Клаудиа Дэйн - Игра с огнем

— После недельного знакомства? — спросил Иденхем.

— Именно так, — сказал, улыбаясь, Айвстон. — Полный абсурд на первый взгляд, не так ли? Но я сделал это только для того, чтобы выиграть другое пари, которое заключил с Кранли, и я его выиграл.

— Что?! — воскликнула Пенелопа. — Еще одно пари? Вы… это все было ради пари?

Айвстон метнул ярко-голубой взгляд прямо в лицо Пенелопы. Она задыхалась, судорожно хватая ртом воздух. Кэтрин пробормотала что-то нечленораздельное, пытаясь утешить ее. София, прикрывая лицо веером, улыбалась. Но Пенелопа не нуждалась в утешении, она могла за себя постоять, причем наилучшим образом.

— Да, мисс Прествик, я выиграл свое собственное пари, о котором вы не могли знать. Было бы бестактно обсуждать с вами его условия, но я выиграл это пари множество раз подряд.

Пенелопа не взорвалась от ярости и обиды, это было бы слишком банально. Она стала холодна как лед, застыв, словно мраморное изваяние.

— У вас хватило такта не обсуждать это, однако вы, не колеблясь ни секунды, хладнокровно и расчетливо сделали все необходимое, чтобы выиграть это загадочное пари? Да вы просто идеальный образец мужчины, безнадежно иррациональный в своих мыслях и поступках.

— Благодарю, — сказал Айвстон и коротко кивнул. — Я рад, что вы наконец заметили, что я — мужчина, и я всегда буду поступать, как мужчина, мисс Прествик.

Когда они замолчали, вдруг повеяло холодом, эпицентром которого стали Пенелопа и Айвстон, и этот холод в считанные секунды сковал всех в зале. София была уверена, что ей это не привиделось — в гостиной повисла мертвая тишина, на фоне которой девушка мучила фортепиано, издавая пронзительные, фальшивые звуки. Бедняжка. Но София не могла помочь всем.

— Вы записали пари в книге ставок клуба «Уайтс», ну и что с того? — раздался в неловкой тишине голос Иденхема.

— О да, вы обязательно должны нам объяснить, — сказала София. — Это ключ к пониманию всего, что произошло, не так ли, мисс Прествик?

— Нет. Я… — заговорила Пенелопа, но вдруг осеклась и слегка покраснела. Что очень шло ей.

— Мисс Прествик, — перебил ее Айвстон; его взгляд был таким же хлестким, как и слова, — попросила меня записать пари в книге ставок на то, что мы с ней поженимся. Ее замысел состоял в том, чтобы заинтриговать вас, Иденхем, и побудить сделать ей предложение. Мой замысел состоял в том, чтобы выиграть свое пари, которое я заключил с Кранли.

— Странный способ привлечь внимание джентльмена, — сказал Иденхем.

— Разве это не сработало? — немного сердито спросила Пенелопа. Неподходящий момент, чтобы злиться, но юность несдержанна. Как иначе это можно объяснить?

— Признаюсь, это сработало, — сказал Иденхем. — Но мне хотелось бы знать, кто заключил пари на то, что мы с вами поженимся. Кто несет за это ответственность?

И тут мисс Пенелопа Прествик с блеском оправдала все ожидания Софии.

Гордо вздернув очаровательный изящный подбородок и смело глядя в лицо обоим джентльменам с высоты своего небольшого роста, она заговорила четко и ясно:

— Я. Я беру на себя ответственность за оба пари.

— Надеюсь, вы готовы к неудаче, мисс Прествик, ибо вы проиграли оба пари, — невозмутимо сказал Айвстон и, развернувшись, пошел от нее прочь.

Она провожала его взглядом, пока он не скрылся из виду.

— Вы были готовы к такому повороту событий, мисс Прествик? — спросила София.

Пенелопа обернулась и посмотрела в глаза Софии, совершенно игнорируя Иденхема и леди Ричард. По выражению ее лица все было ясно без слов.

— Нет, не была, — еле слышно сказала Пенелопа.

— Я думаю, сейчас самое время поговорить с вашим отцом.

Виконт Прествик любил светские развлечения, как и любой житель Лондона, но поскольку он больше заботился о своем состоянии и преумножении капитала, его день складывался несколько иначе, чем у остальных представителей высшего света. Он вставал на рассвете и принимался за работу, поэтому не мог позволить себе посещать званые вечера, подобные приему, который вчера вечером давала леди Ланрит, где ужин подают в половине первого ночи. Поскольку ему хотелось пользоваться преимуществами, которые давал его титул, и прекрасно понимая, чего это стоило, он старался быть в курсе того, что происходит в высших слоях светского общества, но у него не было возможности получать информацию из первых рук. Поэтому он был застигнут врасплох, когда Гамильтон, его дворецкий, вручил ему визитную карточку леди Далби.

Примет ли он леди Далби?

Несомненно.

Леди Далби была в курсе всех событий, происходивших в высшем свете, по той простой причине, что сама провоцировала большую их часть.

Прествик поручил Гамильтону учтиво проводить леди Далби в Красную гостиную, самую роскошную комнату в доме, — он знал, как оказать уважение дорогому гостю, ибо был далеко не глуп. Прежде чем получить титул виконта, ему приходилось иметь дело с людьми из разных слоев общества, но даже самые высокопоставленные из них проявляли максимум осторожности, чтобы не оскорбить чем-нибудь Софию Далби. Именно поэтому Прествик пулей влетел в спальню, сбрасывая на ходу сюртук и жилетку, до смерти напугав своего камердинера. Но ему сейчас было не до камердинера. Он должен немедленно, во что бы то ни стало, одеться по последней моде. Вот, жилетка из дорогого зеленого шелка, как раз то, что нужно.

Когда Гарольд Прествик, первый виконт Прествик, вошел в Красную гостиную, он был элегантен и напомажен в соответствии с самыми высокими требованиями. София Далби, в белом муслиновом платье с узкими рукавами, жемчужными сережками в ушах и в соломенной шляпке, украшенной красными лентами, одарила его восхищенным взглядом. Прествик был уверен, что это было восхищение. Что же еще? Он был в самом расцвете сил и в прекрасной физической форме, да и на здоровье не жаловался, а она слыла самой обворожительной женщиной в Лондоне. Правда, ему не доводилось слышать, чтобы София сама искала себе кавалеров, но он был бы только счастлив, если бы эта замечательная леди почтила его своим вниманием.

С неподражаемой грацией, которая вызывала восхищение, она поднялась ему навстречу и, присев в реверансе, кокетливо улыбнулась. Он мог поклясться, что это было кокетство. Что же еще? Ведь перед ним была сама София Далби, которая знала о флирте все, как пекарь о выпечке хлеба.

— Лорд Прествик, как любезно с вашей стороны, что вы согласились принять меня, — сказала она. — Надеюсь, вы поправились?

На его лице застыла улыбка. Поправился? Неужели он выглядел не так хорошо, как ему казалось? Возможно, зеленый цвет был ему не к лицу. Камердинер пытался что-то сказать по этому поводу, но Прествик его не послушал. Эта зеленая шелковая жилетка стоила в два раза дороже, чем любая из тех, которые он когда-либо носил; только по одной этой причине она должна была выглядеть великолепно.