Айлин Вульф - Лорд и леди Шервуда. Том 1

Лицо Робина приняло каменно-непреклонное выражение.

– Он с ней не обвенчается, – сказал он как отрезал.

– Не хочешь ему уступить даже в этом? – понимающе хмыкнул Вилл, но тут же задал вопрос: – Почему? Ведь она тебе не понравилась, ты очарован другой девушкой, настолько, что даже хочешь забрать ее в Шервуд. К чему твои заботы о леди Марианне?

Самым простым было открыть Виллу, что Марианна и есть та, которой, по словам Вилла, очарован Робин. Все вопросы бы сразу оказались исчерпанными. Но, всегда и во всем откровенный с Виллом, доверявший ему как самому себе, Робин не смог заставить себя признаться. Слишком прочно въелось в его сознание стремление уберечь Марианну от любой опасности, не рисковать ее свободой и самой жизнью, пока она окончательно не свяжет свою судьбу с ним. Вилл, конечно, хранил бы их тайну с такой же надежностью, как и Эллен. Но Джон и Статли, пусть Робин и не слышал их разговора, были правы: он не желал говорить о своих сердечных делах с кем бы то ни было, не мог произнести имени Марианны, не уверившись в том, что само сочетание его и ее имен не навлечет на нее беду. Поэтому он предпочел отговориться:

– Я считаю своим долгом заботиться о ней. Этого достаточно?

– Для всего Шервуда – более чем, – подтвердил Вилл, – и все же! Коль скоро она не вызвала в тебе приязни…

– Это никак не влияет на мои обязанности по отношению к ней и на обещание, данное ее отцу, – твердо сказал Робин.

Сам его тон и выражение лица показали Виллу, что Робин не видит смысла в продолжении разговора о дочери Гилберта Невилла, и Вилл прекратил расспросы, поскольку главное он выяснил: приказ лорда Шервуда не отменен, а сама леди Марианна Вилла мало заботила. Более того, он испытывал к ней чувство, граничившее с холодностью, почти с неприязнью, с тех пор как ее дружба с Гаем Гисборном стала известной всему Ноттингемширу.

Ограничиваясь краткими привалами, скорее для того чтобы дать передышку лошадям, чем для собственного отдыха, к конечной цели своего путешествия – аббатства Ярроу – они добрались затемно, почти к полуночи. Когда в ночной темноте показались стены монастыря, Робин и Вилл спешились, надели монашеские рясы поверх своей одежды и, ведя коней в поводу, прошли последнюю четверть мили и постучались в ворота обители.

Несмотря на поздний час, их встречал сам аббат. Поручив лошадей заботам привратника, он отвел Робина и Вилла в свои покои, ворча под нос, что ждал гостей до заката, и те могли бы уважить его сан и чаяния.

– Будет, святой отец! – рассмеялся Робин, когда они остались втроем в покоях аббата. – Ты ведь знаешь, что мы не дневные гости.

Теперь, когда кроме аббата их никто не видел, Робин и Вилл сбросили монашеские капюшоны. Аббат обнял каждого из них и, не отказав себе в любопытстве, внимательно рассмотрел гостей.

– Ах, лорды мои, как же я рад вас видеть, особенно сразу двоих! Лорд Роберт и прежде был частым гостем, а вот вы, лорд Уильям, не удостаивали меня частыми визитами.

– В том не было надобности, – без обиняков сказал Вилл, – Робин делился со мной и новостями, что узнавал от вас, и книгами, которыми вы его благосклонно снабжали.

Аббат согласно покачал головой.

– И все же мне отрадно видеть вас обоих, – еще раз окинув взглядом гостей, он глубоко вздохнул и, вспомнив о гостеприимстве, указал на накрытый к ужину стол, заметив ворчливым тоном: – Жаркое остыло, а вино, наверное, выдохлось. Я ждал вас раньше, надеясь, что вы доберетесь до заката, благо весенние дни – долгие.

– Мы охотно съедим и холодное мясо, – весело ответил Робин, усаживаясь за стол. – А то, что вино степлилось, не помешает нам оценить его вкус, благо ты известный знаток и ценитель вин и дурного вина не держишь.

Посвятив краткое время ужину, хозяин и гости за кубками вина перешли к главному.

– Ты известил меня о неких новостях, которые посчитал настолько важными, что не решился написать о них в письме, отправленном с голубем, – сказал Робин, внимательно глядя на аббата. – Что же это за новости?

Аббат оглянулся по сторонам, словно опасался, что кто-то лишний укрылся в тени, отбрасываемой горящими свечами, и, понизив голос, многозначительным тоном произнес:

– Новости, касающиеся местонахождения короля Ричарда!

Робин и Вилл переглянулись.

– Неужели король наконец-то отыскался?

– Именно так! – ответил аббат, наслаждаясь впечатлением, произведенным его словами на гостей. – Он найден, но о том пока мало кто знает. Думаю, даже королева-мать еще пребывает в неведении, как и принц Джон. Но, конечно, слухи распространятся очень быстро!

– Так где же он? – осведомился Вилл.

– В одном из замков на землях, подвластных герцогу Леопольду.

– И что он забыл в этом замке?

– Фу, лорд Уильям! – поморщился аббат. – Как можно в подобной манере отзываться о короле? Разумеется, он там не по своей воле, а пребывает в качестве пленника.

Поймав обмен гостей удивленными взглядами, аббат окончательно впал в благодушие. Он был очень рад их визиту, а то, что известие, которое он приберегал к встрече с ними, полностью завладело вниманием как Робина, так и Вилла, вознесло аббата до небесных вершин. Он знал свою слабость к рассказам и ценил собственное умение завладевать умами и воображением тех, с кем говорил. Поэтому, не поскупившись ни на одно слово, аббат рассказал, как был найден английский король, как простой менестрель Лионель Блондель бродил по Европе в поисках Ричарда Плантагенета и всюду пел песню, известную только ему и английскому королю. И однажды у стен замка в германских землях менестрель услышал, как звучный и мелодичный голос подхватил его песню, а потом увидел лицо того, кто вдруг стал подпевать, когда Ричард выглянул в стрельчатое окно. Так был найден король Англии.

– Этот Блондель – что его связывает с королем Ричардом? – поинтересовался Вилл, дослушав рассказ аббата.

Аббат густо покраснел и с явной неохотой ответил:

– Говорят, они были любовниками.

Сказав это, он набожно перекрестился. Вилл, покрутив головой, рассмеялся.

– Романтичная история! Прослыла бы таковой в веках, будь этот Блондель женщиной.

Пристрастия короля не к женщинам, а к мужчинам были известны всем и каждому, и потому Робин, не поддержав обсуждение, спросил аббата:

– Чего желает австрийский герцог за свободу нашего короля? Ведь он не намерен удерживать Ричарда в плену до самой смерти!

Аббат довольно хмыкнул и, вынув из широкого рукава пергаментный свиток, протянул его Робину. Тот, быстро раскатав свиток по столу, прочитал вслух:

«Насколько мне стало известно, герцог еще не назвал сумму выкупа, но пожелал, чтобы после того как он объявит и размер выкупа, и срок его уплаты, брат короля прислал бы в качестве заложников определенное герцогом число знатных лордов, которым не станут чинить обиды и примут их подобающим образом. Когда же принц уплатит герцогу сумму выкупа, заложники будут отпущены с миром».