросток. – Он такой хороший!

– Щас сделаю из него жаркое для вас, и он станет ещё лучше! – расхохотался Кадиш.

– Ка-ак…жаркое…, – растерялся Иса, гладя резвящегося ягнёнка, на голове которого едва начали пробиваться рожки.

– Так, жаркое, – продолжал улыбаться «кровожадный мясник». – Как Ос пожелал. Всякий добропорядочный рей должен на Пасху отведать жертвенного барашка.

– Это же…Это же…давно отживший обычай отсталых язычников! – сердито возразил подросток.

– Так что? Теперь и мяса не есть? – подивился Кадиш.

– В Пасху – нет! – сказал, как отрезал его юный оппонент. – Пасха – праздник милосердия. И вера в Бога заключается в сострадании и в умении прощать, а не в том, чтобы тварь живую резать! Вот стану я первосвященником, то отменю дикарские повадки, – пообещал оторопевшему хозяину таверны Иса, ничуть не сомневаясь, что такое пророчество сбудется.

И мальчик побежал к Осу с мамой, чтобы отговорить их от жестокого заказа. И добился-таки своего. Хоть и не сразу: старик долго ворчал про то, что он специально постился, чтобы сегодня можно было разговеться. Успокоился Ос на том, что взамен жаркого взял себе крепкого напитка.

В результате троица в пасхальный вечер вынужденно ела яйца вкрутую и опресноки, кои каждый запил четырьмя чашами виноградного сока (Ос – перебродившим виноградным вином). Зато довольный Иса поглядывал на игривого барашка и незаметно от Оса подмигивал ему.

4

Завершив ужин, аретские путники отправились к Храму, чтобы отстоять богослужение вместе с остальными паломниками. Однако, уже у подножия Храмовой горы обнаружилось, что там скопилась масса богомольцев. Дорога же к Золотым воротам и вовсе была сплошь забита народом. Потому гигантская живая людская река текла вверх весьма медленно.

Правда, очередность прохода касалась лишь обывателей. Зато знатные особы на колесницах проезжали без особых помех, потому что сопровождающая их конная стража разгоняла простолюдинов по сторонам. Подобное произошло раза три или четыре. И эта несправедливость до того возмутила Ису, что он дал маме и Осу обещание:

– Всё, больше никого вперёд нас не пропущу. Пусть тащатся как все!

– Сына, – предостерегла его Ма, – здесь тебе не Арет! Затопчут лошадьми…

– А вот и не затопчут! – стоял на своём подросток. – Ни за что не пущу!

Но не успел стихнуть его зарок, как позади вновь послышался конный топот и громкие выкрики: «А ну, расступись! Расступись, кому говорят! Щас ка-ак хлестану по сусалам-то, дерьмо собачье!»