Джинни Лин - Дракон и жемчужина

Суинь хотела, чтобы они оставили все и затерялись на просторах империи. Однако такие люди, как Лин-гуйфэй и наместник Ли, не могут просто исчезнуть из вида. Когда ему было поручено преследование убийц императрицы, многие заговорщики пытались спрятаться, но Ли Тао нашел их всех. Кроме Гао. Кроме Суинь.

Жизнь его уже не принадлежала ему. Возможно, это и всегда было так — с того самого момента, когда он впервые поразил своим ножом другого человека из-за пары серебряных монет.

Рукоятка спрятанного в рукаве меча туго упиралась в запястье. Лишь в одном искусстве достиг он совершенства. Старик прав. Это положит конец всему. Один нож. Две смерти. Гао, а вскоре после того и он сам.

Хотя это не станет концом противостояния. У Гао есть наследники, которые займут его место. Силы военачальника будут перегруппированы и пересмотрены. Возможно, новые командующие армией Гао явятся во владения Ли Тао, дабы отомстить за своего родственника, однако у самого Тао не было наследников, чтобы отразить удар.

При мысли об этом у него промелькнуло сожаление. У него нет преемников. Нет наследства.

Достаточно. Он и так уже совершил ошибку, позволив себе слишком много размышлять о цели. Он сам навлек на себя все случившееся. Теперь у него не было иного выбора, кроме как принять неизбежное.

На рассвете Ли Тао позволил себе в последний раз вспомнить о Суинь. Он больше никогда не увидит ее, но Лао Соу сдержит свое слово и отпустит ее. Ли Тао следует заставить себя поверить этому и спрятать веру глубоко в душе. А потом он запретит себе все мысли о ней. Эмоции могут взволновать сердце, и рука дрогнет. Если промедлить хоть на одно мгновение, все пропало. Его жертва окажется бесполезной.

— Лучше бы ты приобрел себе клюку, старик.

Лао Соу что-то проворчал в ответ на ее предложение. Он взял ее под руку, когда они пробирались по лесу, и указал вперед свободной рукой:

— Иди этой дорогой.

После всего произошедшего он еще хотел, чтобы она прогулялась с ним в окрестностях храма. Будто бы она была нянькой, а не пленницей. Суинь считала каждый час с тех пор, как Ли Тао покинул прибежище клана Ань Ин. Он направляется к реке Цзинь и примет там свою смерть, если она не придумает, как освободиться.

— Как много вы еще способны видеть? — спросила Суинь.

— Все во мгле. Лишь очертания предметов и тени, и то только при ярком солнечном свете. Сюда, иди сюда.

Старик подозвал ее поближе, а потом коснулся руками ее лица. Она едва поборола желание отшатнуться от шершавых прикосновений его пальцев к ее нежной коже, однако было нечто очень уязвимое в том, как он смотрел на нее, с какой искренней настойчивостью пытался дотронуться.

— Раньше я видел все. Лица были для меня как книги. Я мог прочесть мельчайшее движение морщинок в уголках глаз и губ, их лица говорили все еще до того, как они решались произнести слово. Теперь я не вижу ничего. — Он отпустил ее. — Все стареют.

— Так, значит, вы больше не можете судить о намерениях тех, кто вас окружает?

Он нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего.

Лао Соу досадливо кашлянул.

— Твои намеки на заговоры и интриги мне надоели. Старый пес понимает, что ты задумала. Знаешь, зачем я привел тебя сюда?

Суинь обернулась назад, взглянув на двух стражников, следующих за ними на почтительном расстоянии. Лао Соу резко ухватил ее за запястье.

— Ли Тао не сможет тебя защитить. Твой путь — к нам. Согласись на меня работать.

— Старик, если ты не помнишь — мы враги.

Он махнул рукой на ее высказывания, будто прихлопнул комара.

— Мне нужны твои глаза, твои уши.

— Если окружать себя ворами и лжецами, волей-неволей придется следить за тылом.

— Мы не воры. — Он сердито вздохнул. — У тебя настоящий талант читать души людей и распознавать их скрытые намерения. Как иначе тебе бы удалось обратить в свою веру праведного Жу Шаня?

— Откуда вам знать?

— Конечно, я знаю. Мне известно все о твоем любимом Ли Тао.

— Не смейся надо мной, старик.

Слишком болезненное напоминание о том, что все это — игра. Старик упивался властью, наблюдая за тем, как мир вертится вокруг него, а судьбы людей зависят от его воли, задумалась Суинь.

— Вы молчите, Лин-гуйфэй. Совсем на вас не похоже.

Невыносимый человек. Суинь взглянула на него:

— С какой стати я должна служить вам? Вы послали Ли Тао умирать.

— Он сам поставил себя в такое положение, — возразил старик. — А кроме того, это действительно единственное решение проблемы. Гао Шимин должен быть уничтожен. Благородные мужи, вроде императора Шэня, нуждаются в таких людях, как мы, для того, чтобы творить невысказанное.

Ей хотелось крикнуть, что он вообще ничего не делает — лишь сидит в сторонке да дергает за ниточки.

— Клянусь, что всажу нож вам в сердце при первой же представившейся возможности, — пообещала Суинь.

— Нет, вы так не поступите.

Как странно, что они говорили о смерти и мести так учтиво, вежливо понизив голоса и неспешно прогуливаясь по утреннему лесу, подумала Суинь.

— Вы не столь равнодушны, — с издевкой заметил Лао Соу. — Я всегда вижу людские слабые и сильные стороны. Знаю, как использовать их, чтобы добиться желаемого результата.

— Вы ошиблись в Ли Тао.

— Не ошибся! У Ань Ин есть свои наемные убийцы, и они приносят определенную пользу. Однако для выполнения самых сложных задач требуются чуткие инстинкты и сильная воля. Наличие этих качеств делает натуру непредсказуемой.

Жизнь и смерть ничего не значили для этого человека. Душа его была глуха к людским страстям и чувствам. Мысли об этом наполнили сердце Суинь холодом и грустью. Станет ли таким же Ли Тао в конце своей жизни? Был ли он уже таким?

— Подумайте об этом, упрямый старый дурак! Долго ли продержится ваша возлюбленная империя, если вы продолжите убивать ее предводителей?

Он крепко сжал ее руку:

— У вас злой язык, но почему-то вы нравитесь мне, Лин-гуйфэй. А знаете ли вы, что я спас вам жизнь? Я узнал о Гао и его убийцах-любителях. Достаточно было просто послать весточку Ли Тао.

— Зачем вы спасли меня?

Лао Соу пожал плечами:

— Вы прекрасно играете на цине. Какая была бы утрата.

— Сумасшедший старик, — пробормотала Суинь.

— Неблагодарная демоница.

Поступки Лао Соу были продиктованы не ненавистью. Однако Суинь никак не могла понять, что связывает старого кукловода со своим некогда вышедшим из подчинения учеником.

Она понимала, что старик проницателен и умен, любит манипулировать окружающими. Но каким бы грозным предводитель «Теней» ни был в прошлом, Суинь начинала видеть и его слабости. Он становился все более эгоистичным, тщеславным, самовлюбленным — внешне.