Андрей Озеров - Ангелы в аду

Польша. Аушвиц Биркенау.

Август 1942 года.

Площадка у перрона была залита лучами безмятежного восходящего солнца, отражавшегося в пуговицах униформы солдат, растянутых в длинные шеренги перед железнодорожными путями, для встречи очередного состава с людьми, которым предстояло завершить свой жизненный путь либо в грязных бараках, размещенного неподалеку трудового лагеря, либо в газовых камерах, расположенных в глубине и так искусно замаскированных под санитарные помещения. Воздух был пропитан сладковатой удушливой вонью, доносящейся вместе с дымом из возвышавшихся над силуэтом лагеря труб крематориев. Для всех обитателей лагеря эта вонь давно стала привычныой и уже просто не замечалась. Позади выстроившихся солдат СС, как и обычно, выстроились члены зондеркоманды в ожидании прибытия нового эшелона своих безропотных жертв. Немного в стороне располагались несколько столов, накрытых опрятными белым скатертями, на которых были разложены медицинские инструменты. За каждым из таких столов решалась участь пассажиров, которых поезд смерти доставлял на ту платформу.

Многие из ожидавших воодушевленно обсуждали успехи немецкой армии на южном фронте и грядущий штурм Сталинграда, который, по заверению всемилюбимого фюрера, должен был пасть в течение нескольких недель. Второй же, не менее волнительной новостью, был грядущий визит Гиммлера в лагерь для демонстрации применения нового способа массовых убийств при помощи Циклона "Б". Специально для этой цели несколько больших помещений, расположенных на окраинах лагеря, были оформлены в безобидные «душевые» кабины, которые позволяли вмещать одновременно до нескольких тысяч человек. Действительную сущность этих «душевых» выдавали лишь чрезвычайно мощные герметичные двери, оборудованные запорными устройствами, способными выдержать натиск несчастных, которым предстояло встретить там свою смерть.

В то утро комендант лагеря решил лично присутствовать при встрече первого эшелона. Он стоял в компании своих заместителей, периодически отряхивая от пыли и долетавшего из крематория пепла свой мундир, на котором красовались полученные недавно погоны оберштурмбаннфюрера. Весь его вид говорил о том, что все, чему предстояло произойти в ближайшие минуты на этом перроне, волновало его меньше всего. Разве может волновать человека высшей расы участь полулюдей, жизнь которых обесценена волей великого фюрера до ценности жизни дождевого червя. Его высокий лоб каждый раз морщился, когда на его лицо попадало солнце, встававшее все выше и выше над горизонтом.

Тем временем, со стороны города стал слышен знакомый шум приближавшегося поезда. Вскоре всеобщему взору предстал виднеющийся вдалеке пар, доносящийся из трубы локомотива, тянущего за собой деревянные вагоны. Эти вагоны не имели ничего общего с обычными пассажирскими вагонами. Без единого окна, за исключением двух длинных щелей под крышей, являвшихся единственным источником свежего воздуха для узников, набитых в их чреве, они представляли собой огромные деревянные ящики на железнодорожных колесах. Двери этих «ящиков» были наглухо закрыты снаружи тяжелыми засовами, что не позволяло их открыть изнутри. Путь к лагерю занимал несколько дней, в течение которых невольным не давали воды и пищи. Многие из пассажиров так и не доживали до конечной остановки, погибая от изнуряющего летнего зноя и жажды. Лишь на некоторых остановках, проявляя «безграничную» гуманность, эсэсовцы заливали из шлангов воду в щели под крышей. В те минуты, обезумевшие от жажды люди, стремясь поймать разинутыми ртами хоть каплю грязной воды, стекающей со стен вагона, порой не замечали, как во всеобщей давке чей-то ребенок или ослабевший старик оказывался ими растоптан.

По прибытии на перрон всех пассажиров делили на две группы. Отбор осуществлялся врачами СС с учетом возраста узника, его состояния здоровья и способности к труду. Первой группе предстояло погибнуть в ближайшие часы, а порой и минуты после этой «селекции». В нее, как правило, входили женщины, дети и старики, которые под конвоем солдат СС и членов специального отряда сопровождались в те самые «душевые», где им предлагалось, раздевшись догола, пройти санитарную обработку. Лишь когда закрывалась дверь, несчастные жертвы понимали, что видневшиеся вдоль стен помещения душевые трубы были муляжом. В следующее мгновение через специальное отверстие в крыше сотрудник СС засыпал в «душевую» смертельную дозу гипсовых гранул Циклона "Б", превращавшего в течение нескольких минут колонну вошедших людей в груду бездыханных трупов, которых предстояло сжечь в ближайшие часы в крематориях.

Вторая же группа была обречена на каторжный труд, который, в большинстве случаев, также заканчивался смертью от истощения, запредельных нагрузок и нечеловеческих условий содержания. Полное отсутствие медицинской помощи, крайне скудное питание, четырнадцатичасовой рабочий день в считанные недели превращали взрослых мужчин и женщин в живых скелетов, обтянутых кожей, со впалыми глазницами. Для проживания несчастным отводились комплексы деревянных и кирпичных бараков различной вместимости. Каждый из бараков представлял собой помещение без окон, вдоль стен которого были установлены трехъярусные деревянные секции, представлявшие собой места для сна узников. Поскольку зачастую число жителей барака в несколько раз превышало его вместимость, нескольким заключенным приходилось делить одно место между собой. Тиф, вши, дизентерия и прочие заболевания были повсеместно, поэтому воспринимались в стенах трудового лагеря, как нечто обыденное.

Также существовали две дополнительные группы, которые формировались из тех, кому удавалось пройти живым первоначальный отбор. Одной из таких подгрупп являлась «зондеркоманда», состоявшая из узников, которые выполняли самую грязную и отвратительную работу в лагере. Им поручалось сопровождение жертв в газовые камеры, состригание волос с трупов убитых, удаление зубных коронок, сжигание тел, очищение крематориев и многое другое. Вторая же подгруппа получила среди заключенных прозвище «Канада». В нее входили узники, в функции которых входило обслуживание руководства и персонала лагеря. Смертность в этой подгруппе была наименьшей, хотя состоявшие в ней узники не имели каких-либо особенных привилегий над своими сотоварищами по несчастью из других групп. Скорее, они представляли из себя рабов, обслуживающих того или иного офицера, беспрекословно исполняя все его команды.

***

Глухо стуча колесами, поезд подъехал к перрону. Встречавшим была дана команда о готовности.