Шеннон Дрейк - Нечестивец

— Дорогая, хотел бы познакомить вас с месье Лакруа. Он дипломат из Франции, весьма увлекается — как и все в нашем музее — поисками древнеегипетских редкостей. Месье — мисс Камилла Монтгомери, моя невеста.

Высокий сухощавый француз был безукоризненно элегантен: аккуратно подстриженные усики и козлиная бородка не портили общего впечатления. Он склонился привычным жестом к руке Камиллы:

— Я очарован, мадемуазель.

Лорд Уимбли не замедлил присоединиться к разговору:

— Генри! Поздравляю! Слышал, вам удалось раздобыть замечательную новомодную вещичку — бюст Нефертити. Таможня в Каире не затруднилась определить ее возраст?

— Я тесно сотрудничаю с египетским департаментом, — ответил француз. — Этот бюст был приобретен вполне легально — в их захоронениях полно таких вещей. — Он пожал плечами. — По крайней мере, египетские коллеги не в обиде на нас, англичан или французов — мы платим им. Скорее, у них трудности с обедневшими соотечественниками, которые отчаянно пытаются отдать вещи за бесценок. Знаете, целые поселки промышляют сбытом краденого из близлежащих гробниц — они издавна так прикармливаются у иностранцев. Однако, лорд Уимбли, вы и ваши кураторы, попечители и исследователи заслужили бóльших почестей. Находки супругов Стерлинг не сравнимы ни с чем — история не знала таких открытий!

— Совершенно верно, — согласился лорд Уимбли. — А вот и наш первопроходец, сэр Хантер Макдональд. Хантер, вы знакомы с Генри?

Хантер подошел к беседующим.

— Нет, пока не имел такого удовольствия, — сказал он, пожимая руку француза.

Обри Сайзмор шагнул вперед:

— Думаю, мы встречались в Каирском музее, месье Лакруа. Я — Обри Сайзмор.

Лакруа несколько растерялся:

— Да-да… конечно. Помню вас. — Однако, глядя на его лицо, можно было думать, что на самом деле он не узнал Сайзмора, просто был вежлив.

— Куда же запропастился сэр Джон? — волновалась Эвелин. — Лорд Уимбли, вы заехали к нему домой просить его присутствовать на обеде?

— Конечно, я заехал к нему, Эвелин. Однако сэра Джона там не застал; по крайней мере, никто не открыл на звонок, — сказал лорд Уимбли. — Но я подсунул записку под дверь.

— Возможно, он так и не получил приглашение, — размышляла Эвелин вслух. — Что-то не похоже на него! Он всегда работает — не в музее, так дома.

— Мы можем повременить с обедом, — предложил Брайан.

— Он такой одаренный — просто талантливейший человек! — Лорд Уимбли нахваливал сэра Джона.

— Незаурядный лектор, — согласился Хантер.

— Извините, пожалуйста, — негромко сказала Камилла. Она оглядела зал — ни Тристана с Ральфом, ни Алекса Миттлмэна пока не было видно. И эти напыщенные восхваления по адресу отсутствующего сэра Джона показались ей несколько обидными, что бы они там ни говорили. — Пойду поищу Тристана.

— Камилла! — Брайан нахмурился.

Но она не обратила на это внимания и побежала вверх по ступенькам.

Алекса в комнате не было. Тристана и Ральфа она тоже не нашла. Камилла спустилась вниз — гости уже перешли в бальный зал, и ей пришлось присоединиться к ним.

Бальный зал совершенно преобразился. Длинный стол был сервирован даже изысканнее, чем на благотворительном балу: нарядная вышитая скатерть, тонкий фарфор, столовое серебро с чернью. На вечер дополнительно наняли прислугу, а все домашние были усажены за общий стол, включая Шелби, Корвина, Ральфа и Эвелин Прайор.

Сам Брайан сидел в торце длинного стола, ее усадили с противоположного края. Прибыли сюда и попечители музея — она видела их впервые — с женами и дочерьми. Два столовых набора убрали со стола. Один, как она поняла, сэра Джона.

Камилла обвела взглядом сидящих за столом и обнаружила, что Шелби тоже исчез.

За столом беседовали все о том же. Спорили о смерти Хатшепсут — не ускорил ли ее кончину пасынок, Тутмос Третий, который считал, что она узурпировала власть, в то время как он имел право стать фараоном. И что можно сказать о временах его царствования в Египте? Он был великим завоевателем и расширил границы своей империи.

Разговор затем коснулся четы Стерлинг — ведь их находки относились как раз к периоду правления Тутмоса Третьего, и тот влиятельный жрец направлял длань фараона на поле битвы. И, как повествовало предание, он наделил его не только колдовскими чарами.

— Никто до сих пор не идентифицировал мумию Хатшепсут, — сказал Генри Лакруа. — Вот это было бы открытие!

— В 1880-х в захоронении Дейр-эль-Бахари, под Фивами, многие мумии были идентифицированы, — сообщил лорд Уимбли, просвещая Камиллу, поскольку большинство собеседников — по крайней мере, те, кто знал предмет разговора, — бывали в Египте. — Жрецы упрятали туда столько фараонов времен Нового царства — еще две тысячи лет тому назад! Но мумия пленяет своей нетленностью. Да и любая гробница, обнаруженная в неприкосновенности… великолепное, пышное зрелище! Ах, милая! Вы и представить себе не можете: жара, отчаяние, ужасные условия — и вдруг открытие! Возможно, когда вы выйдете замуж, ваш муж организует новую экспедицию, во славу памяти своих родителей!

Камилла пристально посмотрела на лорда Уимбли: он явно не находил ничего особенного в сногсшибательном заявлении Брайана Стерлинга на предыдущем вечере.

Брайан наблюдал за ней с противоположного края стола. Она видела, как его пальцы крепко сжали бокал, — казалось, стекло сейчас хрупнет.

— Камилла сама примет решение насчет такой экспедиции, лорд Уимбли, — произнес он.

За столом принялись возбужденно обсуждать возможность новой экспедиции. Хантер отчего-то смущался. Алекс сидел пепельно-бледный. Обри сосредоточился на своей тарелке, а сэр Джон до сих пор так и не появился.

Камилле хотелось закричать. Этот вечер, видно, никогда не кончится. Брайан был весьма любезным хозяином и занимал французского гостя светской беседой об археологических находках, о приобретении раритетов, о дипломатических отношениях Франции и Англии и об интересах обеих держав в Египте. Наконец джентльменам предложили пройти в гостиную — там их ждали сигары и бренди, а леди прошли наверх, в уютный зимний сад, наслаждаться кофе и чаем.

Мысли Камиллы витали неизвестно где, пока она улыбалась, вставала с места и, как радушная хозяйка, вместе с Эвелин любезно сопровождала гостей наверх. Все это был спектакль, поставленный человеком в маске.

Наконец гости стали разъезжаться. Камилла вместе со всеми прошла в вестибюль, но Эвелин Прайор потрудилась взять на себя ее правомочные обязанности: она разыскивала и подавала накидки, плащи и пальто и прощалась с гостями. Камилла смущенно стояла у дверей и думала, что тоже могла бы теперь заняться своим делом.