Андрей Озеров - Ангелы в аду

Несколько овчарок, дремавших возле солдат, вскочили и начали лаять в сторону вагонов, от которых доносился запах скипидара и свежих досок. Когда состав полностью остановился, к каждому из вагонов подбежало по четверо солдат. Ловко сдвинув засовы, они распахнули двери вагонов, в то время, как другие, приведя автоматы в боевую готовность, образовали живой коридор, ведущий от каждого вагона к медицинскому столу. Как только открылись двери вагонов, прежний запах скипидара сменился на едкую вонь грязной человеческой плоти. Внутри вагонов находились едва живые от усталости люди, стоявшие прислоненными друг к другу в тесноте. Отвыкшие за долгую поездку от солнечного света, они даже не могли рассмотреть лица палачей, встречавших их снаружи. В следующее мгновение перрон сотрясся от криков подаваемых команд. Солдаты принялись выгонять пассажиров наружу. Собачий лай, сливаясь с этими криками, создавал единый хаотичный шум, в котором порой было сложно отличить одно от другого. Платформа была значительно выше перрона, поэтому многие из находившихся в вагоне людей, особенно пожилые и дети, не могли самостоятельно сойти на землю. Специально для этих целей, на подножку у каждой двери забирался солдат с длинной дубинкой, чтобы сильным ударом вынудить человека спрыгнуть вниз. Многие старики, упав на бетон, некоторое время не могли самостоятельно подняться. Иногда сверху на них падали другие, такие же, как они. Если кто-то оставался лежать дольше нескольких секунд, на него тут же обрушивался град ударов палками. Многие начинали ползти, постепенно поднимаясь на четвереньки. Один из стариков, выпрыгнув из вагона, сломал ногу, отчего берцовая кость, прорвав штанину, вылезла наружу. На мгновение его крик выделился из общего шума. Он больше не мог идти. Вокруг раны постепенно стала натекать лужица крови. Старик кричал не прекращая на польском, умоляя помочь ему. Лишь одна из женщин, с нашитой, как полагалось, желтой звездой, остановилась возле него, но, как только она попыталась к нему нагнуться, удар приклада заставил ее выпрямить спину и пойти вслед за остальными. Через несколько минут из-за спин солдат, оцепивших платформу, к лежащему вышел высокий розовощекий немец в форме гаупштурмфюрера СС. Подойдя к старику, он обратился к нему на немецком. Не понимая ни слова, несчастный лишь стонал, указывая на свою ногу и полную крови штанину. По щекам, покрытым седой щетиной, текли слезы. Его глаза смотрели вверх, будто надеясь найти сострадание в лице немецкого офицера. Немец замер на пару секунд, немного сморщив лицо в брезгливой гримасе, словно пытаясь перебороть какие-то внутренние эмоции. Затем его рука скользнула к кобуре, расстегнув ее. Понимая, что произойдет дальше, старик в ужасе замер. Тем временем немец сделал шаг вперед, одновременно достав пистолет из кобуры – промасленный Вальтер блестел в лучах солнца. В следующее мгновение, неожиданно для самого себя, старик обхватил руками сапог офицера, прижавшись к нему лицом, словно прося сохранить ему жизнь. Удар рукояткой пистолета по голове оказался таким сильным, что старик, разжав руки, упал навзничь. Немец брезгливо отшагнул назад, прицелившись в голову. В следующее мгновение его палец потянул спусковой крючок. Над перроном раздался сухой хлопок выстрела. Тело старика вздрогнуло и обмякло, распластавшись на бетоне. Узкий ручеек крови потек от головы к рельсам. Преисполненный гордостью за собственное хладнокровие и решительность офицер убрал пистолет в кобуру, аккуратно застегнув ее, а затем направился обратно к строю солдат, которые расступились, позволив ему пройти, а затем скрыли за своими спинами.

