Лоретта Чейз - Лорд Безупречность

Вся страна знала, что любовница одного из королевских герцогов торговала военными должностями и званиями. Другой брат короля мог похвастаться целым выводком: в союзе с любовницей-актрисой он родил ни много ни мало десять детей. Причем высокородный папочка не имел возможности поддерживать семейство и предоставил своей пассии выбор: или продолжать сценическую карьеру, или голодать вместе с многочисленными отпрысками. Третий королевский герцог служил в армии и завоевал репутацию самого ненавистного офицера. Четвертый же отличался крайней реакционностью. Однако деяния членов королевского семейства выглядели пустяками по сравнению с жизненной мелодрамой самого короля Георга IV.

– Отец считает, что спасти меня может только король, – с грустной улыбкой поведал Бенедикг. – Если он совершит очередную эскападу, то, возможно, отвлечет на себя часть предназначенного мне внимания. Хотя, конечно, этого может оказаться недостаточно для полного устранения вреда. Так что, как видишь, одним лишь поступком и всего за несколько дней я сумел разрушить все, что сделал больше чем за десятилетие.

Батшеба подняла голову и заглянула в темные глаза.

– Неправда. Никто из тех, кто тебя знает, не утратит уважения из-за такой малости, как увлечение женщиной, пусть даже и пользующейся дурной славой. Граф ошибается. Присутствуй я при вашей беседе, непременно сказала бы ему об этом. К сожалению, он очень недооценивает и тебя, и окружающих. Лишь самые ограниченные и недалекие из людей позволят столь незначительному эпизоду испортить мнение о тебе. Конечно, в мире можно найти немало подобных злопыхателей, но стоит ли обращать на них внимание?

Разговор с отцом произвел на Бенедикта тяжкое впечатление. И лишь сейчас, слыша слова поддержки и утешения, он осознал, насколько безжалостным и холодным судьей оказался самый родной человек.

Едва появившись в его жизни, Батшеба согрела сердце и душу. Он и сам не понимал, как замерз в одиночестве. Не понимал, в какой пустоте жил до тех пор, пока она не пришла и не наполнила собой мир.

И сейчас он ласково и благодарно улыбнулся, глядя на нее сверху вниз и удивляясь отчаянной, почти яростной верности.

Вот также отчаянно Оливия за завтраком бросилась защищать честь покойного отца.

Оливия вовсе не являла собой чистое воплощение качеств ужасных Делюси. В ее характере жили положительные черты отца и матери. Однако они требовали развития.

Бенедикту, конечно, удалось бы вытащить их на свет и превратить в достоинства характера… однако об этом не стоило и думать. Во всяком случае, сейчас. Впереди вполне достаточно времени на размышления о том, что могло бы быть, если бы…

О Господи! Он сможет думать всю оставшуюся жизнь!

Годы. Десятилетия. В его семье все отличаются кошмарным долголетием.

Вдовствующей графине Харгейт восемьдесят пять. Ее покойный супруг прожил семьдесят с лишним, а многие из его братьев и сестер живы до сих пор. Родственники матери тоже цепко держатся за жизнь. Родителям леди Харгейт далеко за восемьдесят.

Так что вполне возможно, что перед Бенедиктом простирается путь длиной в полвека!

Без Батшебы.

– Ты права, – наконец заговорил он. – Не собираюсь обращать на них внимание. Не собираюсь обращать внимание ни на кого из тех, кто насмехается надо мной или жалеет меня лишь за то, что я тебя люблю.

Батшеба замерла.

– Ты…

– Люблю тебя, – повторил он. – Пусть все катятся к чертям! Если никто не в состоянии понять, какова ты на самом деле, если эти люди заставят тебя покинуть Англию, то я преду с тобой.

Батшеба Уингейт настаивала на том, чтобы лорд Ратборн не следовал за ней.

Лорд Ратборн, в свою очередь, настаивал на том, что он непременно поедет вместе с миссис Уингейт.

По другую сторону садовой стены, на расстоянии всего нескольких футов, стояли три человека. Они внимательно слушали, как спор становился все горячее. Потом голоса внезапно стихли. Послышались звуки, которые свидетельствовали о том, что Ратборн изменил тактику.

Трудно было сказать, кто одержал победу. Разговор стал едва слышным и невнятным. Потом послышались слова прощания.

Когда наконец двое расстались, лорд Мандевилл задумчиво заметил:

– Вы были правы, Харгейт. История Джека Уингейта повторяется, только сейчас ситуация еще серьезнее. Дело совсем плохо.

– Вы значительно наблюдательнее меня, милорд, – поддержал отца лорд Нортвик. – Я даже не подозревал, что отношения зашли так далеко.

– Он мой сын, – твердо ответил лорд Харгейт, – а потому я обязан понимать его, даже если он не в себе. Да, пришла пора срочно положить конец этому безумию.

Ратборн пообещал, что в ближайшие две недели ничего не предпримет, но постарается как следует обдумать предстоящие действия. Батшеба, в свою очередь, дала слово, что непременно сообщит, где ее искать.

Она не сомневалась, что как только скроется с глаз долой и Бенедикт получит возможность спокойно взвесить ситуацию, он наверняка изменит планы и не решится оставить привычную жизнь, семью, достижения и надежды ради женщины.

Как бы ни поступил виконт Ратборн, титул и львиная доля наследства все равно перейдут к нему, если, конечно, злой рок не распорядится таким образом, что старый граф переживет сына. И все же уходом из семьи он разобьет сердца родителей, да и братья никогда не простят измены. Надеяться на счастливое возвращение домой не имеет смысла. Если Бенедикт променяет привычную жизнь на союз с Батшебой, то уже ни за что и никогда не восстановит то положение в свете, которое занимал когда-то.

В отличие от Джека Уингейта лорд Ратборн непременно пожалеет об утраченном, поскольку потеряет гораздо больше. Со временем он возненавидит ее за ту цену, которую придется заплатить за мимолетное счастье. Погрузится в омут тоски и раскаяния, а она будет чувствовать себя убийцей.

Батшеба считала, что две недели смогут исправить катастрофическое положение. За это время Бенедикт одумается и успокоится, а близкие сумеют вернуть его в привычное русло.

Пока же предстояло пережить завтрак в кругу семейства хороших Делюси.

Лорд Мандевилл распорядился, чтобы гости непременно явились в утреннюю комнату. Батшеба, разумеется, предпочла бы позавтракать в своей спальне или, еще лучше, в дороге.

В утренней комнате стол был круглым, так что возможность частной беседы полностью исключалась.

Именно поэтому, едва Оливия заявила лорду Мандевиллу, что они с мамой направляются в Египет, новость тут же услышали все собравшиеся.

– В Египет? – изумленно воскликнули сразу несколько голосов, среди которых можно было уловить и голос Батшебы.

– Идея осенила меня сегодня утром, – пояснила Оливия. – Вдруг пришло в голову, что если уж искать сокровища, то надо делать это там, где действительно можно их найти. Множество людей занимаются раскопками в Египте. Ты сам мне это сказал, Лайл. Сказал, что когда-нибудь отправишься в Египет и тоже займешься поисками сокровищ.