Эмине Хелваджи - Наследница Роксоланы

– Как это «не придет»? – Баязид от неожиданности чуть не поперхнулся.

– Ну вот занят он. Его и великий султан ждать изволил в свое время. А то и сам на виноградник ездил, если хотел увидать поскорее.

– И чем же твой хозяин занят, ты, кусок шакальего помета?

– Виноград собирает, о шахзаде. Чем же еще на виноградниках занимаются?

У Баязида сложилось четкое впечатление, что над ним издеваются. Он потянул саблю из ножен… и замер на полпути, сраженный неслыханной наглостью – какой-то простолюдин накрыл его ладонь своею, с силой надавив на запястье, так что оно онемело и пальцы разжались.

– Не надо так, шахзаде. Здесь святое место…

– Что? Ах ты, тварь! Стража, немедленно лишить этого мерзавца головы!

Никто не отреагировал. Баязид оглянулся, потрясенный, – и увидел, что его отряд окружен плотной толпой. Люди не проявляли никаких враждебных намерений, но Баязид почему-то ощутил себя утлым челном в бушующем океане.

Людей было много. Слишком много.

Ему не уйти отсюда живым.

Понимание отдалось в мозгу погребальной молитвой, ударило в виски крепостным тараном. У Яхьи-эфенди слишком много последователей, и они готовы сражаться за своего благодетеля до последней капли крови. Сколько бы он, Баязид, ни привел сюда людей, все будет мало.

Разве что когда он станет султаном…

Если станет. Если ему удастся выбраться из этого проклятого места.

В первый ряд толпы пропихнулся, на первый взгляд, ничем не примечательный паренек, одетый, как городской ремесленник средней руки. Может быть, только смышленое выражение лица выдавало в нем человека образованного. Вот повадился Яхья-эфенди впихивать драгоценную грамоту в ослиные головы простонародья! До добра это не доведет.

– Мы знаем, зачем ты приехал, шахзаде, – сказал паренек. – И за кем приехал – тоже знаем. Но эти девушки должны оставаться в доме Яхьи-эфенди, и они в нем останутся. Таково повеление госпожи Хюррем-хасеки, и мы не можем его ослушаться.

На лицах у многих в толпе расцвели глумливые ухмылки. Баязид заскрежетал зубами. Он знал, как в этих местах относятся к его матери, и знал, что слушают здесь только слова Яхьи-эфенди. Но формально придраться было не к чему. Приказ султанши – закон. Мать и здесь его опередила!

Ничего, вот когда он станет султаном…

– Вы пожалеете, – надменно бросил он.

Парень в ответ низко поклонился.

Но все же, как Яхья-эфенди сумел так расположить к себе толпу?

Когда-нибудь и он, Баязид, этому научится. Когда станет султаном. А пока следует немного потерпеть.

Ничего, правитель Оттоманской Порты все припомнит этому сброду, осмелившемуся встать у него на пути!

Баязид повернул коня, и толпа расступилась, пропуская шахзаде, кипящего от злости и таящего в душе черную обиду.

Впрочем, успокоиться он успел еще задолго до того, как подъехать к дворцу. Ну, почти успокоиться.

Может, изыскания брата Джихангира и вправду переотягощены излишней высокоученостью, а уж то, что он облек их в поэтические одежды, вообще ни в какие ножны не лезет. Но кое-что Баязид уяснил сразу.

«Слеза моря» обладает могущественной силой. Значит, тот, кто сумел ею завладеть…

…Дальнейшее было как удар в сердце – тот удар, от которого его спасла персидская броня (спасла бы, конечно, и обычная кольчуга, но он на всякий случай решил перестраховаться: нет доспехов лучше, чем персидской работы, это зерцало он специально заказал привезти). Рваная овчина на плечах – позорный наряд, и не скинуть его, связаны руки за спиной… И у сыновей, всех пятерых, они связаны, даже у младшего, трехлетнего… Обрита голова, борода обрита тоже: очередной знак позора.

Медленно ступая мягкими красными сапогами, приближаются люди в красном, с красными же удавками в руках. Их шестеро: на всех сыновей и на…

С беззвучным стоном, как стрелу из раны, шахзаде извлек эти ложные воспоминания. Брезгливо окинул их взглядом – и отбросил прочь.

Уж он-то знает: негоже правоверному видеть вещие сны, соблазн это и, что куда важнее, обман. Иблисовский манок они, сны такие…

А тем более сны наяву.

Ему суждено могущество. Он станет султаном.

В этом шахзаде Баязид был уверен точно.

В дверь деликатно постучали, и девушки кинулись открывать, случайно столкнувшись и ударившись локтями.

– Можно?

– Конечно-конечно. – Бал первой добралась до двери, распахнула ее и выскочила наружу. Айше последовала за ней.

Двор был битком забит народом. Судя по всеобщему ликованию, Баязид только что отбыл, несолоно хлебавши.

– Все, девушки, – негромко сказал кто-то, – теперь можете гулять свободно.

– Или нет. – Другой голос был полон сомнений. – А ну как пришлют сюда скрытых лазутчиков? За всеми ведь не уследишь…

– Еще как уследишь! А то Яхья-эфенди не узнает, кто пришел с добром, а кто – с камнем за пазухой!

– Чтобы узнать, ему для начала соглядатая увидеть надо…

Спорщики выбрались из толпы в сторонку и там продолжили ругаться. Люди не слишком обращали на них внимание. Толпа потихоньку начала расходиться по своим делам.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Айше одного из своих спасителей, рябого курносого детину.

Тот потупился, смущенно произнес:

– Да чего… ну, святой же сказал…

– А еще ты ему должок отдал, верно? – рассмеялся широкоплечий парень, в котором Айше признала давешнего рассказчика, сидевшего под чинарой.

– Ну да…

– Какой должок? – полюбопытствовала Бал.

Рябой смутился окончательно, махнул рукой и исчез в толпе. Сказитель широко улыбнулся:

– А такой должок: этот почтенный человек, Али, когда-то залез к Яхье-эфенди в дом, хотел поживиться, чем шайтан пошлет. Но Аллах проведал про козни шайтана и послал навстречу Али самого Яхью-эфенди. И когда Яхья-эфенди увидал грабителя, то сказал ему: «Погоди, дорогой, у меня сейчас при себе денег нет, но ты постой здесь, я тебе кошель принесу, доверху набитый. Надеюсь, этих денег хватит, чтобы ты оставил свое нечестивое ремесло и обратил помыслы к Аллаху. Пускай мои деньги помогут тебе начать праведную жизнь!» Али настолько впечатлился, что прямо там, не сходя с места, раскаялся и теперь служит у Яхьи-эфенди в доме…

Как и раньше, Айше не поняла толком, правду ли ей поведали или рассказчик вновь стремился красивой байкой посрамить истории Шахразады. Но ей от всего сердца хотелось верить, что чудеса на свете случаются и только что ей рассказали про одно из них.

Горе тому, кто часто имеет дело с капитаном Никто . Не то чтобы капитан этот был сам по себе страшен, совсем наоборот. Просто если у вас сложилась судьба так, что вы действительно вынуждены обращаться к нему регулярно, то… плохо сложилась ваша судьба, что уж там говорить.