Барбара Картленд - Мечты сбываются

— Ну конечно, понравилась! — подтвердила Одетта. — На балу будет много других людей, которым ты тоже понравишься, так что наслаждайся, наблюдай, восхищайся окружающим, чтобы потом рассказать об этом Саймону.

Пенелопа отказалась проявлять энтузиазм.

— Я просто хочу ему сказать, что люблю его, — с несчастным видом произнесла она.

Когда Пенелопа была готова к выходу, Одетта стала смотреть с верхней площадки лестницы, как подруга присоединилась к лорду и леди Валмер в холле.

На леди Валмер было маскарадное платье, хотя она решительно воспротивилась приобретению маскарадного наряда для Пенелопы, заявив, что на это нет времени.

Ворт сделал для нее костюм пастушки, взяв за образец фигурку пастушки из севрского фарфора.

Одетте показалось, что ничего прелестней она никогда не видывала.

Платье было сшито из бледно-розовой ткани и украшено гирляндами роз, которые были прихвачены серебряными кистями.

Девушка заметила, что маска состоит только из кусочка ленты, отделанной кружевом, с довольно большими прорезями для голубых глаз леди Валмер.

На лорде Валмере был обычный вечерний костюм.

Как только Пенелопа подошла к отцу, он спросил:

— Почему не в маскарадном наряде?

— Она и в этом платье выглядит прекрасно, — опередила ее с ответом леди Валмер. — К тому же многие на балу будут без маскарадных костюмов.

— Я, например, — подхватил лорд Валмер. — Как и император, я считаю, что облачаться в маскарадный костюм ниже моего достоинства!

— В этом я полностью с вами согласен, — раздался голос посла, который как раз в этот момент появился в холле. — Мы внесем свой вклад в общее веселье, если добавим к нашим вечерним костюмам венецианские плащи. Кстати, у меня есть для вас один, милорд.

— Весьма любезно с вашей стороны, — ответил лорд Валмер.

— Главное преимущество этого бала состоит в том, что мы сможем попасть домой в любую минуту, как только нам станет скучно.

— Каким образом?

— Дело в том, что сад графа примыкает к нашему, — объяснил посол. — Между двумя садами существует калитка, которую обычно держат на запоре. Однако сегодня вечером она будет открыта, и, позвольте вас уверить, я здесь допоздна не засижусь.

Лорд Валмер улыбнулся.

— И я тоже.

— Я вижу, вам обоим нравится портить людям настроение! — Леди Валмер недовольно надула губки. — Лично я собираюсь наслаждаться каждым мгновением бала и танцевать до рассвета.

— Миледи, не сомневаюсь, что у вас не будет недостатка в партнерах, — с неуклюжей галантностью произнес лорд Лайонз. — Господа, если мы не хотим опоздать к обеду, предлагаю проехать небольшое расстояние до парадной двери графского дома. Необходимо соблюсти приличия.

Они рассмеялись, и леди Валмер возглавила шествие к экипажам.

Одетта вздохнула и вернулась в свою комнату.

Пока она наблюдала за отъезжающими, ей принесли поднос с едой, который ожидал ее на столе у окна.

И все-таки ей очень повезло.

Шеф-повар всегда снабжал ее двумя изысканными блюдами и маленькой бутылкой вина в придачу.

Ей доводилось наблюдать, как готовили еду на кухне в усадьбе лорда Валмера для гувернантки Пенелопы.

Она убедилась, как мало заботятся о тех, кто не имеет права есть в столовой, вместе с хозяевами.

Покончив с едой и принявшись за переделку платья, она пыталась представить, как выглядит бал-маскарад в доме по соседству, какие костюмы на самых именитых гостях.

Она слышала, что на одном из балов принцесса фон Меттерних, которой приписывали, будто она возродила моду на балы-маскарады в 1860-е годы, предстала в одежде молочницы с серебряными ведрами в руках.

На первом балу, устроенном ею в честь императрицы, все должны были явиться в маскарадных костюмах и масках, включая императора, на котором был венецианский плащ; супруга же его изображала Юнону.

Мистер Шеффилд, поведавший Одетте об этом событии, отметил, что все происходило в австрийском посольстве.

В посольском саду специально для этого бала был оборудован бальный зал, стены которого украсили большими зеркалами и задрапировали светло-голубым атласом.

— Ах, как бы мне хотелось, чтобы посол устроил такой же бал здесь! — воскликнула тогда Одетта.

— Боюсь, вряд ли это возможно, — ответил мистер Шеффилд. — Его превосходительство не любит танцевать и вообще известен своей неприязнью ко всякого рода физическим упражнениям, кроме прогулок до церкви, что на другой стороне улицы, и обратно.

Одетта посмеялась, желая в душе, чтобы посол был более общителен.

Хотя лорд и леди Валмер каждый вечер выезжали в свет, в посольство приглашалось очень мало народу и практически не проводилось никаких мероприятий.

Вряд ли Одетта получала бы приглашения на такие вечера, но она могла бы по крайней мере наблюдать за ними с верхней площадки лестницы.

Теперь же, заслышав музыку Оффенбаха, доносившуюся из соседнего сада, она вообразила, что танцует с высоким и красивым незнакомцем.

И, конечно, она была не Одетта Чарлвуд, а мисс Никто из Ниоткуда.

Она была французской принцессой.

Немного подумав, она решила, что ее будут называть Шарлеваль.

Очень похоже на Чарлвуд.

Грациозно кружась под звуки вальса, она сказала себе, что ее муж-принц намного старше ее и, к сожалению, нездоров, поэтому не смог сопровождать ее на бал.

— Дорогая моя, вы должны поехать и повеселиться, — сказал он. — Я хочу, чтобы весь Париж увидел, как вы прелестны. Это платье идет вам как никакое другое.

— Очень мило с вашей стороны, Жан, — ответила она.

Он поцеловал ей руку.

— Вы знаете, что я люблю вас больше всех на свете, — сказал он. — А теперь идите!

Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

Затем вышла из комнаты и направилась к лестнице, шурша шлейфом шелкового платья, скользящего за ней по ступенькам.

А там внизу уже стоял экипаж с гербом ее мужа, чтобы отвезти ее на бал-маскарад.

Глаза ее были полузакрыты, губы улыбались, и, лишь налетев на спинку кровати, она вздрогнула и вернулась к действительности.

Нет, она совсем не принцесса де Шарлеваль.

Она просто Одетта Чарлвуд, приехавшая в Париж в качестве горничной своей подруги Пенелопы.

Так же как Золушку, ее оставили дома, в то время как все остальные уехали на бал. Она тихо вздохнула.

«Вот бы у меня была крестная — фея!»

И вдруг ей в голову пришла одна мысль — отчаянная и необычная.

Она даже иронично посмеялась над собой: неужели она могла подумать об этом?

Когда музыка стала громче, Одетта взглянула на себя в зеркало и почувствовала, как что-то неведомое толкнуло ее в сторону спальни Пенелопы.

Она вошла в комнату и увидела на туалетном столике несколько маскарадных масок.