Джудит Макнот - История любви леди Элизабет

– Белхейвен, – сказал Ян после получасового поиска этого мерзкого рыцаря. Толстяк удивленно обернулся, а его знакомые напрягли слух, чтобы расслышать, что ему тихо говорит Ян. – Я считаю ваше присутствие невыносимым, – произнес Ян угрожающе тихим голосом. – Мне не нравится ваш камзол, мне не нравится ваша рубашка, мне не нравится узел на вашем шарфе. В общем, мне не нравитесь вы. Я достаточно оскорбил вас или продолжать?

У Белхейвена опустилась челюсть, а нездоровый цвет лица превратился в мертвенно-серый.

– Вы… вы пытаетесь навязать мне дуэль?

– Обычно в отвратительных жаб не стреляют, но в данном случае я готов сделать исключение, потому что эта жаба не умеет держать рот закрытым!

– Дуэль, с вами! – ужаснулся Белхейвен. – Ну, это было бы не состязание – ничего похожего. Все знают, какой вы стрелок. Это было бы убийство.

Ян наклонился ниже и сквозь сжатые зубы произнес:

– Это и будет убийство, если вы, несчастный пожиратель опиума, вдруг не вспомните, и очень громко, что вы пошутили насчет визита Элизабет Камерон.

При упоминании опиума стакан выскользнул из его пальцев и разбился об пол.

– Я как раз понял, что шутил.

– Хорошо, – сказал Ян, сдерживая желание задушить его. – Вот и начинайте вспоминать об этом в каждом углу этого зала!

– Вот это, Торнтон, – произнес голос за плечом Яна, когда Белхейвен торопливо отправился выполнять поручение, – мешает мне сказать, что он не лжет.

Все еще рассерженный на Белхейвена, Ян обернулся и с удивлением увидел стоящего рядом Джона Марчмэна.

– Она была у меня тоже, – сказал Марчмэн. – Все по-честному, слава Богу, поэтому не смотрите на меня так, словно я – Белхейвен, с ней все время была ее тетя Берта.

– Ее кто? – спросил Ян, не зная сердиться ему или смеяться.

– Ее тетя Берта. Толстая маленькая женщина, которая мало говорила.

– Постарайтесь следовать ее примеру, – мрачно предупредил Ян.

Джон Марчмэн, получивший право ловить рыбу в великолепном ручье Яна в Шотландии, обиженно посмотрел на Торнтона.

– Смею заметить, что не вам подвергать сомнению мою честь. Я собирался жениться на Элизабет, чтобы вырвать ее из лап Белхейвена; а вы всего лишь собирались застрелить его. Мне кажется, моя жертва была…

– Что вы собирались? – спросил Ян, чувствуя себя так, как будто участвует в пьесе, войдя в нее в середине второго акта и не в состоянии ухватить нить сюжета или определить действующих лиц.

– Ее дядя отверг меня. Получил лучшее предложение.

– Ваша жизнь будет спокойнее, поверьте мне, – сухо сказал Ян и ушел искать лакея с подносом вина.

Последняя встреча доставила Яну удовольствие, потому что с ним была Элизабет, они только что закончили свой второй и последний дозволенный танец. К ним приближался виконт Мондевейл с висевшей на его руке Валери и остальной компанией, окружавшей их. Вид молодой женщины, причинившей им обоим столько боли, вызвал у Яна почти такой же гнев, как и вид Мондевейла, смотревшего на Элизабет, как умирающий от любви лебедь.

– Мондевейл, – резко сказал Ян, чувствуя, как при взгляде на Валери у Элизабет напряглись пальцы, – я одобряю ваш вкус. Уверен, мисс Джеймисон будет вам прекрасной женой, если у вас хватит духу сделать ей предложение. Если все же вы сделаете, то примите мой совет и наймите ей учителя, потому что она не умеет писать и неграмотна. – Переведя испепеляющий взгляд на пораженную молодую женщину, Ян отрезал: – Оранжерея пишется через «е». Сказать вам, как пишется «злоба»?

– Ян, – нежно упрекнула Элизабет, когда они отошли. – Это больше не имеет значения.

Она взглянула на него и улыбнулась, и Ян ответил ей улыбкой. Неожиданно он почувствовал себя в полном мире и согласии со всем светом.

Это чувство оказалось таким долгим, что Ян сумел вынести со спокойствием оставшиеся три недели, со всеми полагающимися светскими и жениховскими обязанностями, ритуалами и формальностями, хотя мысленно отмечал каждый день, остававшийся до того, как Элизабет будет принадлежать ему, и его изголодавшееся тело сольется с ее.

С вежливой улыбкой на лице Ян присутствовал на чаепитиях, мысленно составляя письма для своего секретаря; он до конца представления сидел в опере и в мыслях медленно раздевал ее; он вытерпел одиннадцать светских завтраков, во время которых нашел совершенно новую конструкцию мачты для своих кораблей; он сопровождал ее на восемнадцать балов и вежливо удерживался от повторяющегося желания оторвать руки и ноги у франтов, которые липли к ней, разглядывая ее фигуру и изрекая пошлости.

Это были самые длинные три недели в его жизни.

Это были самые короткие три недели в ее жизни.

Взволнованная и счастливая стояла Элизабет перед высоким, в рост человека, зеркалом в своей спальне на Променад-стрит, а на постели сидела Александра, с улыбкой глядя на нее и четырех горничных, присланных Яном помочь ей одеться и собрать вещи.

– Извините, миледи, – сказала, появляясь в дверях, еще одна горничная, – Бентнер велел вам сказать, что пришел мистер Уордсворт и настаивает, чтобы вы приняли его немедленно, хотя мы объяснили ему, что у вас сегодня свадьба.

– Я сейчас спущусь, – сказала Элизабет, уже оглядываясь в поисках халата, в котором было бы прилично принять посетителя-мужчину.

– Кто этот Уордсворт? – спросила Алекс, немного нахмурившись от того, что Элизабет отрывают от свадебных приготовлений.

– Сыщик, которого я наняла, чтобы он попытался узнать, что случилось с Робертом.

Когда Элизабет вошла в маленькую гостиную, Уордсворт со шляпой в руке беспокойно ходил по ковру.

– Я сожалею, что вынужден побеспокоить вас в день вашей свадьбы, – начал сыщик, – но, по правде говоря, в этом и заключается причина моей спешки. Я думаю, вам следует закрыть дверь, – добавил он.

Элизабет протянула задрожавшую вдруг руку и закрыла дверь.

– Леди Камерон, – сказал он с тревогой в голосе, – у меня есть основание думать, что ваш будущий муж может быть замешан в исчезновении вашего брата.

Элизабет опустилась на диван.

– Это… это абсурд, – заявила она неуверенно. – Почему вы говорите такое?

Он отвернулся от окна и посмотрел ей в лицо.

– А вы знаете, что Ян Торнтон дрался с вашим братом на дуэли за неделю до исчезновения Роберта?

– О, это, – с облегчением сказала Элизабет. – Да, я знаю. Но это не причинило настоящего вреда.

– Наоборот, Торнтон… э… Кенсингтон получил пулю в руку.

– Да, я знаю.

– А знаете ли вы также, что ваш брат выстрелил раньше, чем был дан сигнал?

– Да.

– Теперь очень важно, чтобы вы представили, в каком настроении должен был находиться Кенсингтон. Он был ранен в результате бесчестного поступка со стороны вашего брата, и это одно могло заставить его искать отмщения.