Лючано Де Крешенцо - Елена, любовь моя, Елена!

Воспользовавшись перемирием, объявленным по случаю похорон Ахилла, Одиссей решил немедленно отправиться за Филоктетом. Он нашел его на пустынном берегу, где тот бродил в одиночестве, разъяренный, как дикий зверь.

– Приветствую тебя, о Филоктет! Как жизнь? – ничуть не смущаясь, заговорил Одиссей. – Все еще считаешь себя самым метким стрелком из лука среди ахейцев?

– Мне бы только встретиться с теми, кто бросил меня на этом проклятом острове, – ответил ему лучник, – я бы показал им, какая верная у меня рука!

Слово за слово, и Одиссей, пообещав показать его рану Подалирию или даже самому Махаону, сумел-таки убедить Филоктета вернуться в Троаду и присоединиться к ахейцам.

Поединок между Парисом и Филоктетом стал еще одним эпическим событием в истории Троянской войны.

Перед началом единоборства, как полагалось, оба чемпиона, каждый в меру своей изобретательности, с полчасика ругали друг друга на чем свет стоит.

– О Филоктет, сын Пеанта, – кричал Парис, – я умру скорее от твоей вони, чем от стрелы, пущенной из твоего лука!

– От тебя, о потомок Приама, тоже здорово несет! – отвечал ему Филоктет. – Только от моей вони меня могут избавить сыны Асклепия, а твоя останется при тебе на века, как пример гнуснейшей подлости.

– Прошу тебя, о вонючий герой, не становись с наветренной стороны, – не сдавался Парис, – как я натяну тетиву, если мне придется зажимать нос руками?!

– Тебе бы пожалеть мои бедные стрелы! – не оставался в долгу Филоктет, указывая на свой колчан. – О, как бы хотелось им вонзиться в кучу дерьма, а не в твой дряблый живот!

Каждую более или менее удачную остроту встречали хор восторженных похвал в одном лагере и насмешливые крики и улюлюканье – в другом. Но вот словесная дуэль кончилась, герои перешли наконец к делу, и тогда всем стало ясно, что Филоктет и впрямь великий стрелок, причем не только прекрасно владеющий луком, но и ловко уклоняющийся от стрел противника. Парису ни разу не удалось поразить цель, зато ахеец попал в красавчика по меньшей мере трижды: первая стрела пронзила Парису руку, вторая попала ему в правый глаз, а третья – в щиколотку.

Но, несмотря на тяжелые раны, Парис умер не сразу. Троянцы унесли его на гору Иду в надежде, что бывшая любовница Париса Энона сумеет исцелить его своим колдовством. Однако нимфа, все еще не простившая Парису того, что он предпочел ей Елену, сначала отказала ему в помощи. Потом, правда, раскаявшись, она прибежала в Трою с волшебной мазью, чтобы вырвать Париса из объятий смерти, но ей даже не разрешили войти в город, ибо герой уже испустил дух на руках законной супруги.

Со смертью Париса у старого Приама возникла новая проблема: кому из сыновей отдать руку овдовевшей Елены? Претендентов было двое – Деифоб и Елен. Выбор пал на первого, и это настолько возмутило второго, что он, тайно покинув осажденный город, переметнулся на сторону ахейцев, где его с распростертыми объятиями принял Одиссей. Воспользовавшись случаем, царь Итаки тут же выведал у Елена все троянские тайны – толщину стен, численность охраны, время смены караула и так далее.

По словам Елена, умелого толкователя предсказаний оракулов, выходило, что Троя не падет до тех пор, пока ахейцы не раздобудут лопаточную кость Пелопии. Агамемнон, суеверный, как и все в те далекие времена, немедленно отправил гонца в Элиду за драгоценной реликвией.

А как отнеслась к такому перемещению из одной постели в другую сама Елена? Ведь у бедняжки это был уже четвертый муж! После Тесея, Менелая, Париса ее отдали еще и Деифобу. Впоследствии Фатум предназначит ее и пятому мужу – Ахиллу, но уже по ее смерти.

Не известно, изменилось ли отношение Елены к троянцам после того, как Парис сошел со сцены. Приняла ли она с покорностью все, к чему ее принуждали, или пыталась сопротивляться? На этот счет существуют разные, причем совершенно противоречивые версии. Одни называют Елену воплощением супружеской измены, разлучницей и губительницей семейного очага, другие же видят в ней жертву обстоятельств, которые были сильнее ее. В книге «Разграбление Трои» поэт Стесихор отозвался о Елене так плохо, что ее душа в Аиде не выдержала и воззвала к богам с просьбой ослепить клеветника, но потом, узнав, что автор книги пересмотрел свои поспешные выводы, попросила зрение ему все-таки вернуть.

Во всяком случае, для мифологов Елена остается персонажем сомнительным, не поддающимся четкому определению. Само ее имя – Елена – очень созвучно со словом «Селена», то есть «Луна».

Для Эсхила оно было равнозначно «гибели судов, гибели героев, гибели городов». [105]К числу множества бед, которые принято сваливать на Елену, относится и изобретение наркотиков, в частности морфина. Когда по окончании войны сын Одиссея Телемах в слезах и печали навестил Елену в Спарте и пожаловался ей, что не имеет никаких вестей от отца, Елена, желая утешить юношу, дала ему успокоительное средство, изготовленное из собственных слез – так называемый элениум, благодаря которому Телемах забыл обо всех своих горестях. [106]

Более человечной выглядит Елена, описанная Овидием в «Метаморфозах»: поэт показывает ее нам дряхлой старушкой, сидящей перед зеркалом. Молча разглядывает она свои морщины, седые волосы, дряблую шею и сама удивляется: неужели же это и есть Елена – та самая, дважды похищенная? [107]

из которой мы черпаем сведения о деревянном коне и о разрушении Трои. В преданном огню городе, где царят грабеж, разбой и всяческое насилие, Леонтий ищет свою Экто и узнает наконец правду об отце.

– Троя непобедима! – заявил Елен на высшем совете ахейцев. – Слишком метки лучники, стоящие на ее стенах, и слишком толсты стены, ее окружающие. О ахейцы, не забывайте, что стены эти были возведены за одну ночь Аполлоном и Посейдоном и что рукам человеческим не под силу разрушить созданное богами.

У обласканного Одиссеем предателя Елена сомнений не было: продолжайся война еще сто лет, грекам не удастся разрушить троянские стены. В общем, было необходимо придумать какую-нибудь военную хитрость, чтобы с ее помощью войти в город и добиться того, чего не удалось до сих пор добиться силой.

– Есть у меня одна идея, – сказал Одиссей, вставая и выходя в центр круга, образованного самыми главными вождями. – Давайте построим в честь Афины деревянного коня и оставим его на берегу, а потом спустим на воду наши корабли – будто мы решили отплыть на родину.

– Коня? Деревянного? – удивленно спросил Агамемнон. – И ты полагаешь, что деревянный конь сможет уничтожить Трою?

– Я даже уверен в этом! Лишь бы нашлось несколько отважных воинов, готовых забраться к нему в брюхо, даже если это грозит им гибелью, – ответил искусный лжец.