Наталья Новгородская - Кольцо

– Ах, нет! Признаюсь, что во мне совсем нет таланта. Я плохо играю на клавесине, голос мой слишком слаб, а живопись…– Шурочка махнула рукой. – Я бросила заниматься ею еще несколько лет назад. Золотых нитей я и в глаза не видала, а уж стихи…! Признаюсь, я и читать-то не особо люблю, только что-нибудь весёлое и лёгкое, как роман. Но бабушка запрещает мне. Да, я умею немного ткать половики, но бабушка мне тоже запрещает.

Фрейлины, глядя на неё, исполнились такого презрения, что даже отвернули свои головы, хотя ни слова не понимали. Императрица с удивлением посмотрела на Шурочку, весь её энтузиазм куда-то пропал.

– А разве у вас не было учителей, обучающих девиц этим искусствам?

– Нет, Ваше Величество. Когда скончался папенька, маменька стала обучать меня сама, а она умела только ткать половики.

Тут часы громогласно пробили седьмой час, возвестив о начале праздничного ужина, на который Императрица опаздывала. Она тяжело поднялась с кресла и подошла к светлому комоду с позолоченными накладками, ножки его были выполнены в виде львиных лап. Она достала шкатулку, и фрейлины, наблюдая за её действиями, разинули рты. Затем Императрица повернулась к Шурочке, держа что-то в руке.

– Что ж…Это всё поправимо, ибо при должном усилии и усердии вы всё ещё можете наверстать. Но я, как Матерь всему нашему народу, обязана заботиться обо всех своих подданных, а уж о незамужних девицах – подавно. Подойдите.

Шурочка, опустив глаза, робко приблизилась к Её Величеству.

– Вероятно, у вас нет приданого, чтобы удачно выйти замуж. Так вот, это мой вам подарок.

Она раскрыла ладонь, и девушка увидела кольцо с огромным бриллиантом. Фрейлины вытягивали шеи, чтобы лучше разглядеть его из-за спины Императрицы. Они даже толкали друг друга локтями, чтобы занять подходящую позицию, и даже Шпитцель проявил интерес и внимательно следил за происходящим.

Императрица вручила кольцо Шурочке, положив его предварительно в бархатный мешок, и девушка приняла его трясущимися руками, потеряв дар речи.

– А жених…Что ж! Да хоть завтра будет у вас жених, и какой! – Императрица загадочно улыбнулась. – Теперь ступайте домой и готовьтесь к завтрашнему дню.

Шурочка, не чуя пола под собою, склонившись, стала пятиться назад и не смела поднять головы, пока высокая дверь не закрылась.

– Нам положено вас проводить! – сказал один из гренадёров.

– Нам по-ло-же-но! – отчеканил второй.

Шурочка поплелась за ними, не понимая, было ли всё произошедшее сном или явью. Но взглянув на мешочек, она осознала, что всё по-настоящему, и словно испугавшись чего-то, быстро спрятала его в карман. Откуда-то её охранники вынули её плащ и шляпку, хотя Шурочка вспомнила, что оставила их на кухне, и теперь впервые подумала, как же кухарка в одиночку справилась со всем набором блюд к царственному столу? Вероятно, она сильно бранила Шурочку за внезапное исчезновение и от этого гоняла своих новых помощников пуще прежнего.

У ворот ей предложили запрячь царскую карету, но Шурочка так яростно затрясла головой, и так поспешно стала удаляться от дворца, оглядываясь, словно боясь преследования, что вызвала у гренадёров невольную улыбку. Она хотела быстрей добраться до дома, лечь в тёплую постель и навсегда забыть о том, что произошло с ней сегодня. “Больше я никогда и ни за что не подойду к этому дворцу!”, – твердила она себе по дороге.

Она вошла в дом и стала снимать плащ и шляпку. На неё из кухни выскочила Стешка и поспешно сказала шёпотом:

– Барышня, барыня ждёт вас в гостиной! Вы не представляете, что она тут вытворяла, пока вас не было! Уж изводила меня и плевалась, но я вас прикрыла. Вот!

Она вытащила из кармана записку от губернаторской дочки и показала Шурочке. “Значит, бабушка считает, что я была в гостях у Марии? Так-то лучше…Мне не придётся искать себе оправданий. Сказать о том, где я была и при каких обстоятельствах – просто невозможно!”

Шурочка прошла в гостиную и встретилась с испытующим и суровым взглядом Авдотьи Семёновны.

– Во-первых, Шурочка, ты вышла из дому без моего на то позволения, пока я почивала, и мне интересно знать, сколько раз ты проворачивала этот трюк? Стешка не призналась, так, может, хоть от тебя я услышу правду?

– Право, барыня, она первый раз… – вмешалась Стешка из угла.

– Цыц!

– Да, бабушка, такое случилось не впервые, – ответила Шурочка, решив быть немножко с бабушкой откровенной в качестве компенсацию за то, что обманывает её по-крупному.

– Во-вторых, ты решилась пойти в гости к губернатору также без моего позволения, хотя, что тебе стоило ещё утром сказать мне о своём желании?

– И вы бы позволили? – спросила Стешка.

– Замолчи! – вспылила барыня.

– А чего вы мне всегда рот затыкаете? Вот уйду к другой барыне, и узнаете!

– И куда ты пойдёшь? Кто тебе станет платить, как я?

– Да много ли вы платите? – хмыкнула Стешка. – Я, можно сказать, только из-за барышни и живу здесь. Жалко мне её. Не будь меня, вы бы совсем её извели. Вот уйду, точно вам говорю! Да хоть к Дуниной!

– К Дуниной?! – возмутилась Авдотья Семёновна. – Да она скупа, как попадья!

– Да говорят, у неё пироги пекут не из ржаной, а пшеничной муки, и половики не вытряхивают, потому что ковры на полу!

Шурочка с благодарностью смотрела на Стешку, видя, как та рьяно бросилась её защищать.

– Ковры! – повторила иронично бабушка. – А может ещё свечи жгут десятками за один вечер?

– А может и так, почему нет? – Стешка пожала плечами. – Ей казначей много чего оставил, говорят, до сих пор у неё денег куры не клюют.

Филиппова с сомнением посмотрела на свою служанку, а затем повернула голову к внучке. Позже она разберётся со строптивой Стешкой, а пока…

– И в-третьих, Шурочка, почему у тебя такое грязное платье? Ты, что мешки с мукой таскала? – бабушка поморщилась.

Шурочка оглядела подол платья и только так поняла, что он весь в белых пятнах. И в таком виде она предстала перед Императрицей! Она невольно зажмурилась, прогоняя тягостное воспоминание.

– Да…Бабушка, мы с Марией и Еленой играли. Кидались друг в друга мукой. Надо сказать, что у Марии стало такое же грязное платье, как у меня, а у Елены было всё лицо в муке! Если бы вы только видели!

– О, Боже мой! Они кидались мукой! – возмутилась бабушка. – И это в век экономии! Когда люди даже огарки от свечи считают! Ну, всё, Шурочка, ты более туда ни ногой! Эти девицы дурно на тебя влияют. А я-то считала, что уж они станут тебе походящей компанией.

Шурочка обрадовалась в душе запрету бабушки, хотя на лице постаралась изобразить самое печальное выражение. Ей никогда не нравились губернаторские дочки, но бабушка, помня о том, что её муж служил у их деда, чтобы не обрывать эту связь, старалась поддерживать общение среди девушек.