Стефани Лоуренс - Правда о любви

Барнаби вроде бы смирился с тем, что Джордану удастся добиться своего. Он даже не скрывал своего восхищения умом и предусмотрительностью врага.

– Вы здорово все продумали, – заявил он. – И так долго выжидали. Но должен признать, я в недоумении: зачем понадобилось убивать Томаса?

Джордан поколебался, но не смог устоять перед искушением похвастаться своими подвигами:

– Очевидно, потому, что он собирался сделать Жаклин предложение, и та приняла бы его. Он хотел захватить то, что по праву принадлежит мне.

– Верно, – кивнул Барнаби. – И я вполне вас понимаю. Но почему, избавившись от него, вы сами не сделали предложение Жаклин?

– Я бы сделал, – раздраженно бросил Джордан. – Но сначала она надела траур по этому идиоту, а позже стало ясно, что она меня отвергнет.

– Но вы не сдались? – почтительно допытывался Барнаби. Жаклин подумала, что из него вышел бы гениальный актер.

– Разумеется, нет, я всего лишь пошел другим путем, чтобы добиться цели. Мирибель советовала Жаклин ехать в Лондон, но получилось так, что сама она дала мне в руки идеальное решение. Сунула нос туда, куда ее не просили. А когда попыталась запретить Жаклин ехать с нами на прогулку, мы поняли, кто видел нас в саду Ночи. Поэтому с ней следовало разделаться, и побыстрее, пока она не набралась мужества поделиться с кем-то своим секретом. И, разумеется, я так и сделал.

– Убили Мирибель, – вмешался сэр Винсент, осуждающе глядя на Джордана, – и свалили вину на Жаклин.

– Не совсем так, – ухмыльнулся Джордан. – Я действительно убил Мирибель, а вот свалили вину на Жаклин вы, все вы. Заподозрили бедняжку – именно то, что требовалось нам с Элинор. Все, что оставалось, – обронить словечко там, словечко здесь, подогревая ваши дурацкие фантазии, и это оказалось легче легкого. Вы все чересчур доверчивы, так что игра стоила свеч.

– И вы прекрасно ее сыграли, – похвалил Барнаби.

Джордан наклонил голову.

– Мирибель дала мне сценарий, по которому я смог бы добиться руки Жаклин даже против ее воли: в создавшихся обстоятельствах было вполне естественным предложить брак по расчету, чтобы держать ее в глуши и уединении. И это бы тоже сработало.

– Но ... – смущенно продолжал Барнаби, – я думал, что лорд Трегоннинг отказал вам?

Так оно и было, – раздраженно бросил Джордан. – Что-то ныл о чести, о нежелании принять такую жертву ... но, в конце концов, он все равно согласился бы. Как только слухи о гибели Миллисент распространились бы по округе, ситуация стала бы чересчур напряженной. Потребовалось бы как-то унять Жаклин, и лучшим решением оказалось бы замужество.

– Боже милостивый! – воскликнул сэр Винсент, но, поспешно проглотив просившуюся на язык возмущенную отповедь, повторил вслед за Барнаби: – Прекрасная игра.

– Благодарю, – улыбнулся Джордан.

И еще одно, – продолжал Барнаби, словно всего лишь убивая время до возвращения Митчела. – Как вы ...

Стоя на камнях у края воды, Джерард смотрел вверх, в гранитное лицо Циклопов. Он довольно легко мог добраться до окружавшего их узкого карниза, но дальше подъем был почти вертикальным.

Снова смерив глазами мокрую скалу, он подошел к подножию и прислонился к нему, чтобы стащить сапоги. Кожаные подметки будут скользить по камням. Лучше уж босые ноги, если нет подходящих ботинок.

Набегавшие волны жадно захватывали все новые участки каменистого берега, усиливая пока еще приглушенный рев в карстовой пустоте Циклопов. Мэтью молча взял его сапоги. Джерард стащил чулки, сунул в сапоги и стал методично опустошать карманы. Он и сюртук бы снял, но сукно убережет его от грубой поверхности камня.

Повернувшись лицом к Циклопам, он застегнул сюртук. Мэтью оглядел гранитный монолит, местами почерневший от воды, и вздрогнул:

– Вы можете сорваться.

– Знаю. – Он уже успел подумать об этом. – Но если она умрет, я не смогу жить. – Он снова смерил взглядом скалу и повернулся к Мэтью: – Не показывайтесь, пока я не доберусь до верха.

Мэтью кивнул:

– Удачи!

Грохот волн поглотил его слова, Джерард ухватился за узкий карниз и подтянулся.

Карниз был чуть шире его ступни; прильнув к скале, он быстро обошел ее, до точки, которая, по его расчетам, находилась прямо напротив того места, где стояли Барнаби и остальные. Он не давал себе времени подумать. Просто взбирался все выше.

Он лазил по горам с тех пор, как научился ползать. И, несмотря на годы, проведенные в Лондоне, каждое лето навещал родной дом, и каждое лето взбирался на скалы. Поэтому не потерял сноровки. Для человека с таким опытом эту вершину было не так уж и сложно покорить. Беда в том, что камни были мокрыми, а волны – непредсказуемыми.

Джерард старался не смотреть вниз. Движения его были давно отработаны: найти следующую опору для руки, перенести вес на эту руку, найти следующую опору для ноги, подняться чуть выше, и все начинается снова. Было несколько опасных моментов, особенно когда он полз мимо верхнего края дыры в скале, и опоры для ног почти не находилось, но выучка, найденный ритм и, главное, самообладание помогли вынести все.

Только не торопиться. Никакой спешки. Один шаг за другим, уверенный и спокойный.

Шквал все приближался, готовый налететь в любую минуту. Солнечный свет померк.

Джерард поскользнулся на плети водорослей, которую не сумел увидеть на мокром камне, и повис над разверстой дырой: если он упадет, даже тела его не найдут! Пальцы нестерпимо ныли, мышцы вопили от боли, но он сумел найти опору для ноги и пополз дальше. И не думал ни о ком, кроме Жаклин. Только о ней. Не о том, что происходит над его головой. О ее стройном теле в его объятиях, ее запахе в ночи.

Пена и водяные брызги окружали его, рев в бездонной пропасти становился все громче. Но он ничего не слышал, думая о смехе Жаклин: он еще не насытился им. Не насытился ею. Значит, им еще рано умирать.

Чему быть, того не миновать ...

Он цеплялся за слова Тиммс, как за обещание, не обращая внимания на боль в запястьях и стертых ладонях, на раны на пальцах и ступнях.

Внизу море с грохотом билось о скалу, требуя, чтобы он помедлил, чтобы посмотрел вниз. Но Джерард, игнорируя предательский призыв, продолжал ползти. И чем выше поднимался, тем острее становились края, не стертые волнами, заточенные ветрами.

Облака полностью закрыли солнце; ветер усилился, подгоняя волны. Джерард промок до бедер, ноги потеряли чувствительность, зато он почти добрался. Первый пологий склон опаснее всего: он не сможет встать, пока не достигнет более ровной площадки, той, что ближе к дыре, но тогда его увидят все, кто стоит внизу. И Джордан тоже, если вздумает обернуться ...

Джерард лежал распростертый на вершине скалы. Он старался не поднимать головы в надежде, что его еще не увидели. Немного отдышавшись и ощутив, что сердце бьется уже спокойнее, он прислушался к разговору между Джорданом и стоявшими внизу людьми. И, похоже, этот разговор как раз достиг кульминации.