Елена Сантьяго - Унесенные ветрами надежд

Ее дыхание стало прерывистым, она кусала губы, наслаждаясь тем, как он неспешно входил в нее, и хотела, чтобы это происходило еще медленнее. Однако она уже чувствовала приближение вершины наслаждения, неотвратимого, как волны прибоя. Обхватив обеими руками его шею, она запрокинула голову и страстно застонала, поднимаясь и опускаясь на него в диком быстром ритме, который выбросил ее за пределы мира. Она видела над собой мерцающую зелень деревьев и небольшой кусочек синего неба, а затем вообще ничего, лишь размытые цвета. В конце концов у нее остались только одни ощущения. Она почти не помнила, как Дункан запустил руку в ее волосы и нагнулся, чтобы прижать свой рот к ее рту, как его язык начал горячий танец с ее языком. И как он в последние мгновения этого акта захватил власть над нею и, несмотря на сопротивление ее тела, стал входить в нее еще жестче и глубже, как долго длился ее оргазм, пока она не закричала и чуть не потеряла сознание в этом извержении боли и наслаждения.

– Как это, собственно, получается, что мы или ссоримся, или набрасываемся друг на друга? – спросила Элизабет, проводя указательным пальцем по внутренней стороне поросшего волосами бедра Дункана. – Почему мы не можем просто нормально поговорить друг с другом, как это делают другие люди?

Они прошли короткое расстояние к пляжу вниз и теперь сидели в тени пальмы на песке. Дункан прислонился спиной к стволу дерева, а Элизабет сидела у него между раздвинутыми ногами, положив голову ему на грудь. Ее правая рука лежала на его колене, а левая нежно гладила его ногу.

– О, но мы ведь все-таки уже разговаривали нормально, – возразил Дункан. – К примеру, в тот день, когда познакомились. Мы очень взволнованно и интересно поговорили. Ты помнишь? Ты еще пошутила над королем.

Элизабет хихикнула.

– Да, действительно. Бедняга, он в тот день немного потерял голову.

Дункан рассмеялся, и его грудь под ее головой задвигалась.

– А у вас, миледи, к тому же еще и острый язык. – Он с любовью встрепал ей волосы. – Вот видишь? Насчет поговорить все же получается. Все споры возникали только по той причине, что между нами было слишком много препятствий. В будущем такого уже не случится. Наоборот, ты заметишь, что я, в принципе, очень обходительный, миролюбивый и вызывающий доверие парень.

– Фелисити сказала, что ты играешь мечеными игровыми костями.

– Я предпочитаю играть в карты, – сказал он сухо. – И вообще, с чего она это взяла?

– Кажется, что с ней об этом говорил Никлас Вандемеер.

– Он просто злится, потому что вынужден терять очень доходные торговые связи, благодаря которым он прекрасно зарабатывал на протяжении многих лет. Времена, когда он мог вести торговлю с английскими колониями, бесповоротно закончились. Единоличное правление Соединенного Королевства бросает свою тень далеко вперед. Может вполне случиться, что этот конфликт перерастет в настоящую морскую войну.

– Фелисити сказала, что ты исключил Никласа из игры, предложив совету плантаторов себя в роли переговорщика.

Он пожал плечами:

– Если посмотреть так, то, может быть, это и правда. Но правдой является также и то, что я спас ему жизнь, а вместе с ней и его корабль. «Эйндховен» очень быстро превратился бы в щепки, если бы Никлас дал втянуть себя в конфронтацию. Адмиралтейство будет вести переговоры с советом плантаторов, но ни в коем случае не с голландцами.

– Да, это он тоже признал, как сказала Фелисити. Определенным образом она даже благодарна тебе за то, что ты вмешался. Но тем не менее Вандемеер, кажется, думает, что ты ведешь двойную игру.

– А что думаешь ты ?

Элизабет помедлила.

– Я не знаю. Скажи мне, что я должна думать. Ты действительно ведешь двойную игру?

– Не с тобой, Лиззи. – Он обнял ее обеими руками и положил свой подбородок на ее плечо. – Ни в коем случае не с тобой!

– Зато с советом плантаторов, не так ли?

– Но лишь таким образом, который повернет все для нас в лучшую сторону. Если они будут делать то, что я им скажу.

– Ты знаешь что-то, чего не знают они, – медленно произнесла она. Ей пришла в голову одна мысль, и она в его объятиях повернулась к нему, но увидела его лицо лишь в профиль.

– У тебя договоренность с Адмиралтейством, да? – Элизабет не могла рассмотреть выражение его лица, однако почувствовала, что попала в точку. В ее душе поднялся бунт:

– Насколько далеко заходит эта договоренность? Она включает в себя твое предательство? Неужели ты хочешь преподнести им Барбадос на серебряном подносе?

Его тело напряглось, он был явно раздосадован.

– Кажется, ты, как и всегда, готова заподозрить меня в любых подлостях, которые только можно себе представить. Назови мне, пожалуйста, хотя бы один-единственный случай, когда я солгал тебе или сделал что-то за твоей спиной!

Она задумалась, но ничего такого не могла припомнить, кроме…

– Тот самый первый раз, у коттеджа. Ты соблазнил меня, чтобы отомстить моему отцу.

Дункан застонал:

– Мы что, опять вернулись к той теме? Я думал, что мы ее уже давно оставили в прошлом!

– Нет, не оставили, – раздраженно оборвала она его. – Ты заманил меня, пообещав рассказать свою историю, но так и не рассказал ее до конца!

– Ты же сама не захотела дослушать ее.

– Этого я не говорила! – возмутилась Элизабет.

Дункан покорно вздохнул.

– Судя по всему, мы и правда можем только ссориться или заниматься любовью. Весь вопрос в том, что у нас лучше получается.

Он нежно укусил ее за плечо, и она, к своему возмущению, почувствовала, как нарастает его желание. Его рука скользнула по ее груди и животу и остановилась между ее бедер, и она сразу же почувствовала то самое тягучее тяжелое тепло, которое всегда наваливалось на нее, когда он так прикасался к ней. У нее вырвался страстный стон, и она невольно потянулась своим телом навстречу ласкавшим ее пальцам. Однако через мгновение она пересилила себя и удержала его руку, заявив:

– Я хочу узнать все. Скажи мне наконец, какие у тебя планы с Адмиралтейством и чем кончается твоя история.

– Мои планы со времени собрания открыты для всех. Но только не средства, с помощью которых я хочу добраться до цели. И все же ничего из них даже в малейшей степени не связано с предательством. – Он вытащил наружу свою руку, находившуюся между ее бедрами, и сплел ее пальцы со своими. – А что касается моей истории, то она кончается хорошо. После смерти моих родителей я попал к моему деду, отцу моей матери, которого я до сих пор не знал. Он выгнал мою мать из дому еще до моего рождения.

– Почему?

– Потому что мой отец в его глазах был недостойным матери. Отец был всего лишь бедным рыбаком, арендатором земли, а не владельцем собственной земли. Мой дед даже пообещал убить свою дочь и моего отца, если они снова хоть раз покажутся ему на глаза. Даже в самые тяжелые времена, в самой страшной нужде моя мать не решалась попросить его о помощи. Поэтому, когда я вдруг остался один на свете, то не знал, что у меня есть еще один дед. А потом меня отвезли к нему.