Барбара Картланд - Заложница

— В таком случае… я и не хочу знать больше, — ответила Норина.

— Я предполагаю, что теперь вы поняли, что произошло?

Это был прямой вопрос, и Норине пришлось отвечать:

— Я поняла, что супруг этой дамы… которая пишет вам… ранил вас.

— Он разрядил в меня свое охотничье ружье, — ответил маркиз. — Счастье, что в этот момент я держал в руках пальто и шляпу. Но несколько дробин все же попало мне в лицо, задев глаза. Поэтому я должен некоторое время ходить с повязкой. Так велели врачи.

Норина внимательно рассматривала его. Ей ни разу не пришло в голову, что он мог ослепнуть лишь на время.

— Он стрелял в вас? В безоружного? Я никогда не думала, что истинный джентльмен способен на такое!

— Этот человек, безусловно, ответил бы вам, что он подлинный аристократ и именно поэтому вынужден был вести себя именно так!

— Но… ведь это неправда! — воскликнула Норина. — Я думаю, что ни один порядочный человек не подаст ему после этого руки.

— Вижу, мадам, что вы идеализируете английскую аристократию. Боюсь, что, когда речь идет о ревности, аристократ может вести себя так же, как и любой парижский хулиган. — В словах маркиза слышались досада и горечь.

Норина нервно сжимала и разжимала кулаки.

— Но… если окулист говорит, что вы выздоровеете, значит, это просто вопрос времени?

— Да, это именно так. Но я не намерен предоставлять каждому повод насмехаться надо мной только из-за того, что женщина, которой я доверился, оказалась недостойной этого доверия.

— Что же вы собираетесь делать дальше?

— Я собираюсь завтра же уехать в Париж. Готовы ли вы следовать за мной?

— О да… разумеется, — торопливо ответила девушка.

— В таком случае на все приглашения можете ответить следующее: «Маркиз Шарламон благодарит вас за любезное приглашение, но, к своему великому сожалению, должен немедленно вернуться во Францию в связи с внезапной болезнью одного из членов его семьи».

— А письма? — спросила Норина.

— Можете сделать с ними все, что угодно, бросьте их в огонь, к примеру, — ответил маркиз.

Эта ядовитая фраза вырвалась из уст маркиза, как показалось Норине, помимо его воли.

Норина в точности выполнила все его инструкции, в глубине души полностью соглашаясь с маркизом.

Эта женщина поступила так же бесчестно по отношению к нему, как Виолетта с ней самой.

Глядя на то, как исчезают в огне письма, Норина думала, как было бы здорово, если бы с такой же легкостью можно было бы разрушить связь между нею и ее мачехой.

«Она так же отвратительна, как и та, другая женщина!» — повторяла про себя Норина.

Несмотря на решение покинуть Лондон как можно скорее, маркиз смог осуществить задуманное только через день.

Агент из бюро путешествий объяснил, что получить в такой короткий срок отдельные каюты на пароходе совершенно невозможно и что прицепить вагон маркиза к парижскому экспрессу тем более нельзя.

Маркиз согласился уехать на следующий день, но приказал Жану держать их задержку в строжайшей тайне.

За это время Норина узнала, что дом принадлежит лорду Винтербурну, давнему другу маркиза. Лорд отправился путешествовать и предоставил дом в распоряжение маркиза.

Лакей выполнял роль консьержа, а его жена взяла на себя обязанности кухарки.

Норина была приятно удивлена, обнаружив, что кухня у маркиза в доме восхитительна, и вскоре поняла, что именно Жан готовит самые вкусные блюда.

Она предполагала, что будет есть в одиночестве, но, когда настал час обеда, маркиз сказал ей:

— Если бы вы согласились пообедать вместе со мной, мы могли бы подробнее обсудить наши дела.

Он сказал это сухо и сдержанно, как бы вменяя ей в обязанность присутствие за обедом.

— Спасибо, мсье, — спокойно ответила Норина.

В глубине души она обрадовалась, что черное вечернее платье, которое она купила в универмаге, найдет себе достойное применение, хотя маркиз и не имеет возможности видеть его.

Это платье очень шло Норине, значительно больше, чем эти пошлые белые платья дебютанток, И все же она с грустью подумала, что ей, может быть, никогда уже не придется носить все эти роскошные наряды. Ей грустно было думать, что отец зря потратил деньги на приобретение этих прекрасных вещей. Эта мысль напомнила ей о том, что она должна быть крайне бережлива. Неизвестно, сколько продлится ее самостоятельная жизнь. Страх перед неизвестностью иногда овладевал ею. Она боялась, что маркиз откажется от ее услуг, что она останется одна в Париже и вынуждена будет искать не только новое место, но и жилье.

Обращаясь к себе самой, как раньше обращалась к отцу, она говорила себе: «Не надо бояться еще не возникших трудностей. Поживем — увидим».

Пока что счастьем было уже то, что Норина могла спокойно есть все, что ей подавали, не боясь быть отравленной. При воспоминаниях о том вечере ее снова охватывала паника, и все же она старалась рассуждать холодно и спокойно, как учила ее матушка. Леди Седжвин часто говорила дочери: «Короли всегда ведут себя достойно. Они не плачут на похоронах и сохраняют хладнокровие, даже когда над их головами свистят пули, а перед каретой взрывается бомба».

Норина всегда вспоминала об исключительной выдержке королевы Виктории. Когда в нее выстрелил неизвестный в Гайд-парке, она лишь, улыбаясь, заметила, что с этими странными людьми никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Норина никак не могла поверить, что муж может из ревности разрядить охотничье ружье в голову соперника. Ей казалось, что нет на свете ничего страшнее полной слепоты.

За обедом маркиз обсуждал дела, не имеющие отношения к его личной жизни. К счастью, Норина привыкла обсуждать с отцом и внутренние дела Англии и международные события, так что для нее не составило труда поддерживать беседу. Она поразила своего собеседника знанием всех событий, происшедших во Франции в последнее время. Однако она опасалась, что из этих бесед ему станет ясно, что он имеет дело с совсем юным существом.

Обед прошел быстро. Жан помогал хозяину — он разрезал мясо в его тарелке на мелкие кусочки, чтобы тому было удобнее есть. Маркиз, несмотря на слепоту, держался за столом изысканно и непринужденно.

Сразу после обеда Норина отправилась в свою комнату, она и в самом деле страшно устала. Сняв парик, она расчесала собственные волосы, прочитала молитву и бросилась в постель, Через несколько секунд она уже крепко спала.

Норина проснулась от голоса кухарки:

— Первый завтрак будет подан через полчаса, мадам.

Поставив кувшин с теплой водой на туалетный столик, она вышла из комнаты.

Норина испугалась, что женщина могла обратить внимание на ее волосы. Но успокоила себя тем, что та вообще ничего заметить не могла просто потому, что никогда не видела Норину прежде.