Констанс О'′Бэньон - Побег из гарема

Она приподняла тяжелую массу волос с затылка, желая, чтобы «Победоносец» поскорее тронулся в путь, потому что в море будет прохладнее.

Бриттани не видела капитана Стоддарда с той ночи, когда он привез ее обратно на корабль. Вообще-то она почти не выходила из каюты, где Ахмед лежал при смерти, а капитан был занят починкой судна.

До Бриттани доносились с палубы звуки погрузки и разгрузки. Очевидно, скоро они выйдут в море. Ей уже хотелось побыстрее распрощаться с этим островом.

Она взяла огромную руку Ахмеда в свою. Что будет завтра, она не знала, но разве может произойти что-то хуже того, что она пережила? Ее разлучили с матерью, ее преследовали военные корабли султана, и, хуже всего, Ахмед может умереть — доктор Ратледж так сказал.

Этот великан всегда был добр к ней и прилагал все усилия, чтобы сделать ее жизнь легче. До последнего времени она и не знала, как глубоко простирается эта привязанность.

— Ты должен жить, Ахмед, чтобы я могла сказать тебе, как ты мне дорог. Должен!

Ответа не последовало, и она откинулась назад, положив голову на спинку стула, слишком уставшая, чтобы думать. Глаза ее медленно закрылись, и она уснула.

Тишину раннего утра нарушил грохот поднимаемого якоря. Паруса величавого «Победоносца» поймали попутный ветер, когда он вышел в море. Его капитан стоял у штурвала, его уверенные руки выводили корабль из гавани.

Кэппи стоял рядом с Торном, бдительный и настороженный, повторяя отдаваемые капитаном команды экипажу.

Первый помощник взглянул на Торна.

— Власти порта сказали мне, что турецкий корабль отбыл вчера, капитан. Но вот отправился ли он восвояси, или поджидает нас где-то, — это еще вопрос.

— Будем исходить из предположения, что он готовит нам ловушку, и действовать соответственно, Кэппи. Установи круглосуточное дежурство.

— Слушаюсь, капитан.

— Как женщина?

— Не отходит от постели Ахмеда. Она очень привязана к нему.

Торн готов был признать, что у его пассажирки имеются некоторые положительные качества.

— Разумеется, она привязана к нему и постарается выходить его, если это возможно. В конце концов, если что-то случится с евнухом, кто позаботится о ее нуждах? Сомневаюсь, что она сумеет справиться, если останется одна.

— Думаю, вы несправедливы к ней, капитан. Я видел достаточно, чтобы понять, что она на самом деле любит евнуха.

— Ну, еще бы! Как я уже говорил, он же у нее мальчик на побегушках.

Кэппи задумчиво наблюдал за капитаном. Хотя Торн Стоддард часто проводил время с какой-нибудь красоткой, когда они заходили в порт, Кэппи знал, что он не очень высокого мнения о женщинах. Но именно к этой женщине капитан, кажется, уж слишком строг. Первый помощник догадывался, что горечь Торна имеет какое-то отношение к его мачехе, но не знал всей правды.

— Говоря по правде, капитан, наша пассажирка никакая не женщина, а очень юная девушка. Видите ли, она больше не носит это свое покрывало, закрывающее лицо, и я видел ее. Она прехорошенькая. Глаза у нее как…

Торн вцепился в штурвал и стиснул челюсти. Почему-то он не желал слышать ничего хорошего об этой женщине. Она с самого начала приносит ему только неприятности. И он ничуть не сомневался, что она останется для него источником раздражения до тех пор, пока он не избавится от нее.

— Не утруждайся, если собираешься возносить ей хвалу, Кэппи. И женщина она там или девушка, мне это совершенно безразлично. Просто проследи, чтобы она исполняла приказы, и держи ее подальше от парней. Не хочу, чтобы из-за нее возникли проблемы.

Торн остановился перед каютой, где лежал Ахмед. Не потрудившись постучать, он открыл дверь и вошел. Тусклый свет слабо освещал очертания тела евнуха, лежащего на койке, такого неподвижного и безжизненного.

Глаза Торна переместились с раненого и заскользили по каюте в поисках женщины, ибо ему сказали, что она здесь.

В полумраке он увидел ее, сидящую на стуле с прямой спинкой. Голова ее свесилась на сторону — очевидно, она уснула. Ее черные как смоль волосы рассыпались по плечам, доставая почти до талии. Кэппи был прав, она без покрывала, и он сейчас впервые увидит ее лицо.

Возбуждение запульсировало в его теле, когда он шагнул ближе. Он увидел упругую выпуклость груди, которая вздымалась и опадала с каждым вдохом, и тонкие, изящные руки, сцепленные вместе и лежащие на коленях.

Обходя койку, он не заметил столика, на котором стояли лекарства, и врезался в него, с грохотом свалив все содержимое на пол.

Бриттани вскочила на ноги, тут же проснувшись. Огромными, блестящими глазами уставилась на Торна Стоддарда, а он — на нее. То были глаза соблазнительницы, чаровницы, но проглядывала в них и какая-то неуверенность.

Взгляд Торна заскользил по ее тонкой фигурке. Она была одета не в свой обычный тяжелый халат. На ней было бледно-голубое платье во французском стиле с вышитыми по кайме бабочками. Лиф платья плотно облегал твердую девичью грудь. Так могла бы выглядеть только юная леди в чарлстонской гостиной. Каждая черточка ее лица была безупречна. Да, это девушка, за которую мужчины будут готовы сражаться и умирать. Смуглая кожа и черные волосы, казалось, как-то не сочетались с зеленью глаз, но они лишь прибавляли ей загадочности. Она была ошеломляюще, неописуемо красива, тут уж ничего не скажешь.

— Я… должно быть, уснула, капитан. — Она взглянула на Ахмеда. — Он все еще не пришел в себя.

Ее слова не проникли в сознание Торна, потому что он был слишком поглощен зрелищем ее длинных ресниц.

Бриттани начинала испытывать неловкость под таким пристальным взглядом.

— Капитан, я знаю, доктор Ратледж сделал для Ахмеда все, что можно, но я так боюсь, что он умрет. Если бы только он пришел в себя!

— Вы отдыхали? — спросил Торн, заметив синяки у нее под глазами. — То есть… кроме сна на этом стуле. Вам следует пойти к себе в каюту.

— Я не уйду, потому что не смогу уснуть, если не буду рядом с Ахмедом.

Торн не верил, что женщина из гарема может быть так глубоко привязана к рабу. Он усомнился в ее мотивах, и голос его сделался жестким:

— Вы когда-нибудь думали об этом человеке иначе, чем о слуге, который исполняет вашу малейшую просьбу?

Ее взгляд стал холодным.

— Конечно. Ахмед — мой друг. Я знаю его всю свою жизнь. Я уже говорила вам это, но вы предпочитаете не верить мне.

— Вам действительно небезразлично, что случится с ним, или вы беспокоитесь, каково будет вам, если ваш слуга умрет?

Она закрыла глаза, почувствовав горечь от его слов.

— Какое вам дело до моих чувств, капитан? Эгоистична я или нет, какая вам разница?

− Вы правы, — ответил он. — Это меня не касается. Но ваша безопасность стала моей заботой, хочу я того или нет. Она снова повернулась к нему.