Сычев К. В. - Василий Храбрый

– Зачем, князь батюшка? – испугался брянский воевода. – Разве это нужно? Да еще здесь, в ордынском Сарае? Поведем наших людей на позор и потеху!

– Не на позор, Удал, – буркнул, задыхаясь от ярости, князь Василий, – но на большую и нужную драку! Веди туда всю мою сотню, но только на драку кулаками и палками!

– Значит, без мечей и булатных ножей? – развел руки воевода.

– Мечи пусть возьмут с собой, – бросил брянский князь. – Если эти карачевцы полезут на нас с мечами, тогда они нам понадобятся! Но без нужды пусть их не вынимают!

– Слушаюсь, княже!

Князь же тем временем махнул рукой своим слугам, и те быстро принесли выходную одежду – большой плотный красный плащ, меховую княжескую шапку и высокие красные сапоги.

– Быстро надевайте! – распорядился князь и, сбросив с ног мягкие татарские туфли, вытянул ноги.

Княжеские слуги поспешно одели своего князя, пристегнули ему золоченый тяжелый пояс с мечом и кинжалом.

– Ну, с Господом! – перекрестился князь и выскочил на улицу. Там, возле его юрты, собрались одетые по-осеннему, но вооруженные лишь мечами, дружинники.

– Мы готовы, батюшка князь! – бодро прокричал воевода. – Седлать коней?

– Эта юрта недалеко, – усмехнулся князь, – и не видно простолюдинов: некому осмеять пешего князя…Пошли так, не надо коней!

Карачевские дружинники стояли возле юрты своего князя, располагавшейся шагах в двухстах от местопребывания брянцев. Они спокойно обсуждали свои дела, как вдруг увидели приближавшегося к ним брянского князя Василия с дружиной.

– Эй, Радило, – крикнул один из них, – беги скорей в большую юрту за нашими людьми! А ты, Кудряш, иди за князем!

Когда князь Василий подошел к юрте своего недруга, князь Святослав уже выбежал наружу и стоял у самого входа. Он со страхом смотрел на брянского князя и его людей, не зная, что делать.

– Ну, здравствуй, Святослав! – громко сказал Василий Александрович.

– Э…э…э, – пробормотал корачевский князь, дрожа, – здравствуй…и ты!

– Что, язык проглотил, Святослав? – усмехнулся князь Василий. – Почему тогда обижаешь моих людей и порочишь мое славное имя, если боишься даже говорить?

– Я не порочу…и не позорю, – буркнул князь Святослав. Его жирное, бесформенное лицо побагровело, покрылось потом и пятнами…

– Неужели не порочишь? – нахмурился князь Василий. – Значит, мои люди врут! Так, что ли?!

– Так, брат, так, – прохрипел трясущийся от страха Святослав-Пантелей.

– Ох, ну, и сволочь же ты, брат! – крикнул, вновь разъярившийся, князь Василий. – Зачем врешь и подличаешь?! Ах, ты, скот, ах, смердящий шакал! Получай же! – И брянский князь со всего размаха отвесил толстяку звонкую оплеуху.

– Убивают, братья! – завопил что было мочи князь Святослав, хватаясь за щеки. – Все лицо мне разбил до крови! Спасайте меня, мои верные люди!

– На-ка тебе еще! – вновь выкрикнул князь Василий и обрушил свой крепкий здоровенный кулак на голову размякшего от страха карачевского князя.

– Ох, Господи! – взвыл Святослав-Пантелей, падая на землю. – Убили, убили, люди честные!

– Давай-ка, воевода! – скомандовал князь Василий, глядя с презрением на лежавшего в грязи карачевского князя. – Молоти же этих негодяев!

И брянские дружинники, обезумев от гнева, со всем своим пылом набросились на оцепеневших карачевцев.

Те так и не успели опомниться и были едва ли не мгновенно повержены брянцами наземь, беспомощно карабкаясь в грязи и выкрикивая слова отчаяния. Тут же подоспели остальные дружинники князя Святослава, и кулачная схватка в мгновение ока переросла в настоящее побоище.

Карачевцев было примерно столько же, сколько и брянцев, около сотни человек. Они тоже были рослыми, крепкими мужиками и, несмотря на первоначальную скованность, постепенно стали приходить в себя.

– Получай же! – кричал карачевский воевода Микула Славович, размахивая направо и налево тяжелыми кулаками.

– На-кося за нашего князя! – вторил ему толстый, широкоплечий Прибила Улевич, сбивая с ног грузного брянского дружинника.

– Ах, да ты так! – вскричал тот, быстро вскакивая и нанося ответный удар кулаком, повергший Прибилу наземь.

– Мы дадим вам просраться! – бросил брянский воевода Удал, с силой поразив своим острым, но тяжелым, кулаком карачевского воеводу.

– За князя, за славного князя! – кричали другие карачевцы, пытаясь закрыть князя Святослава своими телами и поднять его грузное тело с земли.

– Ах, вы, тати! – кричали брянские воины, наступая на защитников избитого Святослава Мстиславовича.

Драка сосредоточилась у самого входа в юрту карачевского князя. Сбитые с ног карачевцы падали прямо на землю вокруг своего князя, а кое-кто даже на него самого. В куче и давке, возникшей перед князем Василием, смешались все: и брянские люди, и карачевские.

– Бей! Круши! Дави! – неслось из этой темной, шевелившейся, массы.

– Эдак они задавят своего глумного князя! – заволновался, видя беспомощность карачевцев и теряя гнев, князь Василий. – Пора кончать эту заваруху!

– Но как, батюшка? – выкрикнул еле слышимый из-за шума многих голосов брянский воевода Удал. – Ничего не слышно от крика!

– Тащи скорей рог, Удал! Я боюсь, как бы этого князя не пришибли! – зычным голосом прокричал князь Василий.

– Где же мой человек? – буркнул Удал, обегая воинов и ища горниста.

Драка между тем все никак не стихала. Местами она напоминала возню, а местами – настоящее поле битвы.

Сбежавшиеся со всех сторон татары с любопытством смотрели на дравшихся русских. – Вот какие глупые урусы! – говорили они. – Не жалеют своих братьев! Видно, что-то не поделили?!

Вдруг в самый разгар сражения громко, отчетливо прогудел боевой рог, играя отступление.

Брянские дружинники, покоряясь привычному для них звуку, сразу же остановились и побежали к своему воеводе, стоявшему рядом с князем в некотором отдалении.

Карачевские дружинники тоже остановились и с ужасом смотрели, что же будет дальше.

Из грязного месива, образовавшегося у юрты карачевского князя, вылез, весь избитый, покрытый синяками и шишками, князь Святослав. Его красная княжеская мантия была превращена в черно-серый, зияющий дырами, лоскут. Княжеская шапка валялась, истоптанная, в грязи. Грузный, лысый Святослав-Пантелей с трудом встал на ноги и, поддерживаемый подбежавшими со всех сторон грязными и избитыми слугами, попытался сделать шаг в сторону юрты. – Ох, убили! – завопил он вдруг, споткнувшись и едва не упав снова. – На мне нет живого места! – И он громко, хрипло зарыдал, ломая руки и устремляя свой взор в серое осеннее небо.

– Пошли в нашу юрту, молодцы! – громко сказал, чувствуя какую-то смутную, нараставшую в груди тревогу, князь Василий. – Бесстыжий Святослав получил по заслугам! – буркнул он про себя. – Теперь не будет позорить моих людей и подсылать ко мне коварных убийц!