Елена Чутская - Страсти по Магдалине

Возле ворот хозяйку встретила высокая, худая женщина в черном хитоне и траурной накидке. При виде Мириам она склонилась чуть ли не до земли и хотела поцеловать ей руку, но та не позволила, спрятала за спиной.

– Яхве с тобой, Марфа, – Мириам заговорила тихо, прикрывая створку ворот за вдовой. – Я тебе не госпожа, чтобы ты мне руки целовала. Тебя никто не видел возле моего дома?

– Нет, Мириам. Я прошла через рощу объездной дорогой, так же и вернусь.

– Хорошо. Почему в дом не вошла? Кого боишься?

– Не сердись, Мириам, но лучше, если твои слуги меня не увидят. Меньше сплетен будут обсуждать на базаре.

Мириам потянула вдову за рукав в сторону конюшен подальше от любопытных глаз. Там в углу двора у колодца их никто не увидит.

– Опять сплетни. Кто их разносит? Иуда?

– Ты знаешь про Иуду? – Марфа перешла на шепот.

– Ферхат предупредил меня. Его люди следят за ним днем и ночью.

– Хвала Яхве! Хоть кто-то может заступиться за тебя, Мириам.

– Что же говорят обо мне люди?

– Разное, – Марфа потупила взгляд.

– Я знаю, – кивнула головой Мириам. – Но ты же в это не веришь?

– Нет. Я знаю тебя с детства. Ведь ты моя лучшая подруга. Помнишь, как мы играли возле родительского дома, катались на ослице, забрасывали сопливых мальчишек гнилыми персиками? Ты никому спуску не давала. Хорошие были времена, – она помолчала. – Я не верю этим наговорам. Но люди обозлились на тебя, даже женщины. Будь осторожнее. Сегодня все говорят о мужчине, который живет в твоем доме… Я не хотела тебя расстраивать, – поспешно добавила гостья, увидев, как омрачилось после ее слов лицо Мириам.

– Зачем пришла?

– Закончился бальзам, но я не хотела тебя беспокоить. Но вчера боли замучили.

– Не переживай, – Мириам сжала холодные вдовьи ладони. – Я приготовлю тебе лекарство. Приходи завтра поутру. Бальзам будет готов.

Женщины простились. Хозяйка выпустила гостью за ворота, закрыла засов.

Иса сидел в тени тутовника и растирал травы в глиняной плошке. Казалось, был сосредоточен на своем занятии и ничего вокруг не видел. Мириам захотелось подойти и присесть рядом.

– Кто это женщина? – поинтересовался Иса.

– Какая женщина?

– Та, – он кивнул в сторону закрытых ворот.

– Это Марфа. Мы знакомы с самого детства.

– Она вдова?

– В прошлом году на озере утонул ее муж, рыбак. Теперь живет одна, детей нет.

– А чем она занимается? – последовал следующий вопрос.

– Ничем. Берется за любую работу, – Мириам не хотела говорить, что последние месяцы она регулярно приносила вдове деньги на пропитание. В благодарность Марфа вышивала ей праздничные накидки. – В детстве мы много играли с ней в разные игры. Детство давно прошло, а боль осталась…

Она задумалась. Для ливанского бальзама нужна фиалка. Где найти ее посреди лета, если солнце выжгло все до былинки? Может, в саду возле пруда остались зеленые листочки.

– Пусть она завтра придет. Я посмотрю ее, – продолжая растирать травы, Иса заметил неуверенный взгляд и добавил. – Этой беде нужно помочь.

Мириам кивнула головой, но не смогла удержаться от вопроса.

– Ты сможешь ей помочь?

– Я сказал, посмотрю, – ответил Иса и улыбнулся.

– А как Яков? Его родители беспокоятся. По ночам мальчик стонет, иногда плачет во сне.

– Я пытаюсь унять боль, но не всегда получается, – Иса отложил плошку в сторону, осторожно коснулся женской руки. – Его боль пока терпима, он справится, а корень мандрагоры уменьшит страдание. Я надеюсь, в следующем месяце мальчик сам сможет встать на ноги. Нужно подождать.

– Значит, ты действительно можешь лечить людей?

Иса только пожал плечами.

– Но где ты научился?

– Не помню… Исцеление это вера. Кто желает вылечиться, всегда сможет преодолеть свой недуг. Нужно только верить в себя, а я лишь пытаюсь помочь исцелить душу, в этом мне помогает сам Бог.

– Твоя вера настолько сильна?

– Зачем отказываться от того, что тебе предопределено Отцом нашим? Заповеди просты, и если каждый будет соблюдать их хоть наполовину, мы перестанет бояться завтрашнего дня.

– Скажи, что тревожить тебя, чего ты боишься? – Мириам крепко сжала его руку.

Иса не ответил, только тяжело вздохнул.

На следующее утро Марфа, как и обещала, явилась в дом к Мириам. Иса сам встретил гостью, пригласил в свою комнату. Долго расспрашивал о болях, о домашних заботах, о муже. Он держал ее руку в своих ладонях, ласково смотрел в глаза, а Марфа смущенно прикрывала лицо краем накидки и каждую минуту была готова вырвать руку из теплых и мягких ладоней лекаря.

– Я же самарянка, – твердила она.

– И что? – спрашивал Иса, не понимая ее смятения.

– Ты не должен касаться меня. Иудеи гнушаются даже нашей посуды, воды никогда не станут пить из кувшина, считают грехом.

– Грех не в том, что ты самарянка, – глаза Исы стали печальными, – а в том, что ты сама принижаешь себя передо мной. Не веришь в то, что ты такой же человек, как и я. Чем ты отличаешься от меня? Что живешь в лишении и нищете. Муж твой заботился о тебе, кормил, одевал. Теперь его нет, и ты должна сама заботиться о себе… Твоя боль в тебе, отпусти ее…

Марфа недоуменно смотрела на молодого лекаря, слушала странную речь, но от его широкой улыбки что-то теплело в груди.

– Как мне сделать то, что ты говоришь, господин?

– Я не господин тебе, женщина. И не надо меня так называть.

– Как же обращаться к тебе?

– Иса… На соседней улице, как раз за стеной твоего дома, есть небольшой выступ каменного забора. Люди обходят его стороной, и никто не заглядывает за угол, там тупик. Пройди по этой улице до самого конца, может и найдешь то, что избавит тебя от боли.

Она молчала, давно позабыв о стеснении, даже о боли, которая перестала вдруг беспокоить. Черная накидка с головы упала на плечи.

– Иди, ты здорова, Марфа, – ответил он на ее удивленный взгляд и отпустил руку.

Она быстро вышла, забыв попрощаться.

– Чем ты напугал Марфу? – Мириам не решалась войти в комнату, стояла на пороге.

– Сказал, что она здорова.

Он улыбался. Его глаза светились радостью, а у нее замирало сердце. Как же ей нравились его глаза! Они излучали свет, счастье… любовь, или только показалось…

День сулил быть долгим. Ферхат заехал ближе к обеду, чтобы проститься. Он уезжал к старшему сыну в Иоппу снаряжать торговое судно в Александрию. Тонкие, почти прозрачные ткани из Дамаска поднялись в цене. Прощаясь с Мириам, он не сводил с нее глаз.

– Не знаю, увижу ли тебя снова, луна моя, но всегда буду надеяться на следующую встречу. Не отцветай раньше времени, роза моя. Не роняй свои бархатные лепестки на песок, роза моя. Не расточай свой аромат понапрасну. Благоухание и красота твоя не нужны червецу. Только влюбленный соловей поутру сможет любоваться тобой, роза моя…