Джудит Макнот - История любви леди Элизабет

Элизабет покачала головой.

– Ваш полушотландец хладнокровно убил его. Слышите? Убил его. И это всем известно, говорю вам. – Сильная дрожь охватила все тело Элизабет. – Они дрались на дуэли, и этот варвар убил его.

Слово «дуэль» подействовало на расстроенную Элизабет немного успокаивающе. Дуэль это не совсем убийство… нет не совсем.

– Это… это была честная дуэль?

Уордсворт пожал плечами.

– Слухи говорят, что да, но ведь это только слухи.

Элизабет вскочила на ноги, но гневное обвинение в ее глазах не скрывало дурных предчувствий.

– Вы называете сплетнями все, что оправдывает Яна, а когда это обвиняет его, вы полностью этому верите, и хотите, чтобы я верила тоже!

– Пожалуйста, миледи, – сказал Уордсворт с искренне огорченным видом. – Я только стараюсь показать вам, как безрассудна эта свадьба. Не выходите замуж, прошу вас. Вы должны подождать.

– Это буду решать только я, – отрезала она, скрывая страх под возмущенной гордостью.

Уордсворт сжал челюсти от разочарования и наконец сказал:

– Если вы сделаете такую глупость и выйдете за этого человека сегодня, я умоляю вас не говорить ему о том, что я узнал, а продолжайте, как и раньше, избегать разговоров о Роберте Камероне. Если вы не сделаете этого, – добавил он угрожающе, – вы подвергнете опасности жизнь вашего брата, если он еще жив.

Элизабет так сильно старалась сосредоточиться и не потерять сознание, что впилась ногтями в свои ладони.

– О чем вы говорите? – задыхаясь, потребовала она ответа. – Вы говорите бессмыслицу. Я должна спросить Яна. Он должен иметь шанс опровергнуть клевету, объяснить…

Эти слова по-настоящему ужаснули Уордсворта, и он схватил ее за плечи.

– Слушайте меня! – рявкнул он. – Если вы сделаете это, можете считать своего брата убитым! – Смущенный собственной горячностью, Уордсворт опустил руки, но голос оставался настойчивым, почти умоляющим: – Посмотрите на факты, если не хотите рассмотреть догадки: ваш жених только что объявлен наследником одного из самых значимых титулов в Европе. Он собирается жениться на красивой женщине, графине, которая всего лишь несколько недель назад была для него недосягаема. Неужели вы хоть на минуту можете подумать, что он будет рисковать всем этим, позволив найти вашего брата, привезти его сюда, чтобы тот дал показания против него? Если Роберт не убит и Торнтон отправил его работать на одну из своих шахт, или насильно завербовал на свой корабль, а вы начнете расспрашивать его, то вашему жениху ничего не останется, кроме, как решиться и избавиться от улик. Вы слушаете меня, леди Камерон? Вы понимаете? – Элизабет кивнула. – Теперь я прощаюсь с вами и возобновляю поиски вашего брата. – Он задержался у дверей и оглянулся на девушку, стоящую посередине комнаты с опущенной головой и смертельной бледностью на лице. – Ради вас самой, не выходите за этого человека, по крайней мере, пока мы не узнаем точно о судьбе вашего брата.

– Когда это будет? – спросила Элизабет прерывающимся голосом.

– Кто знает? Через месяц, может быть, или через год. Или никогда. – Уордсворт замолчал, огорченно издав долгий вздох. – Если вы поступите вопреки здравому смыслу и выйдете замуж за него, тогда хотя бы ради вашего брата, а не ради себя храните молчание. Вы тоже будете в опасности, если он виноват и считает, что вы собираетесь узнать все и, может быть, разоблачить его.

Когда он ушел, Элизабет опустилась обратно на диван и закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы. В голове у нее звучал голос Уордсворта. В своем сердце она видела Яна, улыбающегося ей, и слышала хрипловатый полный жажды голос: «Люби меня, Элизабет». А затем увидела его, когда он спорил с дядей, желваки играли на щеке, тело излучало ярость. Она вспомнила Яна в оранжерее, когда Роберт застал их и сказал, что Элизабет уже просватана. Ян посмотрел на нее, и в его глазах была смерть.

Но он пощадил Роберта на той дуэли. Несмотря на свой справедливый гнев, Ян сохранял холодную голову. Судорожно проглотив подступившие слезы, Элизабет смахнула слезинку из уголка глаза, чувствуя, как будто ее раздирают на части.

Она видела его лицо, то жесткое лицо, которое от одной ленивой улыбки могло превратиться почти в мальчишеское. Видела его глаза: ледяные – в Шотландии, сверкающие – при разговоре с дядей, и улыбающиеся ей – в день приезда в Хейвенхерст.

Но громче всего звучал у нее в голове голос Яна, преодолевающий сомнения, этот звучный, покоряющий, хрипловатый голос – «Люби меня, Элизабет».

Элизабет медленно встала, и хотя все еще была смертельно бледна, приняла решение. Если он был невиновен, а она отменит свадьбу, Ян будет выглядеть одураченным; Элизабет не сможет даже объяснить ему причину, и он никогда не простит ее. Она потеряет его навсегда. Если выйдет за него замуж, последует своим чувствам, то может быть, никогда не узнает, что стало с Робертом. Или Ян будет оправдан. Или в противном случае она узнает, что вышла замуж за чудовище, за убийцу.

Александра только взглянула на побелевшее лицо Элизабет, и, вскочив с постели, обвила руками плечи своей подруги.

– Что это, Элизабет? Плохие новости? Скажи мне, пожалуйста, ты, кажется, сейчас упадешь.

Элизабет хотела рассказать ей, и рассказала бы, но очень боялась, что Алекс попытается отговорить ее от свадьбы. Решение и так было очень трудно принять; сейчас, приняв решение, она думала, что у нее не хватит сил выслушать аргументы против и не заколебаться. Элизабет решила поверить в Яна, и поэтому хотела, чтобы он нравился Алекс все больше и больше.

– Ничего, – слабо сказала Элизабет. – По крайней мере пока. Просто мистеру Уордсворту нужна еще информация о Роберте, и очень трудно говорить об этом.

Александра и горничная возились со шлейфом платья Элизабет в дальнем конце церкви, где невеста ждала, холодея от волнения, разрываемая предчувствиями, убеждая себя, что это всего лишь свадебная дрожь.

Она смотрела сквозь двери, зная, что во всем заполненном людьми соборе не было ни одного ее кровного родственника, ни одного родственника – мужчины, который выдавал бы ее замуж. В центре церкви она увидела Джордана Таунсенда, выступившего вперед, за ним шел Ян, высокий и смуглый, подавляющий своей статью и волей. Не существовало никого, кто мог бы заставить его выполнять условия их договора, если б он захотел нарушить их. И даже суд не мог бы заставить его сделать это.

– Элизабет? – ласково сказал герцог Стэнхоуп и протянул ей руку. – Не бойтесь, дитя мое, – произнес он нежно, с улыбкой глядя в ее огромные испуганные глаза. – Это кончится прежде, чем успеете оглянуться.

Зазвучал орган, начав мелодию, затем выжидательно замолк, и неожиданно для себя Элизабет поняла, что идет по проходу. Она подумала, сколько человек из тысяч, смотрящих на нее, все еще помнят ее нашумевшую «связь» с Яном и высчитывают, насколько раньше срока может появиться ребенок.