Барбара Картланд - Заложница

Он был явно удивлен, увидев лицо слабого пола, и тут же сказал:

— Я просил в агентстве найти секретаря мужчину!

Он говорил на примитивном английском с весьма заметным акцентом.

Повинуясь внезапному импульсу, Норина стала отвечать ему на своем безупречном французском:

— Да, но сейчас невозможно найти мужчину, который был бы и квалифицированным секретарем, и бегло говорил по-французски. Агентство обратилось ко мне, мсье, потому что, как вы видите, французский — почти мой родной язык и к тому же я отличный секретарь.

Метрдотель ошеломленно разглядывал посетительницу. Наконец он произнес, запинаясь:

— Вы… подождите… Я поговорю… с хозяином.

Метрдотель закрыл входную дверь, а Норина присела на стул, хотя никто не предложил ей этого.

Она держалась прямо и внешне спокойно, но в душе молила Господа, чтобы ее кандидатура не была отвергнута. В противном случае, Дэйву придется снова идти в бюро, а она в ожидании другого места, где можно будет скрыться от этого чудовища, вынуждена будет вернуться домой, где нельзя взять в рот ни кусочка пищи и где на каждом шагу ее будет подстерегать смертельная опасность.

Это будет ужасно, если придется просить мадам Роло приютить ее в комнатушке над магазином, размышляла Норина. Эта чудная женщина, без сомнения, примет ее, но Шеперд-Маркет слишком близко от их дома, и слуги наверняка частенько обходят все лавки, расположенные в этом квартале. Если ее заметят, узнать ее будет несложно, несмотря на весь этот маскарад.

Ей показалось, что прошла целая вечность, пока не появился француз и не сказал только два слова:

— Пожалуйста, пройдите!

Ей показалось, что сердце выскочит у нее из груди. Раз этот пожилой господин согласен ее принять, значит, шанс все же есть. Француз сопровождал ее по длинному узкому коридору, в конце которого он распахнул дверь в комнату.

Все было погружено во мрак. Шторы задернуты, единственный свет, который как-то освещал эту комнату, был от огня в камине.

Ей указали на стул около двери. Он был жесткий, с очень прямой и оттого особенно неудобной спинкой. Постепенно ее глаза стали привыкать к темноте, и наконец она смогла различить в отблесках пламени силуэт сидящего в кресле мужчины. Он сидел к ней спиной, так что с ее места можно было увидеть только его макушку.

Француз подошел к хозяину.

— Эта женщина здесь, мсье, — тихо сказал он по-французски.

Не получив ответа, он вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

— Вы говорите по-французски? — услышала Норина низкий красивый голос.

Надежда все еще не покидала Норину, и она постаралась ответить с лучшим парижским произношением:

— Да, мсье, я бегло говорю по-французски и очень хорошо пишу. Я секретарь, по профессии и умею обращаться с корреспонденцией.

Она остановилась на секунду, чтобы перевести дух.

Через минуту она услышала ответ сидящего в кресле человека. Он говорил короткими, отрывистыми фразами. Норине еще никогда не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь с такой скоростью говорил на этом языке. Она знала, что французы говорят очень быстро, и с облегчением заметила, что не пропустила ни единого слова из речи своего невидимого собеседника.

Он спрашивал ее, способна ли она переводить политические статьи из газет, разбирается ли она во французских деньгах и бывала ли сна во Франции.

Его речь была весьма изысканна и изобиловала словами, редко употребляемыми в повседневном языке.

Когда он закончил свою речь, Норина стала отвечать ему в том же темпе. Она настаивала на своем блестящем знании языка и уверяла его, что для нее в равной мере не представляет особого труда перевести текст как с английского на французский, так и наоборот.

Ответом ей было молчание. Наконец он заговорил:

— Мадам, ваш французский великолепен, но мне ведь нужен мужчина на эту должность.

Норина не смогла сдержать разочарованного вздоха.

Но дело было настолько важным, что она решилась продолжить разговор, но уже в умоляющем тоне:

— Пожалуйста, мсье… пожалуйста. Дайте мне шанс. Я обещаю вам делать все, что потребуется. Это… слишком… это жизненно важно для меня найти место… и немедленно.

После небольшой паузы мужчина спросил:

— Но почему вы так торопитесь?

— Мне… мне некуда идти, и у меня нет средств к существованию.

— Вы хотите сказать, что у вас нет денег?

— Практически нет, мсье, но, что еще важнее, мне необходимо найти пристанище.

Она чуть не сказала «убежище», но вовремя спохватилась.

Снова воцарилась тишина, и на сей раз она длилась несколько минут. Норине казалось, что все силы ее на исходе, когда он снова заговорил:

— В таком случае я должен объяснить вам, что мне нужен не просто секретарь, мне нужен абсолютно надежный человек. Я должен быть уверен в том, что никогда и ни при каких обстоятельствах он никому не расскажет, что я делаю или что я говорю.

— Ну это естественно, месье, это же абсолютно нормально!

— Но ведь женщины болтливы, а вы женщина, мадам!

— В самом деле, и с этим я уже ничего не могу поделать… но… я могу поклясться вам, что, если вы примете меня к себе на службу… я буду преданна вам абсолютно. Я никогда не позволю себе ничего, что могло бы ранить вас или как-то ущемить ваши интересы, чего бы это ни касалось.

Она, сама не зная почему, употребляла эти странные слова, но интуиция подсказывала ей, что именно так она сможет убедить этого странного человека.

В комнате снова воцарилась эта невыносимая тишина, потом он медленно заговорил:

— Но как я могу быть уверен в том, что вы достойны моего доверия? Я слеп, и вам придется читать всю мою корреспонденцию, а это означает, что вы будете в курсе всех моих личных дел.

— Я все прекрасно понимаю. Если вы принимаете на службу мужчину, вы ожидаете, что он будет вести себя как джентльмен, Я же могу вам только обещать… мсье, что буду вести себя как истинная леди.

— Именно этого я и боюсь!

В его голосе прозвучали веселые нотки, и Норина подумала, что он, должно быть, не так уж стар, как о нем говорят.

Почувствовав, что силы покидают ее, Норина снова заговорила:

— Я не знаю, как мне убедить вас, мсье, но все, что будет происходить в вашем доме, останется в тайне. Единственное, что я могу сказать… я могу поклясться на всем, что для меня свято в жизни.

— Вы католичка? — спросил он.

Поколебавшись секунду, Норина решила ответить правду:

— Моя мать была католичкой, и я крещена в католическую веру. Но она обожала отца и все делала только так, как он, поэтому они ходили вместе в англиканскую церковь. И я вместе с ними, разумеется.

— Но она крестила вас в веру своих отцов?

— Конечно, мсье, но я думаю, что Господь слышит наши молитвы независимо от нашей веры, ведь, в сущности, это не так уж важно.