Эмма Уайлдс - Влюбленный виконт

В ней и без того было достаточно качеств, вызывающих восхищение, а теперь к ним добавилось еще спокойное достоинство и храбрость. И Люк сказал с порочной улыбкой:

— Не беспокойтесь, миледи. Я сделаю так, что этот скандал вознаградит вас.

«Как далеко простираются мои обязанности сопровождающего лица?» — спросил себя Майлз.

Пропустив такт и чуть не наступив на ногу партнерше, он сделал все возможное, чтобы вернуться к реальности, а реальность заключалась в том, что он заканчивал танец с дочерью одного из друзей его приемного отца. Мисс Ферниш была белокурой, хорошенькой, но, к несчастью, невыносимо скучной, и, насколько он мог заметить, хихикала после каждого своего слова. Видит Бог, второго вальса с ней он не выдержал бы даже ради возможности заполучить нового инвестора в свою оперяющуюся компанию.

Он обрадовался, когда музыка кончилась; причин для этой радости было множество, и не все из них имели отношение к его скучной партнерше.

Господи, что же это делает Элизабет?

Ответ прост: она, разумеется, понятия не имеет, что Питер Томас быстро идет по стопам своего отца в смысле порочности и экстравагантности и, какое бы малое состояние ни оставалось в семейных сундуках, прилежно и торопливо старается растратить его в игорных домах и борделях. В этих последних, судя по слухам, он известен как Шалунишка Питер. Но Элизабет, к несчастью, видит только белокурые волосы, синие глаза и любезные манеры.

Сказать, что этот человек отвратителен Майлзу, означало выразиться слишком мягко, и если бы Люк еще оставался на балу, Майлз был уверен, что он, с его предусмотрительностью, не позволил бы сестре в третий раз танцевать с обаятельным лордом Питером. Но Люка уже не было, и сложность состояла в том, что, если бы Майлз выразил хотя бы легкое неудовольствие, Шалунишка Питер показался бы Элизабет еще более привлекательным.

Леди Олти, которую он обычно называл проcто «тетя Сьюзетт», была, как всегда, окружена толпой друзей. Ему удалось протолкаться в тот угол, где она сидела; он изобразил на лице самую очаровательную улыбку, здороваясь с устрашающей матроной, и отвел тетку в сторону.

— Как вам кажется, стоит ли Элизабет столько времени находиться в обществе Питера Томаса?

— Он сын герцога, — ответила она, как если бы это освобождало субъекта, вызвавшего тревогу у Майлза, от всех грехов.

— Распутный сын герцога, — добавил Майлз, понимая, что вдаваться в подробности он не может.

Не пристало одному джентльмену рассказывать о том, что другой джентльмен проматывает состояние в карточной игре, и он не собирался распространяться о тяге Томаса к шлюхам и его извращенных пристрастиях.

Но все-таки что-то нужно было делать.

Даже теперь, будучи уже в среднем возрасте, Сьюзетт Доде оставалась красива, и Люк унаследовал от нее цвет глаз и волос, в то время как Элизабет больше походила на покойного виконта. Раньше Майлзу казалось, что тетка ведет себя фривольно, но после долгого знакомства с ней он понял, что она умнее, чем кажется. Она слегка прищурилась, а потом вздохнула.

— Узнаю этот взгляд. Все мужчины одинаковы. Вы знаете что-то такое, что не делает ему чести и о чем вы не желаете мне рассказывать.

— Вы правы. — Ему хотелось быть откровенным, но он не мог. — Самое меньшее — это то, что состояние его семьи исчерпано. Это знают почти все. Нельзя, чтобы на Элизабет женились из-за ее приданого. Она в конце концов поймет это и придет в ярость.

И ей будет больно. Он хорошо знал, что это причинит ей настоящую боль. Если Майлз не может заполучить ее, она хотя бы должна выйти за того, кто ее заслуживает, черт добери. Она нужна ему, но не в меньшей степени ему нужно, чтобы она была счастлива.

— Я пойду и вмешаюсь. — Тетя Сьюзетт похлопала его по руке. — Очень мило с вашей стороны, что вы тревожитесь об Элизабет.

— Я не тревожусь, — сказал он, защищаясь, совершенно уверенный, что ни одному мужчине не понравится, когда его называют милым. — Я только…

Слегка приподняв брови, она ждала, когда он закончит.

О черт, конечно же, он тревожится. Мысль о том, что Элизабет выполнит свое самое заветное желание и отчаянно влюбится, не давала ему спать по ночам. Естественно, ему хотелось, чтобы объектом ее романтической любви был он, но пока что он пребывал в полной уверенности, что она не ведает о его истинных чувствах.

Он не намерен стать испорченным тупицей вроде Питера Томаса.

— Последний раз я их видел вон там. — Он незаметно показал где. — Полагаю, что он собирался уговорить ее выйти с ним на террасу.

Это вызвало тревогу у Сьюзетт, и, взметнув шелка цвета лаванды, она поспешила к дверям, ведущим на террасу. Он пошел за ней не так торопливо, тайком наблюдая, как тетка осторожно взяла дочь под руку и, пробормотав что-то, без сомнения, более любезное, чем заслуживал Томас, увлекла девушку за собой.

Наблюдавший за происходящим, но старавшийся оставаться незамеченным Майлз больше не танцевал. До самого отъезда, он наблюдал за Элизабет, смотрел, как она улыбается и кокетничает, и когда тетка попросила его вызвать их карету, у него уже болела челюсть, потому что большую часть вечера ему приходилось стискивать зубы; он чуть не сбил с ног злополучного лакея, который случайно оказался у него на пути в холле, и извинился за свою рассеянность, но извинения эти больше походили на брань.

Поэтому его не очень удивило, что жаркий спор разгорелся, как только они уселись в карету.

У Элизабет была определенная манера награждать испепеляющим взглядом, который, по твердому убеждению Майлза, хранился для него одного. Взгляд этот представлял собой некую смесь презрения и возмущения.

— Насколько я доняла, лорд Питер не пользуется одобрением вашего королевского величества, — сказала она, усевшись на противоположном сиденье.

Тон у нее был сладким и укоризненным. Низко вырезанное платье из кремовых кружев поверх чехла цвета персика, блестящие волосы, искусно уложенные так, что несколько длинных темных локонов падал и на обнаженное плечо… Неудивительно, что весь вечер вокруг нее толпились поклонники.

— Я ничего подобного не говорила, — возразила его тетка, с упреком глядя на дочь, в то время как карета отъехала от герцогского особняка в Мейфэре. — Я просто заметила, что для вас будет благоразумнее не все свое внимание уделять лорду Питеру Томасу. Во всяком случае, так показалось Майлзу.

— С каких это пор суждения Майлза о том, что благоразумно, стали критерием для оценки приличного поведения? — Элизабет бросила очередной уничижительный взгляд в его сторону. — Я слышала, что его имя связывают с некоторыми весьма сомнительными дамами. Например вроде некоей очень молодой графини, которая замужем за очень старым графом и которая любит развлекаться с холостыми молодыми людьми.