Уинстон Грэхем - Корделия

Брук бросил на жену удивленный взгляд.

– Он спросил меня, – она изо всех сил старалась говорить спокойно, – а мне не хотелось его видеть.

Мистер Фергюсон повернулся к невестке.

– Кажется, к вам здесь всегда было хорошее отношение. Я рассчитывал на взаимную симпатию. Вы же проявили такое своеволие в присутствии слуг. – Он поднялся из-за стола. – Брук, зайди после ужина ко мне в кабинет.

"…Я сказала Бетти: меня нет дома. Вот и все. Если бы у меня хватило смелости принять его сторону! Выйти ему навстречу…" Общественное мнение – страшная сила, а относительно истории с мистером Слейни-Смитом нет и не может быть двух мнений. Но она старалась судить беспристрастно, руководствуясь внутренним чутьем. В конце концов, это не касалось их отношений. Глупая шутка, обернувшаяся трагедией. Нужно забыть об этом. Но он приехал, когда дома был мистер Фергюсон…

В своем последнем письме он сообщал, что заедет повидаться с ней сразу по возвращении из Америки, и сдержал слово. А она прогнала его прочь, даже не захотела встретиться лицом к лицу, не выслушала его объяснения. Больше она его не увидит.

– Когда он заезжал? – поинтересовался Брук.

Корделия уставилась в тарелку.

– Около одиннадцати. Я была с Яном в детской. Твой отец заходил поговорить о новой швейной машине.

– Какой марки?

– "Уилер и Уилсон".

– Хотел бы я знать, что привело его сюда. Должно быть, до него дошли слухи. Это была скверная шутка. Но все равно. Я бы с удовольствием послушал, как им это удалось. И свечи… Чистая работа! Почему ты его отослала?

– Мне было нечего ему сказать.

– Все равно не стоило так обижать папу.

Дядя Прайди положил карандаш и взялся за вилку.

– Я думаю начать вот так: "В последнем издании симфонической поэмы мистера Листа, которую я, откровенно говоря, не нахожу ни поэмой по духу, ни симфонией по форме, тонкий ценитель музыки услышит, начиная с девятого такта, отчетливую поступь князя Бисмарка по Вильгельмштрассе. Далее следует длинный, бурный пассаж – начало битвы гуннов, которой многие из нас ныне неумеренно гордятся…"Как вы думаете, это напечатают?

– Тебя попросили написать аннотацию, а не критику, – заметил Брук. – Кроме того, это не имеет отношения к современной истории.

– Все имеет отношение к современной истории. Беда многих людей заключается в том, что они рассматривают предметы и явления изолированно – например, судят о человеке, не зная, кем был его отец, Возьмите мышей. Наука всеобъемлюща.

"Доверься я дяде Прайди – что бы он сказал? Но как он может понять, плохо зная Стивена, почему я все еще мечтаю уйти к нему и что именно мне мешает?"

После ужина Брук провел некоторое время с отцом. Потом он с сердитым выражением лица зашел в спальню.

– Делия, папа хочет тебя видеть. В своем кабинете.

Ну что же, она готова. Конфликт назревал уже несколько дней. Эта утренняя перебранка… Но сейчас вряд ли уместно ссориться. Ей все равно, что он скажет.

– Вы меня звали, мистер Фергюсон?

– Да. Садитесь, пожалуйста. Я сейчас освобожусь.

Молчание, нарушаемое лишь его сопением. Странная вещь – сила личности. В каком бы состоянии духа вы сюда ни вошли, очень скоро вы начинали чувствовать себя так, словно вас повысили в должности или высекли, как нерадивого ученика. За три дня, прошедшие после похорон, он ни разу не был на фабрике и вообще только раз выезжал из дома. Одно это уже говорило о том, как велико было его горе. Он потерял лучшего друга.

Через минуту мистер Фергюсон отложил свои бумаги.

– Помните, утром я сказал, что хотел бы кое о чем поговорить?

– Да.

– Это касается Брука и вас. В последнее время я не удовлетворен нашими отношениями. Им не хватает сплоченности. Я долго размышлял о причинах.

– Мне очень жаль, – произнесла Корделия.

"Может быть, Стивен приезжал просить прощения? Господи, хоть бы я умерла!"

– Вот именно, сплоченности. Позвольте мне сказать, Корделия, что в последние три месяца я ощущаю в наших отношениях некоторую холодность. Не будем искать виновного. Все не так просто. Первый шаг к устранению недостатков – их осознание. – Он смотрел мимо нее – беспристрастный судья, строгий, но справедливый, – и, как всегда, шумно дышал.

– Да, – повторила Корделия, думая: "Должно быть, он уже на пути в Лондон…"

– С одной стороны, я слишком занят, а с другой – вы, обладая живым, деятельным умом, страдаете от недостатка возможностей его приложения. Конечно, вы уделяете много времени вашему сыну… Вы, должно быть, знаете, что мистер Слейни-Смит умер, оставив одни долги?

– Да, Брук говорил мне.

– Осталась вдова и девятеро детей. Это огромное несчастье. Полагаю, я должен оказать им посильную помощь. И вот, в свете последних событий, я подверг ревизии свои дела.

Корделия терпеливо ждала, пока свекор задумчиво барабанил пальцами по папке с бумагами. Наконец он продолжил:

– Я хочу увеличить число основных держателей акций компании с трех до шести, включив в это число вас, Брука, а также коллективного члена – семейство Слейни-Смит, разделив основной капитал поровну между всеми шестерыми. Руководить будете главным образом вы с Бруком, а я оставлю за собой функции советника. Так я постепенно передам бразды правления в ваши руки. Это должно стать дополнительным стимулом, – он то сжимал, то разжимал кулаки. -Я говорю обо всем так подробно, чтобы вы могли подвергнуть сей проект всестороннему рассмотрению.

Она ожидала язвительной критики, может быть, даже грубых нападок, скандала – только не этого! Благороднейший жест! Корделия должна была бы ощущать удивление, признательность, но вместо этого думала: "Что, если бы я приняла его? Но это же было невозможно. У меня не было выбора".

– Смерть Слейни-Смита заставляет думать о том, как много места в нашей жизни занимают пустяки, как мы склонны делать из мухи слона. С годами я не становлюсь моложе. Я давно мечтаю посвятить больше времени общественной деятельности. Поэтому нахожу проект вполне удовлетворительным.

Корделия открыла было рот, но мистер Фергюсон продолжал:

– Прошу вас хорошенько обдумать мое предложение. Хорошо, что у вас уже есть кое-какой опыт и вы можете представить последствия такого шага. Признаюсь вам, – он вперил в нее взгляд жестких, как сталь, глаз, – мне не хотелось делать подобное предложение одному Бруку. Хотя он мой сын, я отдаю себе отчет в том, что его способности ограниченны. Если быть предельно честным, я главным образом полагаюсь на вас.

Что это – лесть? Ему что-нибудь нужно?

Нет. Люди не лгут, когда речь идет о том, что является делом их жизни. Это уже не первый раз, когда после мелкой, пошлой перебранки он неожиданно меняет тактику, заставляет ее чувствовать себя злой и неблагодарной.