Лариса Шкатула - Ваш выход, княжна

Этот двор оказался покрепче других. Выделялся даже забор: не плетень, а добротная – из досок – ограда, без щелей и покосившихся столбов. Сюда Ян и постучал. На его стук залился лаем пес, судя по голосу, не из мелких шавок. Видно было, что здесь всё налажено основательно.

Некоторое время никто не отзывался. Наконец калитка приоткрылась, и кряжистый бородатый старик выглянул наружу.

– Чего тебе? Мы ничего не продаем и не покупаем.

– Погоди, отец, – Ян потянул лошадь за узду. – Конем не интересуешься?

Старик быстро оглядел улицу и широко открыл калитку, в которую Ян легко завёл лошадь. Хозяин тут же закрыл её на засов.

Пес действительно оказался огромным, лохматым. На его глухое ворчание старик прикрикнул:

– Цыть, Гром!

Гром угрюмо звякнул цепью, но замолчал. Крестьянин тщательно оглядел лошадь: зубы, копыта, холку.

– Верховая, – задумчиво сказал он сам себе и спросил у Яна: – Что хочешь за неё?

– Торбу с продуктами на дорогу. Обязательно молоко, мёд. У меня там… раненый. Заберёшь всё, что на мне, дашь что-нибудь своё, крестьянское. И ещё. Мне нужно платье, на девушку. Роста небольшого, – Ян показал примерный рост Марго. – Щупленькая. Ну, и платок там, что ещё…

Старик проницательно усмехнулся и взял лошадь под уздцы.

– Найдём. Посиди пока на крылечке, я коня поставлю.

Он направился к сараю и на ходу спросил:

– Как звать кобылу-то?

– Марго, – Ян усмехнулся про себя. Старик через несколько минут вернулся. Видимо, задавал корм лошади, которую в момент так нагло переименовали, и пригласил Яна:

– Заходи в хату.

Юноша вошёл вслед за хозяином в просторную чистую горницу, где их встретили две красивые девушки – одна лет двадцати пяти, другая года на три младше.

– Дарья, – приказал старик той, что постарше, – сумку в дорогу собери. Молока положь, медку глечик – в подполе припрятан. Сала, колбаски. Как своему. Поняла?

Женщина кивнула и скользнула за дверь.

– Галю, – обратился хозяин к младшей, и голос его явно смягчился. – Помоги хлопчику подобрать одёжку: хочь Антонову, хочь Митькину. Шо подойдёт Он каже, платье ему надо на девушку. Подивись на Галю, та не такая?

Ян пригляделся. Галя и правда сложением походила на Марго. Была разве чуточку выше и справнее.

Юноша снял шинель, и у пояса его сверкнул золотом диковинный клинок Марго. У старика загорелись глаза.

– Хлопчик, отдай мне свой ножик, зачем он тебе? Все одно лихие люди отберут. Я тебе хороший кинжал дам: на ярмарке на порося выменял! Он и в глаза не кинется, и в дороге сгодится.

Ян, поколебавшись, согласился, а старик обрадовался, обнял его за плечи, повёл в соседнюю комнату и походя сказал Гале:

– Платье отдай новое, что мы тебе в городе купили, синее.

– Батя! – в голосе девушки зазвенели слезы.

– Не плачь, дурёха, – успокоил её отец, – я тебе два таких куплю. И платок положь, белый, с цветами, что матери дарил.

Голос его слегка дрогнул. Ян зашёл за хозяином в другую комнату и ахнул: одна стена её была полностью увешана оружием. Чего здесь только не было! Сабли, шашки, рапиры, какие-то изогнутые в виде полумесяца клинки, которым Ян не знал названия.

– Здорово! – юноша замер от восхищения.

– Нравится?

– Ещё бы.

– С мальства собираю. Видно, боевой дух ко мне от предков с кровью перешёл – перед хорошим оружием устоять не могу. Самого-то в армию не взяли. Плоскостопие вроде. Ну, так я по-другому свою страсть тешил.

– Да, от такой страсти, и я бы не отказался.

