Эмине Хелваджи - Наследница Роксоланы

А по утрам и вечерам Яхья-эфенди принимал посетителей. Образованные люди шли к нему за мудростью, дабы познать величие Аллаха и прикоснуться к святым тайнам. Люди попроще хотели вещей низменных: удачно пристроить замуж некрасивую дочь, отстроить сгоревшую лавку пряностей, устроиться на работу каменщика или пекаря… Яхья-эфенди не отказывал никому и никогда. Айше порой не могла понять, как святой умудряется успеть всюду, помочь каждому, объять необъятное и осуществить неосуществимое. Джанбал смеялась и говорила: «Ну так на то он и святой!», но Айше знала, что ее подруга тоже восхищается Яхьей-эфенди, великим Моллой Шахзаде, тем, кого живущие возле Бешикташа греки звали «учителем-похитителем» за то, что он крадет человеческие сердца, забирает себе любовь и расположение. Только это и брал Яхья-эфенди за свои труды, а остальное ему было не нужно.

И горько было Айше, что Кануни Сулейман отвернулся от того, кого раньше звал старшим братом – агабеем. Иблис затуманил султанский разум, нечистый заставил султана разозлиться от правды, отойти от света и повернуться к тени, нечистый, и никто иной… А раз так, то святым не место рядом с тем, кому в оба уха шепчет советы злокозненный иблис. И раз султана не спасти, то Яхья-эфенди отправился спасать тех, кого мог. Благо даже иблис не сумел уговорить Сулеймана Великолепного возжаждать крови своего молочного брата.

Достаточно ему уже было крови султанских детей.

И поселился Яхья-эфенди в Бешикташе, собирая щедрые пожертвования от богатых людей, но не накапливая их, а раздавая. Ибо сказал Пророк (мир ему!): «Когда умрет человеческое дитя, прервутся его деяния, кроме трех: действующей милостыни или знания, которым пользуются, или праведного потомка, молящегося за него» . Что ж, за Яхью-эфенди есть кому молиться, да и знаний он вложил в головы правоверным столько, сколько не в каждой библиотеке сыщешь. В школах, построенных им, бесплатно обучались дети живущих здесь мусульман. Что же до вакха, то есть добрых дел, постоянно приносящих мусульманам пользу, то немало колодцев вырыто было на деньги, которые собрал Яхья-эфенди, и немало домов выстроил Яхья-эфенди для бедняков, а уж об обычной милостыне и говорить нечего – без счета раздавал ее Молла Шахзаде! И никто из посетителей не уходил от него обездоленным, а если проситель приплывал к Яхье-эфенди с другого берега Босфора, то святой обязательно оплачивал услуги лодочника.

Хюррем-хасеки знала, что делала, когда отправляла к Яхье-эфенди дочь шахзаде Мустафы и ее подругу… нет, поправила себя Айше, не так. Свою внучку и ту, кого эта самая внучка поклялась оберегать. А иначе (Айше была свято уверена в этом, уверена так же, как в том, что день сменяет ночь и что так будет до Судного дня) – о, иначе проклятая роксоланка давно бы уже сжила со света и Айше, и любую другую девицу, осмелившуюся заступиться за дочь шахзаде Мустафы.

В общем, хорошо, что Джанбал оказалась не «любой другой».

Яхья-эфенди султаншу Хюррем не любил – как истинный правоверный не любит греха, как благородство не любит порока, как… Не любил, короче говоря. Но помочь в добрых делах Яхья-эфенди готов был любому.

Даже Хюррем-хасеки.

Шайтан не совершает добрых дел, а то Яхья-эфенди помог бы и ему.

А еще Молла Шахзаде умел читать мысли и предсказывать будущее. Это Айше знала совершенно точно – видела не раз и не два, как он это делает. Потом Яхья-эфенди, как правило, смущался, ведь негоже никому выпячивать перед другими то, что дарует ему Аллах. Но просто иногда святой слышал чужие мысли так же явственно, как будто собеседник говорил с ним вслух, и отвечал на эти мысли прежде, чем успевал понять, что к чему.

Вот и сейчас, увидев Айше, Яхья-эфенди тепло улыбнулся девушке и посоветовал:

– Нет, дорогая, сегодня никуда ходить не надо. И названную сестрицу свою удержи дома. Неподходящий сегодня день для прогулок.

Айше удивленно воззрилась на святого.

Усадьба Яхьи-эфенди давно уже перестала быть чуть ли не единственным более-менее просторным домом в Бешикташе. Рядом с ней появились медресе, больница для неимущих, да и простые люди уже обзавелись пускай не хоромами, но вполне приличным жильем. Айше любила гулять среди садов и виноградников, любила слушать рассказы учеников Яхьи-эфенди и любоваться Босфором…

– Ну, Босфор и отсюда хорошо видно, – покачал головой святой. – А истории… выйди во внутренний дворик, там тебе такого понарасскажут, дорогая, что сама Шахразада изменилась бы в лице и признала себя никчемной сказительницей, услыхав местные байки, – а ведь ей, скажу я тебе, подражали многие почтенные сказочники! И посейчас в ее историях нет-нет да и черпают вдохновение нынешние поэты!

Заметив выражение лица собеседницы, Яхья-эфенди охнул:

– Что, я опять, да? Ну прости меня, дорогая, это нечаянно вышло. Но из дома все равно лучше не выходи. Пожалуйста.

«Дорогими» для Яхьи-эфенди были все – от султана до последнего водовоза и горшечника. Святой не делал различий между людьми, обращаясь ко всем одинаково. И если Айше что и усвоила здесь, то это было немудреное правило: к словам хозяина этого дома следует прислушиваться, просьбы его выполнять неукоснительно. Особенно если Яхья-эфенди так настойчиво просит. А потому Айше почтительно склонилась и обещала из дома не выходить. Яхья-эфенди облегченно вздохнул и почти тут же куда-то заторопился: его дела не ждали. И ему можно было сегодня ходить по Бешикташу. Неподходящий для прогулок день выдался только у Айше.

Ну и еще у Джанбал. Надо бы ее, кстати, отыскать.

Бал нашлась возле фонтана Хызырлык. Не мигая, девушка смотрела на серебряные струи воды. В Амасье настолько красивых фонтанов просто не было.

Айше передала слова святого, и Джанбал тут же оторвалась от созерцания фонтана.

– О, ну так пошли же домой!

Странно, но девушки почти сразу начали называть жилище Яхьи-эфенди «домом». Таким уж оно было: сразу располагающим к себе, приветливым и очень уютным.

Под старой чинарой один из учеников Яхьи-эфенди рассказывал всем желающим его послушать:

– И тогда Сулейман Кануни написал своему молочному брату: «Ты стоишь рядом с престолом Аллаха, а значит, некоторые тайны тебе известны. Ответь мне: придет ли держава моя в упадок и когда это случится? Когда сыновья османов перестанут править этой страной? Что ждет султанов, которые будут править после меня?» В ответ же он получил краткое послание, гласящее: «Мне-то что, о султан?»

Слушатели дружно ахнули. Ахнули и Айше с Джанбал. Написать подобное султану и не остаться без головы… да это ведь немыслимо!

Вот уж и впрямь Шахразада лишилась бы покоя и сна, услышав здешние байки!

Или все-таки то, о чем рассказывает парень, произошло на самом деле? С Яхьей-эфенди никогда нельзя быть в чем-то до конца уверенным!