Эндрю О’Коннор - Армстронги. Загадка династии

Виктория смотрела на него холодно и с любопытством.

– Ты вчера ушел в ужасной спешке.

– Знаю. Я очень разозлился.

– Ясное дело, если бросил меня таким вот образом. Очень негалантно с твоей стороны!

– Перестань, Виктория. Ты же сама ненавидишь, когда к тебе относятся не как к независимой женщине.

– Я понимаю, но ты забрал эту мою чертову машину! И оставил меня с моей независимостью, но без транспорта!

– Я знал, что кто-нибудь из конюхов доставит тебя обратно, – сказал Гаррисон.

– Собственно говоря, Чарльз был настолько любезен, что отвез меня сам.

– Прости меня! Но если бы я не ушел в тот самый момент, я бы наговорил такого, о чем потом бы долго жалел.

– Кому наговорил? Мне?

– Да, и еще Чарльзу. Что он творит, выгоняя крестьян с земли? Это ужасно!

– Слушай, Гаррисон, я не хочу запускать все по второму кругу. Вчера вечером ты совершенно ясно высказался по этому поводу.

– Как и ты!

Виктория опешила.

– Прости, Гаррисон, но я не собираюсь быть одной из молчаливых маленьких женушек, которые одобрительно кивают на все, что говорит их муж, только потому, что это их муж! И ты это знал, когда женился на мне. А еще я была очень раздосадована тем, каким образом ты говорил со мной перед своими близкими.

– Ты была раздосадована? Тогда представь себе, что чувствовал я! Когда ты так открыто выступила против меня на глазах у них всех, на глазах у Чарльза!

– О, вот теперь все ясно! – закивала Виктория, откинувшись на спинку стула. – Теперь мы наконец добрались до сути проблемы. Ты так разозлился, потому что я встала на сторону Чарльза!

– Это действительно расстроило меня. Ты же сама знаешь, что произошло когда-то между мной и Чарльзом…

– Но я думала, что это осталось в прошлом! Отношения между вами сейчас стали намного лучше.

– Это так… но вчера вечером все нахлынуло с новой силой. То, как он повел себя. Эта его безжалостная жестокость, когда он не думает ни о ком – только о себе и своих желаниях. – На лице Гаррисона появилось выражение презрительного отвращения.

– Прости меня, Гаррисон, но мне Чарльз нравится, и я не собираюсь выступать против него только потому, что ты в чем-то сомневаешься. И ты действительно не имел права предъявлять ему претензии в делах, к которым не имеешь отношения.

Гаррисон вздохнул:

– Я не хочу ломать копья вокруг этого. И не хочу, чтобы это вызвало проблемы между нами.

Она встала и, подойдя к нему, обняла.

– Вот и не создавай проблем.

Он кивнул, но на лице его по-прежнему осталось выражение тревоги.

Чарльз остановил свой автомобиль перед Океанским уголком. Взяв с сиденья рядом с собой футляр для ювелирных изделий, он поднялся по ступеням и позвонил в дверь. Через минуту ему открыл дворецкий.

– Миссис Армстронг дома? – спросил Чарльз.

– Да, ваша светлость. Я сейчас узнаю, может ли она вас принять.

– Это Чарльз? – крикнула Виктория из гостиной. – Заходи, Чарльз!

Чарльз прошел в гостиную.

– Здравствуй, дорогая, – сказал он, нагибаясь и целуя ее.

– Чаю? – предложила она.

Он кивнул и сел рядом с ней, а она взяла чайник и налила ему чаю.

Передавая ему чашку, она скорчила гримасу.

– Как обстановка в Армстронг-хаусе после вчерашнего? Между вами с Арабеллой все улеглось?

– Между нами с Арабеллой не уляжется никогда. Я вот хотел спросить, как у вас с Гаррисоном?

– О, все улажено. Мы оба погорячились. Мы с ним так редко ссоримся, что это застало врасплох нас обоих.

– В отличие от нас с Арабеллой – наши стычки никогда не застают нас врасплох, – печально посетовал он.

Виктория сочувственно улыбнулась ему, размешивая чай серебряной ложечкой.

– У меня после вчерашнего вечера остался на душе неприятный осадок, – озабоченно продолжал он. – Ужасно думать, что я стал причиной разногласий между тобой и Гаррисоном.

– О, Чарльз, не говори глупости! Ты не встал между мной и Гаррисоном. Мы с ним просто разошлись во мнениях. Если мы в чем-то и различаемся, то это в своих взглядах на устройство мира и в политических предпочтениях. И ты тут ни при чем.

– И все же я испытываю чувство вины. И поэтому хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты вступилась за меня, когда все были против.

– О, я всегда вступаюсь за аутсайдеров, – иронично улыбнулась она.

– А в знак своей благодарности я принес тебе вот это, – сказал он и с этими словами вынул из кармана футляр.

– Что это? – спросила она, принимая коробочку и раскрывая ее. Внутри лежало ожерелье. – Ох, Чарльз! Это совершенно не нужно!

– Тебе не нравится?

– Нравится, и очень! – Она, любуясь, вынула ожерелье. Внутри футляра лежала открытка, и она открыла ее. В ней было написано: «С любовью от Чарльза». – Как это мило с твоей стороны! – сказала она и, наклонившись к нему, поцеловала его в щеку. – Но только действительно не нужно было.

– Нужно обязательно. Ты вновь принесла счастье в нашу семью. Вернула мне моего брата. Я уже не думал, что когда-либо встречусь с Гаррисоном, не говоря уже о том, чтобы восстановить нашу дружбу.

– На самом деле я ничего особенного не сделала. Но если я действительно привнесла некоторый мир в семью, я делала это ради Гаррисона, как и все остальное. Сейчас в его душе и вправду намного больше покоя.

В последующие несколько месяцев мистер Бромптон был очень занят, готовя судебные постановления о выселении пяти фермерских семей из поместья Армстронгов. Когда же все это было готово, Чарльз дал свое разрешение на приведение их в исполнение.

Известие об этих грядущих принудительных выселениях покатилось по поместью, Кастлуэсту и всей стране. Вначале никто этому не поверил, и первой реакцией на эти новости было именно недоверие, а не злость.

Был назначен день выселения. Обязанность присутствовать при этом от имени истца была возложена на Джеймса.

– После этого тебя будут ненавидеть, – предупредил Джеймс.

– А я никогда и не переживал по поводу собственной популярности среди этих людей – в отличие от вас с отцом.

Джеймс на лошади въехал на территорию фермы Малруни. Его сопровождали четверо мужчин из поместья и несколько полицейских из Кастлуэста. Морин Малруни в этот момент кормила кур во дворе.

– Джек! Джек! – принялась кричать она, увидев всех этих людей.

В дверях хижины появился Джек.

– Быстрее, Морин! Быстрее в дом!

Морин бросилась в дом, после чего они захлопнули двери и закрыли их на засов.

Джеймс спешился и обменялся озабоченными взглядами с полицейскими.

Подойдя к двери, он громко постучал и крикнул:

– Выходи, Джек, не нужно усложнять все еще больше.

– Да пошел ты! Проваливай с моей фермы!

– Джек, прошу тебя. Не нужно допускать, чтобы все это происходило на глазах у твоих детей.