Сычев К. В. - Роман Брянский

– Однако же этот коназ Ромэнэ не живет в Черныгы? – нахмурился Туда-Мэнгу. – Он так и сидит в своем лесном городе и не признает объявленной тобой столицы – Черныгы!

– Это не я объявил столицей того улуса Черныгы, – возразил Мэнгу-Тимур. – Это сделали давным-давно сами урусы…Мы совсем не думали, почему тот Ромэнэ засел в своем лесном Брэнэ. Что ты на это скажешь, мой верный Болху?

– Тому, государь, – улыбнулся Болху-Тучигэн, – есть одна причина, из-за которой тот коназ не сел в Черныгы. Просто, на деле, нет такого города – Черныгы! А прежний стольный город Черныгы был до основания разрушен самим Мэнгу, будущим великим ханом, который был полководцем при славном государе Бату! От того города остались только пепел и камни! Где же тогда жить?

– Разве там не проживают попы урусы? – не унимался царевич. – Мои люди ходили до Черныгы и видели их церкви со многими попами. Правда, там вместо городской стены стоит высокий забор…Конечно, если бы коназ Ромэнэ там проживал, он не осмелился бы поднять против тебя, государь, мятеж! Мы бы без труда сломали забор и покарали непокорного коназа. Если нет стены, то нет и осады!

– Я говорил об этом с тем купцом, – сказал Болху-Тучигэн, – который возит сюда дань от земель Черныгы и спросил, почему коназ Ромэнэ не переезжает в Черныгы? Не замышляет ли Ромэнэ какую смуту? Однако Лэпкэ Илич, так его зовут, пояснил, что Ромэнэ – преданный государю человек – не хочет переезжать в Черныгы из-за Лэтвэ! Известно, что этот Ромэнэ уже давно воюет с Лэтвэ! Было и так, что он побеждал самого их великого коназа! Еще тогда, при славном государе Берке! Вот почему этот Ромэнэ не захотел осесть в Чэрныгы! Разве можно от них отбиться, если в городе нет стены? Но не только из-за вражеской опасности он не приехал в город! Позорно коназу жить среди развалин! Кто тогда будет его уважать?

– Да, это так, – улыбнулся Мэнгу-Тимур. – Зачем нам надо позорить этого славного коназа? Он вовремя и сполна присылает нам «выход«…И на войну, пусть с Ногаем, но часто ходит! Вы, как я вижу, забыли, что этот Ромэнэ помог нам взять злокозненный город Дедяков? Я знаю, что Ромэнэ всегда готов по моему приказу идти на любую войну!

– Но лучше бы, государь, он ходит на войну только по твоему приказу! – прищурился Туда-Мэнгу. – Тогда и прочие коназы урусы слушали бы только тебя. А теперь вот и коназ Кара-Фэдэрэ, как ты его прозвал, государь, ходит в походы с войском Ногая…

– Этот Фэдэрэ поехал к Ногаю по моему приказу, – улыбнулся Мэнгу-Тимур. – Я посылал его и другого коназа, Мыхаыла, сына покойного Гэлэба, которого любил Берке-хан, в прошлом году на тех булгарэ. Что касается этого Ромэнэ из Брэнэ. Я больше не хочу говорить о том разваленном Черныгы! Пусть тогда называют этого коназа – Брэнэ! Так же и Кара-Фэдэрэ, по-урусски Чернэ, коназ из Ярэславэ…Я правильно назвал его город, Болху?

– Да, государь, – кивнул головой ханский советник, – однако он уже стал и коназом…Смулэнэ…

– А почему? – удивился Мэнгу-Тимур.

– Намедни скончался коназ Смулэнэ Мыхаыл. Я как раз хотел тебе об этом сообщить. А тот Фэдэрэ – брат покойного и его наследник!

– Ну, если так, – усмехнулся Мэнгу-Тимур, – тогда пусть заново выкупает ярлык на этот улус! Вот уже за небольшой срок в Смулэнэ сменились два коназа…А это – неплохой доход нашей казне!

