Джулия Джастис - Тайна мадам Лефевр

– Именно так я и намерена поступить. – Подойдя к графине, Элоди дотронулась до ее руки. – Благодарю вас. Я понимаю, как трудно согласиться на этот шаг. Но, как сказал мой муж, в Париже мы пробудем значительное время. Скорее всего, пройдет несколько недель, прежде чем Филипп захочет переехать к нам, и месяцев, прежде чем мы покинем Францию.

Графиня печально покачала головой:

– И целой вечности недостаточно, чтобы примирить меня с его утратой.

– Вы никогда его не утратите, – разуверила ее Элоди. – Во всяком случае, не окончательно. Всегда будете занимать особое место в его сердце. Обещаю, я не стану пытаться стереть ваш образ из его памяти.

– И это невзирая на то, что я позволила ему забыть вас? – удивилась графиня. – Но вы же понимаете, в моем случае все иначе. Я считала вас мертвой! Зачем напоминать о женщине, которая никогда к нему не вернется?

– До тех пор пока вы обе не поставите во главу угла благополучие мальчика, мы не сможем прийти к разумному решению, – произнес Уилл.

– Могу я увидеть его прямо сейчас? – спросила Элоди.

Уилл тут же уловил в ее голосе тоскливые нотки. Понимал он также и то, что переговоры об опеке над Филиппом станут для нее тяжелым испытанием, особенно если и графине не чуждо вероломство, присущее ее брату, и она понимает, к чему может прибегнуть, чтобы добиться своего.

– Да, графиня, будьте добры послать за Филиппом. Элоди, любовь моя, ты слишком взволнована, чтобы соображать трезво. Почему бы тебе не пойти прогуляться немного, – он жестом указал на окна, выходящие в маленький регулярный сад, – пока ждем Филиппа? А мы с графиней пока обговорим детали.

В глазах Элоди отразились благодарность и облегчение.

– Спасибо, я так и сделаю, – ответила она.

Уилл поцеловал ей руку.

– Я позову тебя.

Когда за женой закрылась дверь, он снова повернулся к графине:

– Я рад, что вы проявляете благоразумие, мадам.

Она вздохнула:

– Я предпочла бы схватить Филиппа в охапку и сбежать с ним туда, где вы никогда нас не найдете. Но я знаю, каково это – потерять сына. Сумею ли жить в гармонии с самой собой, если намеренно причиню другой женщине такую боль? Не уверена.

– Аплодирую вашей чувствительности. Моя жена также желает Филиппу только добра, в противном случае я выкрал бы его для нее еще два месяца назад. Однако спешу известить на случай, если ваше желание единолично контролировать мальчика возьмет верх над более благородными чувствами: я вырос в лондонских трущобах, потому напрочь лишен сентиментальности. Нет такого места, куда вы могли бы сбежать, отыщу везде. Я незаметно выкраду мальчика, и мы пересечем половину Ла-Манша, прежде чем вы хватитесь его. Оказавшись в Англии, Филипп попадет под опеку моей влиятельной семьи, и вот тогда вы точно его никогда больше не увидите.

Графиня ахнула:

– Вы можете так поступить, месье? Но это чудовищно!

– Возможно. Но мне не понадобится совершать чудовищных поступков, если вы будете вести себя благоразумно. Принимая во внимание, что Филипп не ваш сын, советую принять наши условия, поверьте, весьма благоприятные для вас.

– Благоприятные или нет, выбора вы мне не оставляете, так ведь?

– Именно таково и было мое намерение, – отозвался Уилл. – Однажды, когда Филипп станет старше, придется рассказать ему правду, предпочтительнее до того, как он сам обо всем узнает. Ну же, мадам, давайте отбросим мечи в сторону. Незачем враждовать. И вы, и моя жена любите мальчика. Он будет только счастлив оттого, что вместо одной мамы у него появятся две. Наше соглашение сработает, даю слово.

Графиня вздохнула:

– Хорошо бы. У вашей жены есть вы, месье. А у меня, кроме Филиппа, никого нет.

– В таком случае вы особенно тщательно станете следить за исполнением нашего соглашения, чтобы не потерять его навсегда.

Графиня неохотно кивнула. Уилл добавил:

– Превосходно. Мальчика скоро приведут, так что мне лучше позвать жену.

С этими словами Уилл быстро удалился, найдя Элоди нервно расхаживающей среди клумб.

У него по обыкновению стеснило в груди при виде ее расстроенного, бледного лица.

– Мужайся, милая, – нежно проговорил он. – Филипп скоро снова будет с тобой, и ты никогда его больше не потеряешь.

– О, Уилл, я помню, ты обещал, что твой план сработает, но так ли это? Вдруг графиня не сдастся без боя. Попытается нарушить договоренность.

Обняв Элоди, Уилл приподнял ее подбородок и поцеловал в губы.

– Неужели ты думаешь, что я это допущу?

Она неуверенно улыбнулась ему:

– Нет. Я научилась доверять твоим обещаниям.

– Так перестань волноваться, mon ange. Тот, кого ты так жаждешь, скоро снова будет с тобой. – И он повел ее в гостиную.

Едва смея верить в то, что ей скоро вернут сына, Элоди напряженно смотрела на дверь, ведущую в коридор, мечтая поскорее увидеть его. Когда несколько минут спустя Филипп вбежал в комнату, все ее существо затопило ощущение невероятной нежности.

– Мы идем в гости, maman? – спросил он, семеня к графине. – А пирожные там будут давать?

Графиня наклонилась обнять его, будто желая подчеркнуть, что он пока еще принадлежит ей, но Элоди, великодушная от счастья, предпочла не обращать внимания.

Нетерпеливый, как и все дети, Филипп высвободился из объятий графини.

– Мы прямо сейчас пойдем, maman?

– Нет, Филипп. Эта добрая леди наша родственница. Она приехала в Париж по делам и захотела познакомиться с тобой.

Филипп с любопытством посмотрел на Элоди, и в его глазах вспыхнул огонек.

– Я вас знаю. Вы продали Жану апельсин в парке, а потом приходили в детскую посмотреть на моих солдатиков.

– Верно. – Элоди отчаянно желала, чтобы он вообще не забывал ее после отъезда в Вену. – Какой же ты умный мальчик!

– Это платье идет вам больше. Почему вы продавали апельсины?

– Я переоделась, чтобы притвориться другим человеком. Ты ведь тоже притворяешься, когда играешь с солдатиками, правда?

Он кивнул:

– Я великий генерал и выиграл много сражений. У меня есть большой вороной конь и длинный меч, а сам я храбрый и свирепый, совсем как мой папа.

Взгляд Элоди затуманился.

– Уверена, когда ты вырастешь, будешь в точности как твой папа. Он очень бы гордился тобой.

– Вы сказали, что отведете меня на рынок посмотреть на попугаев, у которых красные, зеленые и синие перья. Пойдемте прямо сейчас, a? Maman, вы ведь пойдете с нами?

Графиня брезгливо сморщила носик:

– Я не имею никакого желания ходить на птичий рынок, Филипп.

– Пожалуйста, maman! Мне так хочется пойти!

– У паренька память браконьера. Помнит, где расставил ловушки. Жаль, эта выдающаяся способность не проявилась раньше, – пробормотал Уилл, в точности озвучив мысли Элоди.

– Пожалуйста, разрешите мне пойти, – упрямился мальчик, полностью фокусируясь на интересующей его части разговора и не обращая внимания на все прочее.