– У тебя, хлопец, всё впереди. Если мой азарт по сердцу пришёлся, приезжай, когда война кончится. А пока дам тебе вот этот кинжал. Не потому меняюсь, что плох он. Только думаю, такой ещё достать можно, а вот твой редкий. Но и этот – смотри, какая сталь! Металл может рубить. И хлеб порежешь, и при надобности защитить себя сможешь.

– Батя опять своими цацками хвастается? – послышался голос вернувшейся в комнату Дарьи.

– Опять, – подтвердила Галя, – за диковинный ножик душу чёрту отдаст!

– Насмотрелся? Пойдём, а то бабы мои раскудахтались. Поснидаем. Мабуть, ты голодный?

– Как волк! – признался Ян.

Они вернулись в горницу. Стол наполовину был накрыт, на лавке лежала приготовленная Галей мужская одежда. Девушка продолжала с шумом рыться в сундуке.

– Хочешь сейчас переодеться али после еды?

– Переоденусь, умоюсь, если хозяева не возражают, а тогда и за стол.

– Я тебе солью, – вызвался старик. – Мы ж не познакомились! Зови меня Прокопыч. А тебя как?

– А меня – Ян.

– Имя наче польское. Ты не поляк будешь?

– Наполовину. Мама – украинка. С Прикарпатья.

Хлопец ухал и крякал, обливаясь колодезной водой, что принес ему Прокопыч. Потом надел чистую, ношеную, хоть и без потертостей, рубаху, штаны и сразу почувствовал себя другим человеком. Военное обмундирование будто давило на него, и Ян сбросил его, как чужую кожу. Он потрогал рукой подбородок,

– Побриться бы.

Старик принес ему из хаты бритву и мыло.

– Вот теперь хоть жениться!

– А ты не женат?

– Холостой.

– Смотри, девичья погибель, с такими глазами да холостой!

Они вошли в хату. Стол был накрыт. Молодки – и когда успели! – причепурились и сновали по горнице веселые и яркие.

Ян попытался налить из фляжки коньяку. Прокопыч протестующе замахал рукой.

– А вот это сховай! У нас свои напитки, крестьянские. Дашка гонит чище слезы. И запаха, слышь, никакого. Что за траву ты в самогон добавляешь, а, Дарья?

– Секрет, – кокетливо улыбнулась женщина.

– Ось, бачь, як мене лихо из бабами, – перешёл на "мову" Прокопыч – Не слухают, грубят.

– Будет вам, тато, чужому жалиться! Мы вас кохаем, печёмся за вас, две такие крали!

Хозяин вздохнул, но потом улыбнулся Дарьиной шутке

– Думаешь, почему сам такой старый, а дети молодые? Перша семья в мене сгорела: жена, двое детишек…

– Тато, – затеребила его Галя, – будет вам, ще не пил, а в спомин вдарился!

– Хорошие они у меня: Даша – невестка, Галя – дочка. Обоих одинаково жалко. Молодые, кровь играет, а мужиков на войну позабирали.

Дарья смахнула слезу.

– И мы вас любимо. Колы так судьба зробыла! Не на кого нам больше надеяться.

– Всё, хватит! – похлопала по столу Галя. – Незачем горевать, лучше пить да наливать. Вы не смотрите, Янек, что батя ведмедем глядится. Он у нас на хуторе – самый главный, грамотный. Голова. Кому справка нужна, документ – к нему идут. Печать доверили, как власти.

– Временной, – поднял палец старик. – Без документов сейчас никому нельзя. Выпьем лучше, чтоб мои сын и зять живыми вернулись, чтобы мы все дожили до мирной жизни, растили детей и внуков, сажали хлеб.

Они выпили, и Ян с жадностью набросился на еду. Он старался есть неспешно, как учила мать, тщательно жевать, но глотка не желала подчиняться правилам, а глотала, глотала. Юноша заметил, как Галина украдкой подкладывает ему куски и наблюдает, как быстро он их съедает. Он поперхнулся, а старик укоризненно посмотрел на дочь.