Робин - Проснись, моя любовь

Элейн сидела перед открытыми балконными дверями и настойчиво водила кончиком скрипящего пера по листу почтовой бумаги, лежащим сверху другого листка, исписанного Морриган. Обманывать, строя из себя леди, было совсем не просто. Почерк Морриган не имел ни ритма, ни смысла. Писать с явным наклоном влево, не выворачивая при этом запястья, было практически невозможно. Элейн выводила петли и причудливые завитушки до тех пор, пока на ее пальцах — вернее, на указательном и среднем пальцах Морриган — не заныли волдыри. Еще хуже было от того, что стальной наконечник пера протекал, царапал бумагу и постоянно пересыхал при письме.

Лучи теплого солнца струились сквозь стеклянные двери. Приятно прохладный ветерок ворошил волосы, которые все никак не могли неподвижно замереть перед глазами. Она заводила волосы за уши, почти сожалея о том, что не заколола их шпильками.

Снаружи, за балконом, отделанным завитушками из кованого железа, росли деревья, покрытые молодой листвой. Небо было голубым, как на открытке.

Она зажмурила глаза от ослепительного солнечного света. Желудок — не важно чей, ее или Морриган, потому что результат был одинаковым — перекувыркнулся, а затем, будто проглотив сам себя, издал глухое рыгающее бульканье. Никогда в своей жизни Элейн не голодала, даже когда пыталась худеть по методике Дженни Крэйг. И не мучилась от жажды — вчера она, устав бороться с беспрестанным зудом на коже, бездумно вылила на себя единственный кувшин воды, чтобы смыть с себя, в смысле, с Морриган, пот.

Неужели Хэтти хотела, чтобы она умерла?

В панталонах шов на уровне промежности был оставлен открытым. Элейн поерзала на стуле. Оборки и кисточки, расположенные с внутренней стороны желтой юбки — еще одна тайна, которую никогда не разгадать, если не пообщаться с окружающими — терли и покалывали бедра и ягодицы.

Она схватила чистый лист и положила его поверх переписанной из Библии страницы. Каждая линия, каждая точка, написанная Морриган, просвечивалась сквозь лежащую сверху бумагу. Она или подделает подчерк, думала Элейн мрачно, или умрет, пытаясь это сделать.

Если только Хэтти не убьет ее первой.

Ее тело в проеме балконных дверей стало своего рода солнечными часами. Элейн тренировалась весь день, пока ее тень, отбрасываемая на восточный ковер, не сделала пол оборота. Вздохнув, она откинулась на спинку бамбукового стула.

Исписанные листы выглядели так, будто по ним прошлась стая голубей.

В точности, как листы с переписанной Библией под ними.

Тихий щелчок нарушил тишину.

Мгновенно в уме возникла картина, как Хэтти крадется, чтобы задушить ее, словно новорожденного младенца. Во рту пересохло, Элейн вскочила на ноги.

— Мэм?

Элейн повернулась вокруг. Черт! При повороте она зацепилась за стул, и пришлось его схватить, чтобы не опрокинуть.

В дверях стояла горничная. Элейн с облегчением узнала девушку, которая прибирала ее комнату.

— Миледи!

Темные брови горничной взлетели к краям белого чепца. Она рассматривала Элейн сверху донизу, начиная от неприбранных волос и кончая каемкой желтой юбки. Элейн в смущении потянула вниз жакет костюма, прикрывая пояс. Она задумалась, как много времени понадобится служанке, чтобы понять, что «бедная маленькая овечка» одета в вещи, не одобренные Хэтти.

Вообще-то выбора у нее и не было. Тесное серое платье не пережило вчерашний день, о чем Элейн нисколько не сожалела.

— О миледи! Мы так беспокоились… Но вы выглядите… Это так… Ну, мы принесли обед. — Волнуясь, она спросила. — Миледи, мы правильно поступили?

Губы Элейн растянулись в усмешке. Правильно ли они поступили! Она ничего не ела в течение последних двадцати четырех часов, а служанка еще спрашивает разрешения принести пищу. Слабый аромат жареной свинины проник в комнату. Желудок Элейн выдал согласный рык.

Горничная захихикала, а потом ее будто ударили в солнечное сплетение. Удерживая поднос одной рукой, другой она прикрыла рот. Большой поднос наклонился. Через комнату эхом пронесся нестройный звук съехавших столовых приборов и блюд.

Девушка быстро выровняла поднос.

— О мэм, простите меня!

Она быстро просеменила к стоящему на другой половине комнаты эбеновому столу. Приборы и посуда позвякивали в такт подпрыгивающим шагам.

Элейн поспешно захромала вокруг кровати, тяжелая юбка волочилась вслед за ней. Столь же тяжелые волосы колыхались из стороны в сторону, скользя от сочетания шелка и сальности.

Служанка локтем отодвинула в сторону большую черную Библию и бухнула поднос на стол. Она торжественно сняла крышку.

— Вот, пожалуйста, миледи!

Слюна заполнила рот Элейн. На подносе было больше пищи, чем она съела в течение предшествующих трех дней, проведенных здесь. Над чайником клубился пар.

Девушка положила снятую крышку на Библию и присела в неглубоком реверансе.

— Если это все, миледи, я вернусь к своим обязанностям, если вы не против, мэм. Я приду и заберу поднос попозже, и у вас не будет неприятностей. — Горничная снова склонилась. — Mэм.

Элейн неохотно отвела взгляд от загруженного едой подноса. И почувствовала вызывающий тошноту прилив адреналина.

Глубоко вздохнув, она легонько коснулась руки склонившейся горничной.

— Mиледи! — пронзительно взвизгнула та в ответ на ее прикосновение.

Элейн отдернула руку, сердце забилось, как бешенное. Скорее всего, она не попадет в Бедлам, а умрет раньше от сердечного приступа.

Служанка упала на колени.

— Mиледи, вы потеряли пуговицу! — в доказательство она протянула Элейн пуговицу. — Глядите! — она ползала по полу. — Вот еще одна! И еще!

Элейн посмотрела на пуговицы. Немного болело между лопатками, но к этой боли примешивалось удовлетворение. Она не сомневалась, что Хэтти намеренно сочетала боль от голода с дополнительным неудобством от круглосуточного ношения тесного корсета и обтягивающего платья. Чтобы придумать, как избавиться от крошечных пуговиц на спине, не надо было долго ломать голову. Она просто применила основной закон физики — масса пропорциональна силе — и терлась спиной о дверную раму, пока пуговицы не отлетели прочь одна за другой, как крошечные пушечные ядра.

Горничная поднялась. Элейн решительно схватила ее за руку.

Изумленные карие глаза уставились на нее.

Элейн посмотрела вниз и на мгновение растерялась. Девушка была на несколько дюймов ниже ростом. Элейн смотрела на Хэтти сверху вниз, но обычно так и бывает, когда общаешься с пожилыми людьми. Эта же девушка была примерно одного возраста с Морриган. Значит ли это, что Хэтти и служанка ниже среднего роста, или просто Морриган такая высокая?

— Mэм? Вы что-нибудь хотите?