Кара Эллиот - Не в силах устоять

— Разве?

— Господи, — рассмеялся Гриф, — было бы лицемерием, если бы я сказал что-то другое.

— Это как раз то, что мне в вас нравится, Хадден. По крайней мере вы честны с самим собой.

Но это замечание заставило его внутри съежиться. По правде говоря, он ей солгал. Он скрыл от нее действительную причину своего визита в Эбби. Но поскольку это не имело к ней никакого отношения, незачем было признаваться. В результате все может только… осложниться.

— Хмм. Хотелось бы услышать, что еще есть во мне привлекательного, — улыбнулся он, чтобы отвлечься от размышлений о нравственности и свести все к шутливому, ни к чему не обязывающему разговору.

— Я уверена, что вы и так слышите слишком много лести в свой адрес, сэр. Я оставлю свое мнение при себе.

— Как жестоко, — пробормотал он и сложил остатки еды в корзину. — Вы устали от ходьбы, или мы можем дойти до дома по этим руинам?

— Как вы уже сказали, день для прогулок великолепный, и в отличие от ваших лондонских дам я воспитывалась в деревне, где здоровый воздух, — ответила Элиза. — Мы можем оставить корзину здесь и забрать ее завтра утром.

Замечание, несправедливо умаляющее ее достоинство, заставило его нахмуриться.

— В вас нет ничего деревенского, леди Брентфорд…

— Но я вряд ли Венера, — возразила она.

— Наоборот. Вы великолепная Диана, богиня лесов. — Он встал и предложил ей руку. — Ведите меня по своим угодьям.

Освещенные солнцем развалины Эбби все еще были величественны, несмотря на то что стены во многих местах почти разрушились. Гриф быстро свернул с последнего поворота тропинки и взобрался на вершину небольшого холма, чтобы насладиться открывшимся видом. А Элиза поднималась наверх медленно, не спеша. Она улыбнулась, увидев, как он гладит древние камни. И почему-то не чувствовала себя рядом с ним неловко. Что было странно, принимая во внимание то, что происходило на пикнике.

«Даже не пытайся думать, — напомнила она себе. — Просто чувствуй. Чувствуй ласку ветра, покалывание высоких травинок, счастливое биение сердца».

— Какой волшебный вид, — воскликнул он взбираясь на верх самой высокой стены.

— Не правда ли? — Элиза заслонила ладонью глаза от яркого солнца. — А от воды идет такое сияние, что глазам больно.

Он кивнул и взобрался еще выше.

— Осторожно, — предупредила она. — Не камни шатаются и могут быть опасны.

— Да? — Гриф достал блокнот и начал писать.

Она вспомнила, что он то и дело что-то записывал, пока они бродили по окрестностям. Его друг должен быть доволен, что у него есть человек который так педантично записывает все, что видит.

Спустившись ниже, Элиза стала наблюдать за ним. Ей понравилось, как он сосредоточен. Мальчишеский смех сменился серьезностью, и это выражение добавило значительности его красивому лицу. Она стала замечать мелкие морщинки, трещинки и шрамы. Он не был праздным гулякой, как уверяла молва, и за это стал нравиться ей еще больше. Так же как ей пришлись по душе ниспадавшие ему до плеч волосы. А еще у него была привычка дергать себя за мочку уха, и при этом забавно приподнимался уголок рта.

Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться.

Гриф задумался и сжал губы. Ее сердце почему-то дрогнуло, и она заставила себя отвернуться в сторону. «Остепенись!» Даже без этого не произнесенного вслух предупреждения она поняла, что их отношения принимают опасный, непредсказуемый оборот…

В это мгновение налетел порыв ветра и вырвал блокнот из рук Грифа. Блокнот сначала взлетел вверх, а потом стал падать вниз, в сторону небольшого болотца.

Элизе удалось на лету схватить блокнот за уголок обложки, но под ней зашатался камень, и она потеряла равновесие. Отчаянно замахав руками, она попыталась не выпустить драгоценный блокнот.

Стена накренилась, солнце завертелось кругами, и в следующее мгновение она весьма неаристократично плюхнулась на землю.

— Не двигайтесь! — Голос Грифа раздавался где-то далеко, но когда Элиза открыла глаза, она увидела, что он уже слезает со своей высоты.

Прекрасно. Если маркизу и требуется напоминание, что она вовсе не грациозная богиня, — то вот оно, перед глазами.

Она подняла голову, чувствуя прилипшую к щеке грязь и солому, и попыталась сесть.

— Не двигайтесь! — снова крикнул Гриф.

Она старалась не думать о нем. Какой же у нее, должно быть, вид! Будто вовсе не Диана, а какая-то кикимора завладела ее телом и душой. Настоящая Элиза, леди Брентфорд, осталась где-то в тени, радуясь тому, что никто ее не замечает. Она и не пыталась сорвать с себя корону Королевы Греха.

— Прекратите дергаться. — Гриф придавил ей плечи, не обращая внимания на ее протест. — Вы упали с большой высоты и сильно ударились. Лежите смирно и позвольте мне проверить, целы ли ваши кости. — Он прошелся пальцами по руке. — Чувствуете боль?

— Нет, к счастью, я ударилась головой, — мрачно пошутила Элиза. — Больно только, когда я думаю. И поскольку сегодня я вообще даже не пыталась это делать, со мной все в порядке.

Гриф опустил голову, и все, что она видела, — это его макушку со спутанными волосами.

— Тихо. — Его голос был нежен, и она воздержалась от дальнейшего сарказма. А он, немного приподняв ей юбку, провел рукой по ноге до щиколотки.

— Ой.

— Этого я и боялся, — пробормотал он. — Я видел, как у вас подвернулась нога, когда вы падали.

— Это всего лишь растяжение, — быстро сказала она, чувствуя себя неповоротливой коровой. — Это скоро пройдет. — Она вдруг вспомнила про блокнот. — Вот ваши записи. Я надеюсь, что они не пострадали.

— Ваша безопасность гораздо ценней моих каракуль.

— Мне было бы интересно узнать, что вы записывали.

Он взял блокнот из ее рук.

— Это вовсе не так важно, как ваша нога.

— Да она пройдет.

— Нет. Нога в этом месте уже распухла. Но если я сниму ботинок, я боюсь, что будет хуже. — Гриф снял с себя галстук и начал перевязывать щиколотку. — Пока я перевяжу туго щиколотку, и это, наверное, неудобно, но зато поможет в дальнейшем. Дома вы должны лечь и поднять ногу повыше, подложив подушку. Вам нельзя ходить по крайней мере один день. А теперь позвольте мне помочь вам лечь поудобнее, пока я схожу за своей лошадью.

— Нет! — Элиза схватила его за рукав. — Не стоит устраивать спектакль из-за моей глупости.

Он сдвинул брови.

— Я бы предпочла сама дойти до дома. — На самом деле нога болела весьма ощутимо, но она была твердо намерена спасти остатки своей гордости. — Помогите мне встать.

— Ладно. Давайте… давайте просто забудем об этом, — пробормотала она. Больше всего ей хотелось дохромать до дома и залечить свои недуги. — Продолжим путь.

— Разумеется. — Он положил ее руку в сгиб своего локтя. — Будьте осторожны, здесь дорога не очень ровная.