Елена Сантьяго - Унесенные ветрами надежд

Когда лодочник, которого она наняла, чтобы он доставил ее к кораблю и назад, в порт, вез ее к набережной, взгляд Фелисити остановился на «Эйндховене». Еще был слышен грохот якорной лебедки, однако его уже заглушал звук поднимаемых парусов и свистки боцмана. Паруса заполоскались на ветру, надулись и поймали подувший с востока бриз, в то время когда экипаж корабля-буксира изо всех сил работал веслами, выводя «Эйндховен» из порта под ветер. Затем канаты были отданы, буксир отошел в сторону и «Эйндховен» стал двигаться самостоятельно, величественно скользя по морской глади с туго наполненными парусами. Фелисити обхватила себя руками за плечи и смотрела вслед гордому голландскому торговому кораблю, однако видела только его размытые очертания и белые пятна вместо парусов.

Элизабет была готова к отъезду. Она оседлала Жемчужину для конной прогулки и с нетерпением ожидала возвращения Фелисити, в то время как Джонатан гонял по пыльному двору возмущенно кудахтавшую курицу. Он сердился, потому что ему не удавалось поймать ее, а курица, отчаявшись, громко хлопала крыльями, потому что ребенок не сдавался и не прекращал своих попыток. В конце концов курица сдалась своему слишком упорному преследователю, но со зла клюнула его в большой палец ноги, выглядывавший из открытой сандалии. Джонатан, почувствовав боль, незамедлительно расплакался. Фелисити прибыла как раз вовремя, чтобы взять рыдающего малыша на руки и утешить его. Между утешениями она стала говорить о каких-то подтасованных костях и изливаться в каких-то странных намеках о нечестных каперах, однако Элизабет не слушала кузину. Все ее мысли неотвратимо кружились вокруг того, что свекровь видела ее вместе с Дунканом. Вне себя от страха, она задавалась вопросом, оставит ли Марта при себе свое знание или же захочет поговорить об этом с Гарольдом. Элизабет пришла к выводу, что ей не стоит полагаться на молчание Марты. Поскольку свекровь уже давно находилась в состоянии болезненного смятения, ее поведение и поступки становились непредсказуемыми. То ли смерть Роберта вскрыла старые раны и затмила ее разум, то ли у нее всегда были эти склонности, а теперь они вырвались наружу, Элизабет не могла сказать. Впрочем, теперь это не имело значения, потому что при любых обстоятельствах ей вряд ли удастся скрывать и дальше свою любовь к Дункану. Что касается Розы и Пэдди, то они определенно тоже что-нибудь придумают от себя. А потом наступит время, когда начнутся разговоры.

В принципе, все уже было решено. Приход сюда Дункана – это свершившийся факт. К тому же Марта сама потребовала от нее уехать отсюда. Какими бы ни были причины, побуждавшие ее к этому, но Марта лишь подтолкнула Элизабет к принятию решения, а вернее, даже освободила ее от этого. Элизабет неожиданно поняла, что уже нет возврата, и, осознав это, сразу почувствовала глубокое облегчение. Правда, она не имела ни малейшего понятия о том, что может принести ей будущее, однако это будущее она будет разделять с Дунканом. И ничего важнее этого не существовало.

Гарольд, который жестоко относился к себе и другим, быстро преодолеет последствия ее ухода, тут Дункан тоже, разумеется, был прав. Если Гарольд и любил что-то, то только Рейнбоу-Фоллз. Необычайно поэтически звучащее название плантации доказывало то, что этот кусок земли для него значил намного больше, чем просто собрание полей, приносящих ему прибыль.

– Отец сам придумал это название, – однажды ответил Роберт на вопрос Элизабет по этому поводу. – Нет, там нет водопадов. Но мне кажется, что он когда-то видел радугу над своей землей.

Элизабет содрогнулась, потому что вспомнила о чудовищном подозрении Дункана. Она решительно отбросила эту мысль, потому что та была слишком извращенной и неприятной.

– Фелисити, я ухожу, – этим заявлением Элизабет прервала свою кузину как раз посреди фразы о бессовестных азартных игроках.

Фелисити удрученно вздохнула:

– Да, я знаю, тебе надо еще обязательно совершить конную прогулку, что действительно не представляет собой ничего нового.

– Нет, я имею в виду, что я ухожу насовсем . Уезжаю из Данмор-Холла, а также с Барбадоса.

Фелисити ошарашенно уставилась на нее.

– А куда?

– Этого я еще не знаю, – призналась Элизабет.

– Ага, – сказала Фелисити, наморщив лоб. – Однако с кем ты уходишь отсюда, ты, наверное, знаешь, не так ли?

– Ну да, с Джонни. И с тобой, если ты захочешь уйти вместе со мной. И с этим… хм… Дунканом Хайнесом.

– Ты говоришь всерьез?

– Он сегодня был здесь и предложил мне выйти за него замуж.

– Ой! – с явным беспокойством воскликнула Фелисити. – У него что, рука при этом была у тебя под юбкой?

– Нет, – рассерженно ответила Элизабет. – Ты делаешь такой вид, как будто я не могу ясно мыслить, когда он находится вблизи меня.

– Если я произвожу такое впечатление, то причиной этому является то, что ты не можешь ясно мыслить, если он находится вблизи тебя.

– Я люблю его, – упрямо сказала Элизабет.

– Это не причина, чтобы отбросить всякую осторожность!

– Я приняла решение, и я ухожу вместе с ним. Так скоро, как только будет возможность. Сейчас я встречусь с ним и мы все обсудим.

– Обещай мне, что ты сохранишь холодную голову и будешь обращать внимание на фальшивые подтасованные кости!

– Да что ты заладила про эти игральные кости?

– Надо сохранять бдительность и осторожность, – стала защищаться Фелисити, пересаживая Джонатана себе на другое бедро, поскольку он как раз вознамерился сорвать кружева с ее декольте. – Мужчины непредсказуемы. У них в рукаве может быть припрятано что угодно.

– Я по случайности знаю, что у Дункана нет игральных костей.

Фелисити покорно пожала плечами, затем прокашлялась:

– Наверное, можно представить такое, что он случайно на своем корабле проплывет мимо Голландии?

– Колабль, – сказал Джонатан, хитро улыбаясь Фелисити. – Джонни колабль.

Фелисити возвела глаза к небу:

– О, Боже, прошу тебя, не допусти, чтобы этот мальчик пошел по пятам своего мошенника-отца!

Жемчужина неслась галопом по прибрежной дороге, направляясь на восток. Мелкий песок взлетал высоко вверх и бил по голым лодыжкам Элизабет, словно плетью. Она подкатала юбки до самых колен и связала волосы в пучок, чтобы они не падали ей на глаза. Темную накидку с капюшоном, в которую она закуталась перед своим выездом, чтобы не давать новой пищи сплетникам, Элизабет давно сняла и спрятала в седельную сумку. Теплый ветер дул ей в лицо, развевал рукава ее платья и срывал с губ крики, которыми она подгоняла Жемчужину.

Тянувшиеся на много миль белые песчаные пляжи, простиравшиеся перед ней, невозможно было окинуть взглядом. На этом безлюдном побережье отсутствовали всякие признаки цивилизации. Время от времени там, где за пышными пальмовыми рощами в направлении центральной части страны находились плантации, виднелись какие-то сараи, еще реже встречалось человеческое жилье. Возделываемые сельскохозяйственные площади неудержимо разрастались, однако на острове все еще было множество моргенов густого леса, девственных джунглей, которые всего лишь несколько десятилетий назад покрывали почти всю его территорию.