Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 1

Вошла Клэренс и отчужденным тоном сообщила, что конь Марианны оседлан, Невилл, ратники и прислуга уже в седлах и ждут ее. Пришедшие с ней слуги унесли сундуки. Марианна поднялась, закуталась в плащ и, опираясь на руку Гая, пошла по коридорам и лестницам Ноттингемского замка. Было слишком тихо для праздника, который должен был продолжаться еще два дня. Гости либо покинули замок, либо предпочли запереться в своих покоях. Только стражники несли караул в переходах.

Они спустились во двор, к Марианне подвели Тумана. Гай поцеловал Марианну в лоб и сказал так тихо, что его слова были слышны только ей:

– Принцесса, мое предложение остается в силе. У тебя есть время подумать над ним, но этого времени не слишком много. Когда я узнаю, что оно на исходе, то немедленно приеду во Фледстан и спрошу тебя о решении.

Марианна недовольно поморщилась, вспомнив, с каким трудом она противостояла его уговорам сегодня. Он невесело усмехнулся, заметив ее гримасу неудовольствия, и, поддержав стремя, помог сесть в седло. Запрокинув голову, он долго смотрел на нее, потом произнес непонятные ей слова:

– Будь осмотрительна, не натвори глупостей!

Удивленная и странным предупреждением, и взволнованным тоном, Марианна опустила глаза на Гая, хотела попросить объясниться, но он уже отвернулся от нее и отдавал приказы ратникам, которых отправлял сопровождать отряд Невилла.

– Если с головы леди Марианны или сэра Гилберта упадет хотя бы один волос, вы можете сразу заказывать по себе поминальную молитву.

Ратники молча выслушали его слова, и по их лицам было видно, что они ни на минуту не усомнились в том, что их господин исполнит угрозу. Не оглядываясь больше на Марианну, Гай вернулся в замок.

Не оглядывался – не значит, что он забыл о ней. Его мысли были полны именно Марианной. Ему очень не понравились и натиск Лончема, и новый, внезапно объявившийся поклонник Марианны в лице Ричарда Ли. Но не эти соображения волновали Гая, а подозрение, которое возникло у него, когда он слушал пение Марианны. Он изменил бы своей натуре, если бы не предпринял немедленных действий, чтобы разрешить сомнения. Подозвав командира своей дружины, он приказал:

– Джеффри, с этого дня я хочу знать все о леди Марианне. Ты понял?

– Но что особенно вас интересует, милорд? – с некоторой растерянностью спросил Джеффри, удивившись приказанию Гая, чье благоволение к Марианне было известно всем и каждому и тем более его дружине и челяди.

– Все, – повторил Гай. – Куда она выезжает из замка, где она бывает, все места ее прогулок, описание людей, с кем она перебросилась хотя бы парой слов.

Отдав такой приказ, он успокоился. За Фледстаном будут неусыпно наблюдать, как и за самой Марианной, и если у него действительно есть соперник, он очень скоро узнает его имя. На самом деле Гай страстно желал, чтобы его подозрения развеялись без следа. Но даже если он угадал, Марианна предупреждена, и пока еще в ее силах проявить благоразумие.

Если бы он знал о тайном ходе, то ближайшая встреча Марианны с лордом Шервуда обернулась бы бедой для них обоих. Но Гай не был посвящен в секреты Фледстана.

Отряд сэра Гилберта добрался до замка еще до наступления сумерек. Из-за того что Марианна подгоняла коня, остальные всадники тоже мчались во весь опор. Невилл не спрашивал дочь о причинах такой поспешности. Он сам был удручен скандальным происшествием на обеде шерифа, разгневан требованиями и угрозами Роджера Лончема. Поэтому он считал, что у Марианны есть все основания покинуть Ноттингем как можно скорее. Когда он заметил, что повозки с багажом и слугами безнадежно отстали от всадников, то не стал сдерживать Марианну. Невилл приказал ратникам разделиться и половину из них отправил вперед с Марианной, настрого велев не спускать с нее глаз и только лишь при намеке на опасность немедленно подать сигнал, протрубив в рог.