– А надо ли, государь, давать ярлык этому Фэдэрэ? – нахмурился Туда-Мэнгу. – Разве нет другого коназа? Стоит только предложить…Это же Ногаев человек! А если подружится с тем Ромэнэ, тогда мы узнаем, что такое настоящая беда!

– Я тебе не все сказал, братец, – улыбнулся Мэнгу-Тимур. – Я не зря послал этого Фэдэрэ к Ногаю! Еще когда мы взяли тот злосчастный Дедяков, этот Фэдэрэ сильно озлобился на коназа Ромэнэ и очень ему позавидовал. Он даже пытался очернить этого Ромэнэ. А я пожурил Фэдэрэ! И дал ему явственно понять, что победа над ясами досталась не трудами того Фэдэрэ, но только доблестью одного Ромэнэ! И теперь они стали врагами. А потом они еще раз поссорились уже у Ногая! Ногай, также как и я, начал расхваливать того Ромэнэ, а Фэдэрэ – принижать. Об этом узнали мои люди, пребывающие у Ногая, и мне сообщили…Теперь у тех коназов – серьезная ссора! А потом Фэдэрэ уехал домой и женил на своей дочери коназа Мыхаыла, сына Гэлэба. А этот Мыхаыл, как его батюшка Гэлэб и покойный дядька Борэсэ, близкие родственники Ромэнэ! Коназы Гэлэб и Борэсэ уже умерли, а Мыхаыл породнился с Фэдэрэ! А это значит, что у Ромэнэ прибавилось врагов по соседству!

– Ну, если так, государь, – улыбнулся Туда-Мэнгу, – то я могу тебе только сказать слова одобрения и похвалы! Ты не меньше мудр, чем покойный хан Берке! Как хитро придумано! Пусть тогда владеет Фэдэрэ тем богатым Смулэнэ. Давай ему тогда ярлык без всякого сомнения! Если он враг того опасного коназа Ромэнэ, пусть тогда между собой ссорятся! Нам от этого только спокойней: коназам урусам будет не до смуты!

– Ну, Ромэнэ, готовься к новому походу, – сказал, улыбаясь, татарский полководец Ногай, сидя в своем удобном плетеном кресле в окружении жен и эмиров. – Пойдешь на подмогу моим людям.

– А ты сам куда отправишься, государь? – спросил князь Роман, сидевший на дубовой скамье напротив Ногая.

– Пока не знаю, но туда идти не хочется, – кивнул головой знатный татарин. – Безрадостно ходить в эти бедные земли…Я послал туда два тумена…Да, небольше…Однако ты не спрашиваешь, куда я тебя посылаю! Неужели знаешь свой путь?

– Знаю, государь, – грустно улыбнулся Роман Брянский. – Мне сказали об этом твои люди…Надо идти на Польшу. Да на помощь князю Льву, который приходил к тебе весной. Все неймется неугомонному Льву, ему бы только вести бессмысленные войны…Неужели ему не хватает своей земли?

– Этот Лэвэ говорил, – усмехнулся Ногай, – что ему нелегко выплачивать мне установленный «выход». Его земля-де совсем оскудела…Вот он и захотел добыть серебра в боевом походе. Тогда сможет собрать всю дань сполна. А если захватит какой-нибудь город ляхэ, тогда «выход» будет побольше!

– А какой город выпрашивал у тебя князь Лев, государь? – спросил с недоумением Роман Михайлович.

– Название у этого города такое…, – пробормотал неуверенно Ногай. – Да вот забыл…так, Крэву или…Ну-ка, мои верные эмиры, кто помнит его название? – обратился он к стоявшим рядом с ним вельможам.

Те хранили молчание.

– Кравоу! – крикнула, стоявшая по правую руку от Ногая, его первая жена Чапай. – Так говорил тот коназ Лэвэ! Я хорошо помню его слова!

– Ты у меня очень умная женка, Чапай! – весело сказал Ногай. – Даже все мои эмиры стоят, как жерди, в молчании! Повезло мне с супругой! Хороша на ложе, покладиста и в деле очень умна!