Элейн Кроуфорд - Речная нимфа

— И будете заниматься лошадьми?

— И детьми, если повезет.

— Мне известно, что значит большая семья, поскольку сама выросла в такой, — призналась Ласточка. — У меня три брата, двое из них по-прежнему плавают по Миссисипи, Кэди водит по рекам свой пароход «Мечта Элен», а мы с папой перебрались сюда и, если можно так сказать, отвечаем за «Вильяметту».

— Вы вдвоем? — Пирс покачал головой и усмехнулся. — Трудно представить, что такое хрупкое создание занимается мужским делом. Не станете же вы утверждать, что запускаете двигатель или отдаете швартовы? Ни за что не поверю!

— Внешность обманчива, — лукаво заметила Жоржетта.

— Тут я с вами вполне согласен. — Пирс встретил ее взгляд и не отводил глаза до тех пор, пока девушка не посмотрел вниз. Он решил, что лучше немного сбавить темп осады. — А ваша мать? Чем занимается она?

— Моя мама умерла, — тихо произнесла Ласточка.

Пирс уселся, глядя на нее с сочувствием. Он не мог представить, что было бы с ним, случись ему потерять мать, единственного человека, кто всем сердцем любил его.

— Мне очень жаль.

— Вы ведь меня понимаете, правда? — спросила Жоржетта, касаясь его руки. — Когда вы потеряли отца, то, конечно, долго горевали.

Пирс думал ровно одну минуту.

— Мы не были особенно близки, — сказал он наконец.

— В таком случае я просто должна познакомить вас со своим папой. Вы понравитесь друг другу… по крайней мере мне так кажется.

Она улыбнулась, на этот раз не ослепительно, а ласково и чуточку грустно, и Пирс ощутил, как его тянет к ней, как он погружается во что-то доселе не изведанное.

— Музыка! — вдруг воскликнула девушка, оживляясь.

Брови ее приподнялись, губы приоткрылись — чарующее зрелище!

— Моя прекрасная леди желает танцевать?

— Это было бы чудесно!

Пирс знал, что есть куда более интересные занятия, но в данный момент был не против танцев. Он поднялся и предложил Ласточке руку. Когда они оказались лицом к лицу, у него появилось искушение схватить ее в объятия и целовать до тех пор, пока не насытится. Усилием воли он заставил себя выпустить ее руку и принялся собирать остатки снеди в корзину.

Потом они пошли на звук музыки и вскоре оказались у опушки леса, там, где он полукругом охватывал большую поляну. К тому времени на этой ровной, лишь местами покрытой кустарником площадке собрались все, кто еще не разошелся по домам. Там и тут на шестах были подняты светильники, и танцующие образовали между ними круг. Левее виднелся наспех сколоченный помост, на котором трудились изрядно подвыпившие музыканты.

Живой мотив так и манил присоединиться к веселью. За ним последовал вальс. Пирс заколебался: перспектива уступить свое сокровище кому-то другому даже на время одного танца не радовала его, и он предпочел бы вернуться в уединенное место. Осененный внезапной идеей, он поставил корзину, повернулся к Ласточке и слегка поклонился:

— Позвольте пригласить?

После короткого колебания девушка кивнула, изящным движением подобрала юбки и сделала шаг вперед. Отблеск ближайшего светильника отразился в ее медно-карих глазах, и они вспыхнули на миг странным, чуть тревожным и зовущим светом.

Пока вальс парил над поляной, они танцевали у самой кромки леса, среди деревьев и кустов, топча сочный ковер травы. Словно эльфы, сошедшие со страниц книги, они плыли на волнах музыки из тени в тень. Во всем этом было что-то нереальное, сказочное, прелесть новизны заставляла Пирса разрываться между трепетной сдержанностью и желанием крепче прижать к груди этот подарок судьбы. Больше всего он желал, чтобы Ласточка и в самом деле существовала, чтобы она и в самом деле была дочерью некоего капитана Пакуина, а не частью прекрасного сна, который он по какой-то причине вдруг увидел наяву.

Что, если поутру он откроет глаза и обнаружит, что ничего не было, что на самом деле он все еще в Луизиане? Впрочем, были и другие неприятные возможности. Например, капитан Пакуин мог знать о нем все…

Проклятие, пора оттеснить подальше воспоминания о прошлом! Не хватало только, чтобы они бросили мрачную тень на этот упоительный миг или даже на всю его новую жизнь!

К великому сожалению Пирса, вальс не длился вечно и сменился другим мотивом. Не в силах выпустить Ласточку из объятий, Пирс очертя голову нырнул в какую-то сумасшедшую версию вальса собственного изобретения. Первый же нелепый пируэт заставил его партнершу засмеяться от неожиданности, и смех этот, перекликаясь с мотивом, добавил ему мелодичности. Нимало не смущаясь коленцами, которые выкидывал Пирс, она охотно присоединилась к его игре. Этим она понравилась ему и того больше… впрочем, понравиться больше было просто невозможно. Он и так любил в этой девушке все: каждый медно-рыжий локон, каждую черту выразительного лица, каждый звук, что срывался с ее губ. Снова и снова он представлял себе жизнь с этим восхитительным созданием. Он нашел бы тысячу способов заставить ее смеяться!

Наконец они совершенно выбились из сил и остановились, тяжело дыша.

— Это было так забавно! — воскликнула Ласточка.

Округлости ее грудей высоко вздымались над корсажем, когда она хватала ртом воздух. Не замечая впечатления, производимого этим волнующим зрелищем, она рассеянно поправила заколки в растрепавшейся прическе.

— Почему бы вам не распустить волосы? — предложил Пирс, стараясь отдышаться. — Впереди еще не один танец, и вашей прическе все равно не уцелеть.

Он жаждал видеть ее со свободно рассыпающимися по плечам волосами.

Его предложение произвело странный эффект. Ласточка перестала улыбаться и как-то притихла, большие удлиненные глаза затуманились, веки слегка, словно в томлении, опустились.

— Да… так будет лучше… — произнесла она тихо и медленно подняла руки к волосам.

Мир словно подернулся для Пирса дымкой тумана, звуки отдалились и смешались.

— Позвольте мне! — вырвалось у него.

Девушка промолчала, уронив руки. Она не сводила взгляда с лица Пирса, когда тот потянулся к ее прическе. Он чувствовал себя так, словно никогда прежде не был с женщиной. Он был напряжен, как натянутая струна, руки отказывались повиноваться, и ему стоило больших трудов заставить пальцы вынуть одну за другой многочисленные заколки. Его совершенно заворожило зрелище медно-рыжих волос, каскадом спадавших на ее плечи. Время, казалось, остановилось.

Пирс слышал, что где-то в отдалении звучит неторопливый вальс, слышал участившееся дыхание Ласточки. Губы ее были слегка приоткрыты, словно безмолвно манили к себе. Сунув заколки в карман, Пирс погрузил руки в густую массу ее волос… Веки девушки медленно, дремотно опустились, и с чувством бурной радости он прильнул к ее губам, ощутив их податливость и сладостное тепло.