Едва дослушав наставление отца, Марианна нетерпеливо послала коня в галоп и вихрем помчалась по дороге, сопровождаемая Клэренс и окруженная плотной стеной ратников.

Невилл ошибался, полагая, что опасность, исходившая от Лончема, заставила Марианну так спешить с возвращением домой. Едва она оказалась в седле, все, что происходило с ней в Ноттингеме, немедленно покинуло ее мысли. Все, кроме гибели вольного стрелка. Вновь и вновь перед ее внутренним взором вставало его лицо, выражавшее презрительную насмешку над теми, кто считал себя его судьями; ясные глаза, в которых не было ни малейшего страха перед смертью – только гордость и отчаянная решимость до конца исполнить свой долг перед вольным Шервудом. Ее сердце сжималось от боли, когда она вспоминала, как мужественно он принял смерть. Сказанные им слова горели перед ней огненным пророчеством: «Робин ушел сегодня от стражи шерифа, уйдет и завтра!»

А если не уйдет? Если досадный случай – охромеет конь, сломается клинок, закончатся стрелы – отдаст его в руки ратников шерифа или Гая Гисборна?! Впервые Марианна поняла не умом, а сердцем, что опасность, о которой ей говорил Робин, опасность, постоянно угрожавшая его жизни, очень реальна. Вместе с этим пониманием пришел и страх потерять его. И она торопила коня с одной-единственной целью – увидеть Робина, почувствовать тепло его объятий, услышать стук его сердца и ласковый, слегка насмешливый голос.

Едва лошади влетели под арку ворот Фледстана, гулко грохоча подковами по мощеному булыжником двору, Марианна спрыгнула с седла и быстро прошла в свои покои. Там она торопливо переоделась в обычный для ночных прогулок по Шервуду наряд. Но только она подошла к стене, в которой была дверь потайного хода, как за спиной послышались шаги. Поморщившись от досады, Марианна обернулась и увидела Клэренс.

Не говоря ни слова, Клэренс принялась собирать сброшенную Марианной одежду. Если она и чувствовала, что пришла не вовремя, то не подала виду, продолжая заниматься одеждой с каменным выражением лица. Марианна первая не выдержала холодного молчания подруги.

– Ты сердишься на меня, Клэр.

Клэренс, не отрываясь от своего занятия, передернула плечами.

– Порой я совершенно не понимаю тебя, Мэриан, – отчужденно сказала она.

– В чем же? – спросила Марианна с едва заметным вызовом.

Отшвырнув в сторону платье, которое тщательно расправляла, Клэренс посмотрела на Марианну так, словно была судьей, а подруга – подсудимой.

– Это правда, что сегодня на обеде Гисборна ранил захваченный в плен стрелок вольного Шервуда? Правда, что ратники шерифа потом убили стрелка на глазах всех гостей?

– Да, правда, – ответила Марианна, – Гай называл его Мартином.

– Мартин! – ахнула Клэренс и прижала ладонь к задрожавшим губам. В ее глазах заблестели слезы, но Клэренс не дала им воли. – Я знаю Мартина. Знала… Он тоже жил в Локсли, пока не ушел вместе с Робином в Шервуд. У него остались жена и дети – две девочки. Старшей шесть лет, а младшей четыре года. Он очень любил их. Его семья живет не в Шервуде, и он старался навестить их при любой возможности. Теперь его дочери никогда не увидят отца! А ведь он мог бы купить помилование ценой жизни Робина – Мартин был не слишком к нему привязан. Их отношения еще до Шервуда стали прохладными: жена Мартина была влюблена в Робина. Но Мартин предпочел погибнуть, а не покупать жизнь предательством. И он умер. Умер с именем Робина на устах и с верой в него в сердце. А что сделала ты, Мэриан?! Как ты могла после того, что видела, перевязывать Гисборна?!