Наталья Новгородская - Кольцо

Шурочка в задумчивости села на стул. Стоит ли ей пойти за бабушкой и убедиться, что её намерения самые благие? В этом девушка сильно сомневалась, помятуя о том, как та отреагировала на новость об уходе Стешки. Нет, пусть разбираются сами! А лучше пусть с ними разбирается Стешка, ведь она заварила эту кашу.

Визит Авдотьи Семёновны стал настоящей неожиданностью для Евдокии Петровны. Мало того, что она пришла одна, да ещё в таком виде, словно собралась с визитом к губернатору! Дунина поправила кружева на чепце и пригласила гостью присесть. Авдотья Семёновна со знающим видом оглядывалась вокруг, пытаясь вспомнить, осталось ли всё на своих местах, как десять лет назад, или что-то поменялось.

– Ах, я помню этот чудесный экран у камина! Прекрасные цветы! – восхитилась Филиппова.

– Да Бог с вами, Авдотья Семёновна, ему и года нет. Заказала у немца из…

– Ох, а эта ваза с птицами всё ещё жива? Восхитительно! – она погладила рукой птиц на вазе.

– Нет…Мне сын подарил в прошлом году.

– Тогда ковёр тот же самый? Помню, мы со Степаном Василичем ходили по нему.

– Нет! Он тоже довольно новый. Я не держу старья, знаете ли…

Повисла долгая пауза, во время которой Дунина теребила рукав платья, а Филиппова, слегка покраснев, упёрлась взглядом в стену с новыми обоями. Она уже пожалела, что пришла.

– Знаете, Степанида мне сказала, как вы расстроились, и мне правда очень жаль…

– Что за Степанида? – удивилась Филиппова.

– Ваша девушка! – улыбнулась Дунина.

Бабушка замерла на стуле, с трудом осознавая, что Степанида – это её дурная Стешка.

– Я понимаю, почему вы пришли. Вы столько времени провели вместе с нею, конечно, вам захотелось узнать, как она сейчас. Степанида! Подойди сюда, пожалуйста, здесь кое-кто тебя спрашивает!

Явилась Стешка и кротко поздоровалась с бывшей своей барыней. Она принесла чайник, и, поставив его на стол, стала разливать чай.

– Так это, что же, ты, Степанида, что ли? – спросила её Филиппова.

– Да. Степанида Варфоломеевна Куцына, – ответила девушка.

Это стало открытием для бабушки, ведь Стешка всю жизнь была Стешкой, и никак иначе! А тут вдруг стала Степанидой Варфоломеевной! Как торжественно!

– Степанида, дорогая, прошу тебя, принеси из моей комнаты ту большую книжицу, будь добра, – обратилась к Стешке Дунина.

Такое уважительное обращение со служанкой стало также неприятным открытием, и Филиппова поморщилась. “Фамильярность до добра не доводит”, – подумала она. Вскоре девушка вернулась с огромной книжкой в руках и водрузила её возле хозяйки. Та ласково пригласила её присесть рядом.

– Вот, мы со Степанидой собираем гербарий. Смотрите, – Дунина раскрыла книжку и стала показывать соседке сухие литья клёнов, рябины и других красочных лиственных деревьев.

– Осеннее время очень благодатно для сбора разноцветных листьев, – со знанием дела сказала Стешка.

– И ты тоже стала этим заниматься? Весь день листья собираешь? – с укором спросила Авдотья Семёновна.

– Да, барыня. Это очень увлекательно занятие, попробуй ещё найди подходящий листок, чтобы он сочетался с другими в гербарии и составлял единую композицию. Весь день до обеда как раз и пройдёт.

– Ты всё верно говоришь, Степанидушка, хорошо усвоила наш урок. Вот только Авдотья Семёновна тебе больше не барыня.

Стешка покраснела и кивнула, соглашаясь со своей хозяйкой. А бабушке Шурочки было о чём призадуматься: “Значит, теперь вместо работы она листья собирает, сушит и раскладывает в книжке! Воистину полезное занятие и для общества, и для себя. Этак и спину надорвать можно, роясь в опавших листьях внаклонку!”

