Аманда Маккейб - Пугливая герцогиня

— Только то, что я видела миниатюру, портрет вашей Валентины, который вы храните в своем письменном столе в Вельбурне. Нет, я не искала чего-то нарочно, просто отстегнулся крючок, и… я увидела ее. Знаю, как вам не хватает ее, я никогда не смогу занять ее место в вашем сердце. Я не хочу, чтобы вы и дальше чувствовали себя обязанным…

— Обязанным? Так вот о чем вы думаете! По-вашему, я не могу отпустить ее? Двигаться навстречу будущему вместе с вами?

— Даже не знаю, что и думать. Когда речь идет о вас, Николас, о нашей жизни, я в состоянии лишь чувствовать.

— Эмили… — Николас поцеловал ее в макушку. От нежного прикосновения ей захотелось расплакаться. — Я дорожу ее памятью и всегда буду дорожить. Я никогда не знал такой любви до встречи с ней. И теперь храню ее портрет, как память о том, чему она меня научила.

— Чему она вас научила? — Эмили была уверена, что Валентина открыла Николасу то, что он открыл ей. Умение любить, искренне заботиться о другом человеке и ставить его счастье превыше своего. Это действительно настоящее чудо.

— Она научила меня заботиться и оберегать того, кого любишь, и каждое мгновение, проведенное с любимым, принимать с благодарностью. Ограждать от любой опасности. Хотя последнее мне удается нечасто.

— О чем вы говорите? Я никогда не видела, чтобы кто-то так самозабвенно заботился о близких, как вы, — горячо возразила Эмили. — Вы так внимательны ко мне и всем вашим братьям и сестрам.

Николас печально улыбнулся:

— К несчастью, я плохо позаботился о Валентине. Она умерла в родах… и бедный малыш тоже.

— Ах, Николас! Мне так жаль… — прошептала Эмили.

Как же он, должно быть, страдал, потеряв женщину, которую бесконечно любил, и ребенка, внезапно оказавшись совершенно одиноким в этом мире, после того как яркой вспышкой в его жизни возникла настоящая любовь. У нее сжалось сердце при мысли об этом. Она обняла его, положила голову на плечо, надеясь хотя бы немного смягчить его боль.

— Моя милая Эмили. — Он поцеловал ее в лоб. — Простите, что я забыл этот урок и подверг вас опасности.

— Глупости! Вы спасли меня, наказав Рейберна. Это не вы подвергли меня опасности, а мое к вам недоверие! — Внезапно ее осенило, она вдруг поняла, что именно он имел в виду. Она чуть отступила, глядя на него в потрясении. — Николас, вы боитесь, что и я могу умереть в родах?

Он лишь безмолвно кивнул, но вся его невысказанная горькая боль была понятна и без слов. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и стерла их ладонью. Оказывается, он боялся лишиться того, что уже потерял однажды — семьи и счастья, которое они наконец обрели, невзирая на все препоны. Она никогда не думала, что с ней может случиться такое. Настоящее прекрасно, и она готова бороться за это всеми силами.

— Я не могу потерять вас, милая Эмили, едва обретя. Я не думал, что смогу снова полюбить кого-то после Валентины. Но в моей жизни появились вы — самая добрая, чудесная женщина из всех, кого мне доводилось знать, и… вы нужны мне. Я не могу без вас.

Слезы ручьем полились у нее из глаз, стоило ей услышать эти слова.

— Вы даже представить себе не можете, насколько нужны мне, мой рыцарь, — сказала она и снова уткнулась в его плечо, закрыв глаза и слушая биение его сердца, его дыхание, наслаждаясь теплом и силой его тела. Единственное желание — навсегда остаться с ним рядом, упиваться его близостью и осознанием того, что он любит ее. Теперь они принадлежат друг другу. — Я жила вполсилы, пока не встретила вас, — сказала она. — Мир вокруг меня обрел краски, стал таким живым и ярким. Мне постоянно хочется смеяться и танцевать, а танцую я, между прочим, ужасно! Но больше всего мне хочется, чтобы все вокруг были такими же счастливыми, как я.

Николас засмеялся и поцеловал ее в висок:

— Все-все вокруг?

— Ну, может быть, за исключением Рейберна. — Она чуть отклонилась и посмотрела на него. Ей нестерпимо захотелось высказать, как много он для нее сделал, изменил в ее жизни. Он должен знать об ее истинных чувствах к нему. — Николас, вы подарили мне радость жизни. Я горжусь и безмерно счастлива тем, что я ваша жена. Мне было бы невыносимо, если бы жизнь со мной лишила вас радости. Я хочу, чтобы вы были счастливы.

— Поверьте мне, я счастлив с вами. — Он нежно и трепетно, словно бесценного сокровища, коснулся ее лица, поцеловал ее лоб, коснулся губами кончика носа и губ. — Я хочу и дальше оберегать вас, защищать от всех невзгод.

— У вас это замечательно получается. Кто еще смог бы так проучить человека, который всего лишь пытался получить от меня немного денег? — Она положила свои руки поверх его, прижав их к себе. — Тем не менее абсолютной безопасности не бывает. Я хочу, чтобы у меня были дети, чтобы у нас были дети. Вы были бы чудесным отцом, и к тому же этому дому не хватает жизни, меня это тоже настораживает, но я сильнее, чем кажусь, и у меня на удивление крепкое здоровье, да, кроме того, есть вы. А ваша поддержка придает мне сил.

— Я всегда буду помогать и поддерживать вас в любых начинаниях.

— Хотите ли вы, чтобы у нас была семья?

Он слегка напрягся, но кивнул:

— Да. Я хочу, чтобы у нас было все, чем жизнь готова нас одарить.

— И у нас будет, будет все. — Эмили улыбнулась ему, своему чудесному, красивому мужу, человеку с сильным и добрым сердцем, умеющему от души радоваться и искренне верить в лучшее. — Ах, Николас, чувствую, с вами я способна на все!

— Так же как и я с вами. — Николас поцеловал ее тепло и нежно, вложив все свое сердце, лелея пылкие надежды на счастливое совместное будущее. — Я люблю вас, Эмили. Моя жена, моя идеальная герцогиня.

— И я люблю вас, — едва слышно прошептала она. Собралась с духом и наконец решила сказать ему то, что должна была сказать. — Люблю всей душой. И должна кое в чем признаться вам.

Он засмеялся:

— Еще какие-то откровения, дорогая? Не уверен, что смогу это пережить.

Эмили не отрывала от него обеспокоенного взгляда. Его отнюдь не обрадует ее признание, по крайней мере не сразу. Но его необходимо убедить в том, что все непременно будет хорошо.

— Видите ли, вы не единственный, у кого есть секреты, я тоже хочу вам кое-что поведать.

Она взяла его руку и приложила к своему животу. На мгновение он замер в замешательстве, но вдруг изменился в лице и уже смотрел на нее изумленными, широко распахнутыми глазами. Эмили поняла, что он догадался.

— Это правда, дорогая? — прошептал он. Казалось, обрушившиеся лавиной чувства на время лишили его способности говорить. Был ли он счастливили рассержен?

— Я еще не говорила с доктором, но уверена, что так и есть, — сказала она. — Должно быть, это случилось уже в первую брачную ночь.

Он не ответил, заключив ее в теплые крепкие объятия.