Некоторые из прибывших на поезде женщин, пытались закрывать своим детям глаза, несмотря на то, что за время проживания в гетто, и тем и другим пришлось увидеть немало жестокости.

Высадка узников продолжилась, как ни в чем не бывало. Проходя сквозь коридор солдат каждый из пассажиров подходил к медицинскому столу, где его личные данные записывались в специальный журнал и карточку. Также вносилась отметка о группе, к которой относился узник, предопределявшая дальнейшую его судьбу.

После того, как живые люди покидали поезд, члены зондеркоманды очищали вагоны от тел тех, кто не дожил до конечной остановки.

Разгрузка одного поезда с последующей селекцией узников, длилась, как правило, не более получаса, после чего большинство пассажиров отправлялось напрямую в «душевые». Именно поэтому печи крематориев работали в круглосуточном режиме. Только так можно было обеспечить бесперебойное функционирование фабрики смерти при таком количестве казненных.

Отойдя от поезда на значительное расстояние, офицер остановился и задумчиво посмотрел в сторону города. Город находился от лагеря в нескольких километрах. Некогда беззаботный маленький польский городок теперь был полностью оккупирован немцами. Помимо местных жителей в нем проживали семьи офицеров СС, которые работали в лагере, в том числе и самого коменданта лагеря. Несмотря на близость города, персоналу лагеря удавалось попасть в него лишь в выходные дни, поскольку работа в лагере начиналась ранним утром и заканчивалась поздно ночью, после переклички узников.

Офицер являлся одним из заместителей коменданта. Он проживал в доме, расположенном на административном участке лагеря и, в отличие от сослуживцев, практически не выбирался в город. Он был не женат. Его родители проживали на севере Германии. С самого начала войны он лишь раз их навестил. Его отец был рыбаком, который не понимал в военном деле ровным счетом ничего. Мать была малообразованной, нигде не работающей женщиной, всю свою жизнь посвятившая домашним заботам и воспитанию своего единственного сына. Он был всегда объектом ее безграничной гордости. После поражения в первой мировой войне большинство семей Германии оказались за порогом бедности. Не обошла эта участь и их семью. До прихода к власти национал-социалистов основным источником их доходов являлась продажа рыбы на местном рынке. Случайность сделала его обладателем партийного билета. В возрасте 24 лет от стал членом НСДАП, после чего рыбный промысел навсегда остался для него лишь воспоминанием, связанным с далеким домом.

Он уже и сам не мог вспомнить, сколько было им пройдено курсов спецподготовки, превративших простого немецкого парня в офицера элитного подразделения войск. Идеалы, воспетые фюрером, находили отклик даже в самых далеких глубинах его сознания. Если в мире существовала истина, то для него она была облачена в идеи национал-социализма. В отличие от многих партайгеноссе, движимых скорее инстинктом стада, бегущего за вожаком, он был действительно фанатично предан этим идеям. Жизнь любого человека, включая его собственную, ничего для него не значила перед величием цели, к которой он шел, ведомый своими убеждениями. Стоящий у перрона поезд представлялся ему ничем иным, как банкой с пойманными тараканами, которых следовало сжечь до того, как они смогут кого-то инфицировать. Согласно установленному в лагере регламенту, офицеру выделялся один заключенный из группы «Канада» для личного обслуживания. По утрам в административный участок лагеря отправлялась группа узников, каждый из которых был закреплен за конкретным офицером. Для этих целей всегда подбирались наиболее опрятные заключенные. Им приходилось заходить в помещения, где проживали офицеры СС, стирать их белье, готовить пищу. Условия содержания этих узников были несколько лучше, чем у остальных, поскольку никто из офицеров не желал быть зараженным тифом или какой-либо другой болезнью, распространенной в лагере. Именно поэтому для их проживания были выделены отдельные кирпичные бараки. С остальными заключенными трудового лагеря обслуживающая офицеров группа контактировала только при перекличке.

Читать дальше