– Степанида очень способная девушка, и всё схватывает на лету. На самом деле, лучше компаньонки для меня и не сыскать! Так что вам нечего переживать за неё, она в надёжных руках.

Когда барыни распрощались, Стешка вышла в прихожую, чтобы проводить бывшую хозяйку, и та спросила, не удержавшись:

– Не жалеешь, что ушла от меня? Неужели тебе так по душе листья собирать?

– Да, уж получше будет, чем весь день полы мести. А платит она также, – был ответ служанки.

Филиппова хлопнула с силой дверью, и Стешка вздрогнула от неожиданности.

Всё оставшееся время до обеда бабушка была сама не своя, ругала Стешку, называла Дунину интриганкой, а Шурочке пришлось выслушивать все её сетования, укоры и возмущения. Она старалась сосредоточиться на вышивке, брошенной ею месяц назад. Если бы в доме была Стешка, то они вдвоём бы сейчас сидели на кухне, пили чай и обсуждали местные сплетни. Больше всего они любили гадать, за кого выйдут замуж губернаторские дочки. Стешка считала, что Марии подходит Хохлов, а Шурочка была убеждена, что для Елены лучшая партия – пухленький Иван Топчин. После этого они неудержимо смеялись, и бабушка непременно заходила в кухню, чтобы проучить их. Теперь Шурочке оставалось только вздыхать.

Неожиданно в дверь громко постучали, и женщины с удивлением переглянулись. Стук повторился, но открыть дверь было некому. Шурочка решительно отложила вышивку, но бабушка жестом усадила её обратно на стул, и сама направилась к двери.

– Если это Стешка, то я скажу ей, чтоб не приходила сюда. С глаз долой и…

Вскоре она появилась на пороге гостиной с двумя мужчинами.

– Это важные господа, Шурочка. Господин Тропинин с сыном, – сказала бабушка растерянно.

Пожилой мужчина поклонился девушке, и она сделала реверанс; его сын, слегка смутившись, поздоровался с нею, и она, бурно покраснев, еле слышно ему ответила. Когда все уселись, Шурочка почувствовала, что вышивание может быть спасительно, и ей стало легче. Она могла не смотреть по сторонам, а уткнуться в кусок ткани.

Оказалось, что Павел Михайлович Тропинин служит в Министерстве при Императрице и сопровождает с сыном её по России. Он сообщил, что от губернатора города они узнали, что Филипповы – глубокоуважаемая семья, Степана Василича так расхваливал сам губернатор, называя правой рукой своего отца, что Императрица пожелала, чтобы они вдвоём навестили вдову секретаря и его внучку. Эта легенда была принята бабушкой благосклонно, она смягчилась и в такт словам Тропинина качала головою. Но она не знала (и никто не смел ей сказать откровенно), что Императрица велела своему подданному поехать к Филипповой на смотрины невесты для сына. Она велела всё узнать о Филипповых, и ей донесли, что строгая бабушка не желает выдавать внучку замуж. Тогда она посоветовала Тропинину осторожно войти в доверие к Авдотье Семёновне, и если его сыну приглянется Шурочка, то непременно поженить их.

Императрица не терпела браки без любви и даже симпатии, она могла дать приданое для своей фрейлины, если родители жениха были против их брака, также считала, что скромный и молчаливый Андрей Тропинин может быть счастлив в браке только с девушкой, которую полюбит. Его часто пытались свести с девицами, приближёнными к Императрице, но всякий раз пары не получалось. Девушки жаловались своей наставнице, что от него нельзя добиться не то что весёлого анекдота, а даже шутки, что он может подолгу говорить только о книгах, а танцует и вовсе неуклюже. К тому же, внешность его не считалась слишком привлекательной, и девицы вскоре находили более словоохотливого и любезного ухажёра. Он почти не бывал на балах и приёмах, стесняясь своей неуклюжести и начитанности, предпочитая находиться дома среди книг и домашних растений.