Сири Митчелл - Словно распустившийся цветок

– Это было подло с моей стороны – оставить вас, не сказав ни слова… Хотя, собственно, сказать в свое оправдание мне было нечего, верно? Но, если бы я мог… то непременно сказал бы. Я сказал бы вам, что мне очень не хотелось уезжать отсюда. Что мне очень не хотелось расставаться с вами . – От волнения у него перехватило горло, и он умолк. – Мне действительно было очень жаль.

Я перевела взгляд с его лица на руку, которая по-прежнему сжимала мой локоть.

Он отпустил меня:

– Неужели вам нечего сказать?

Я взглянула в его глаза, приказывая себе не тонуть в их голубой притягательной глубине.

– И вновь я должна напомнить вам о вашем собственном совете, что беседа зиждется на вопросах о том, что собеседники хотели бы узнать друг о друге. Со всей откровенностью вынуждена сообщить вам, что у меня нет желания узнавать что-либо о вас или о том, что вы могли бы сказать. Однако же, добавлю, что до сих пор не имела возможности поздравить вас с помолвкой, милорд.

Он поморщился:

– Прошу вас, не считайте себя обязанной сделать это сейчас. Боюсь, что я разорвал ее.

– Что касается разорванных помолвок, то в этом вопросе я могу поделиться с вами собственным несчастливым опытом.

– Не думаю, что вы можете мне помочь, мисс Уитерсби. Я выразил недвусмысленное намерение вернуться в колонию, и леди Каролина сочла ниже своего достоинства выходить замуж за фермера-овцевода из Новой Зеландии.

– Я всегда говорила, что подобный род деятельности противоречит здравому смыслу.

– Быть может. Но зато он обеспечивает вполне пристойный доход. Если память мне не изменяет, то это вы однажды заявили, что представители высшего общества грубы и жестоки, и я был вынужден согласиться с вами.

– Какие странные вещи вы говорите, мистер Тримбл, учитывая, что вы – один из них .

– По рождению, мисс Уитерсби, а не по велению души. В моем семействе преобладает тенденция тратить больше, чем то позволяет наш доход. Не сочтите меня чересчур откровенным, мисс Уитерсби, но первый граф Кардингтон оставил нам завидное состояние, которое последующие поколения быстро промотали. Мой старший брат, похоже, станет последним, кому представится такая возможность, но даже он проделывает это безо всякой фантазии, демонстрируя дурной вкус. Он играет в азартные игры и несколько лет назад не спешил с оплатой своих долгов. Когда же его обвинили в шулерстве, он вызвал обидчика на дуэль. Понимая, что ее исход едва ли окажется благоприятным для обоих, я попытался остановить его, полагая, что если он заберет жизнь другого молодого человека или потеряет свою, то это плохо отразится на репутации семьи.

– Быть может, это и объясняет заслуживающее сожаления поведение ваших ближайших родственников, но не имеет никакого отношения к вашей помолвке.

– Бывшей помолвке. Леди Каролина – старинный друг нашей семьи. Несколько лет назад, когда она была на Континенте вместе со своей матерью, ее отец скончался. Именно меня отправили привезти их обратно, и в тот момент я беззаботно пообещал, что ей не о чем беспокоиться и что я лично позабочусь о том, чтобы она ни в чем не нуждалась.

– И?..

– И что?

– Что еще вы сказали?

– Ничего. Я больше ничего не сказал.

– И из ваших слов она заключила, что вы должны пожениться?

– Да.

– И вы не могли взять их обратно? Сказать, что не имели в виду ничего подобного?

– Но я сказал то, что имел в виду. Я действительно позаботился о ней. Я сделал так, что к ней перешли все права собственности после смерти ее отца.

– Для этого вовсе необязательно жениться на ней.

– Вы правы, но как бы поступил на моем месте любой джентльмен? В то время для меня это не имело особого значения, поскольку я полагал, что все равно женюсь, рано или поздно. Откуда мне было знать, что однажды и я смогу полюбить?

Я почувствовала, как помимо воли жаркий румянец заливает мне щеки.

– Так или иначе, но после того как я помешал дуэли старшего брата, меня отправили в Новую Зеландию и приказали найти себе какое-нибудь полезное занятие.

– Что вы вполне успешно претворили в жизнь.

И вновь уголки его губ дрогнули в намеке на улыбку:

– Я обнаружил, что колония как нельзя лучше подходит для честной жизни.

– Но леди Каролина не разделяла вашего мнения?

– Нет. И тогда, чтобы избежать общественного унижения, которому я неизбежно подвергнусь после того, как ее весьма значительное состояние утечет сквозь пальцы моей семьи, я решил, что должен вновь подвергнуть себя изгнанию.

Подвергнуть себя изгнанию?

– Каким же это образом?

Он вздохнул и принялся бесцельно крутить в руках свой цилиндр.

– Полагаю, что самый быстрый способ добиться этого – связаться с неподходящей женщиной. – Он встретился со мной взглядом.

– Мне говорили, что люди вашего круга поступают так сплошь и рядом. Не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Он вперил в меня пронзительный взгляд:

– По некотором размышлении я вынужден согласиться с вами. Но я подумал, что… если женюсь на означенной женщине, то мне действительно прикажут убираться с глаз долой. Этого даже следует ожидать, говоря откровенно. Будучи человеком чести, я бы счел это своим долгом.

Похоже, он ожидал ответа, но я уже и так разговаривала с ним куда дольше, нежели собиралась.

Однако, едва я повернулась, чтобы позвать отца, эхо его слов настигло меня и заставило остановиться.

– Следует ли понимать вас так, мистер Тримбл, что вы только что сделали мне предложение?

– Все может быть. Вас это удивляет? Готовы ли вы принять столь нелепое предложение от несообразного фермера-овцевода?

– Все может быть. Если оно будет сделано должным образом.

– Святые угодники, Шарлотта. Я люблю играть словами не больше вас. Выходите за меня замуж!

– Хотя я не могу сказать, будто не одобряю вашего пыла, это было повелительное предписание, Эдвард, а не вопрос. Как вы можете оказать мне честь, прося моей руки, когда бесчестите меня, заранее будучи уверенным в том, что…

Он взял меня за плечи, притянул к себе и поцеловал. Неторопливо и со знанием дела. Далеко выйдя за рамки того, что можно было бы счесть приличествующим случаю выражением привязанности. К счастью, нас никто не видел, да и подсматривать за нами было некому. Наконец, спустя долгое время, он отпустил меня. Или попытался, во всяком случае. Но я обвила его руками за шею и не позволила этого сделать.

Он приложил ладонь к моей щеке:

– Вы согласны?

– Согласна на что?

– Ради всего святого! Вы согласны выйти за меня замуж?

– Ради всего святого? Едва ли. – Хотя, честно говоря, мне очень хотелось, чтобы он поцеловал меня снова.

– Проклятье! – Он схватил меня за руки и упал передо мной на колени. – Вы – самая вздорная, язвительная и невозможная женщина из всех, которых я когда-либо встречал. Позвольте мне говорить начистоту, мисс Уитерсби. Я люблю вас. Вы мне нужны. Я хочу жениться на вас.