Эллен Марш - Очарованная невеста

Только когда за доктором захлопнулась дверь, Тайки отпустил Джуэл. Та пронзила его гневным взглядом и тут же подбежала к койке больного.

Кровопускание сделало свое черное дело. Лицо Тора стало пепельно-бледным, дыхание — еле слышным.

Джуэл испуганно посмотрела на Тайки.

— Можем ли мы рисковать?

Тайки пожал плечами. Его бы вполне устроило, чтобы этот парень отдал Богу душу. Так будет лучше и для госпожи Джуэл. Незачем было вообще затевать это приключение!

— Лучше все-таки поскорее отвезти его домой, — нерешительно проговорила Джуэл. — Там о нем позаботится Анни.

«Да, Анни будет на седьмом небе!» — иронически подумал Тайки. Замученной домашними хлопотами экономке Драмкорри для полного счастья не хватало только умирающего арестанта!

Умирающего ли? Тайки вгляделся в лицо больного, и его надежды окрепли. Похоже, он и впрямь чертовски плох. Только бы это не оказалась чума, иначе, прежде чем сдохнуть, он заразит их всех…

Отбросив эту мысль, Тайки мотнул головой в сторону двери. Смысл этого жеста был вполне ясен. Он приведет кучера, они погрузят Тора Камерона в карету и отвезут его в Глен-Чалиш.

При виде облегчения, отразившегося на озабоченном лице госпожи Джуэл, Тайки почувствовал болезненный укол совести. Он поспешно отвернулся, чтобы Джуэл не догадалась о его подлинных намерениях. Он вовсе не считал, что в Драмкорри у этого парня будет больше шансов выкарабкаться. Тайки всего лишь надеялся, что путешествие его доконает. Если повезет, этот парень испустит дух еще до перевала Гленард. Тогда можно будет выбросить труп в ущелье и сэкономить на похоронах.

Впрочем, Тайки не собирался делиться с Джуэл этими соображениями.

Но Тор не осчастливил Тайки: когда карета преодолела перевал Гленард, он был все еще жив. Не умер он и тогда, когда позади остались последние скалистые пики Аирд и сквозь пелену вечернего тумана, далеко внизу, показалась долина Чалиш. Даже когда карета остановилась во дворе, возле конюшен, и перед нею гостеприимно распахнулась дверь сарая, Тор продолжал упрямо цепляться за жизнь.

Встревоженные отчаянным лаем собак, несколько слуг и рабочих с перегонного завода поспешили навстречу перепачканному грязью экипажу. Даже на памяти старожилов Глен-Чалиш никто еще не предпринимал такого далекого путешествия — аж до самого Глазго. Втайне слуги из Драмкорри были уверены, что их госпожа и Тайки уже никогда не вернутся.

Но Тайки, как всегда здоровый и крепкий, уже выбрался из кареты и помогал спуститься своей госпоже. На озабоченных лицах людей отразилось нетерпение. Кроме Анни, никто не знал, зачем госпожа Джуэл отправилась в Глазго. Поэтому все, кроме Анни, сгорали от любопытства и жаждали поскорее узнать, что же привезла госпожа Джуэл из большого города.

Когда Тайки и Пирс вынесли из кареты Тора, лежавшего без сознания на носилках, зрители испустили изумленный вздох. Толпа расступилась, чтобы пропустить носилки. Люди начали перешептываться друг с другом.

— Что это еще за глупости? — раздался из тумана чей-то пронзительный голос.

Все, включая Джуэл, застыли на месте при виде Анни Брустер, шагающей по булыжной мостовой от дома к карете. У ног ее крутился шотландский терьер.

Никто не пошевелился. Тайки и Пирс послушно опустили носилки, чтобы Анни могла рассмотреть гостя.

Повисла долгая тишина. Анни внимательно изучила Тора, а потом пристально посмотрела на Тайки. В глазах ее явственно читался упрек.

Тайки опустил голову, чувствуя, что окончательно уронил свое достоинство в глазах экономки.

— У него лихорадка, — вмешалась Джуэл, стоящая возле носилок, и с нервным возбуждением, свойственным людям после долгой бессонницы, переминающаяся с ноги на ногу. — Ты сможешь помочь ему, Анни?

— Черт его знает, — фыркнула Анни, окинув свою госпожу ледяным взглядом. — Несите его в дом.

Толпа снова почтительно расступилась, пропуская носилки. Шел дождь, и Анни прикрыла лицо больного шалью. Они миновали кухню и поднялись наверх по черной лестнице. Шествие возглавляла Анни с черным терьером. Джуэл удрученно плелась позади.

Анни отперла маленькую дверь, ведущую на чердак, где находились ее собственные комнаты.

— Нет! — воскликнула Джуэл. — Отнесите его в якобитские покои.

— Но ведь там жил ваш отец! — возмутилась Анни.

— Этот человек — мой муж, Анни, — спокойно ответила Джуэл. — Якобитские покои принадлежат ему по праву.

— Этого-то я и боялась, — мрачно пробормотала Анни.

Возглавляемая экономкой процессия проследовала по коридору, обшитому темным деревом. Слуги, из прихожей прислушивавшиеся к этому диалогу, ошеломленно переглянулись. Никто из них не произнес и слова. Они просто не знали, что сказать.

Госпожа Джуэл снова вытворила такое, чего невозможно сделать в здравом уме.

Тор Бан Камерон проснулся под барабанный стук дождевых капель, Он ощущал такую слабость во всем теле, что очень долго мог лишь лежать без движения и сопротивляться новому обмороку. Наконец он почувствовал, что силы понемногу возвращаются к нему, и обнаружил, что уже не нужно прилагать максимум усилий для такой простой вещи, как дыхание, Он уже был в состоянии открывать глаза, не чувствуя свинцовой тяжести в веках. Он даже мог повернуть голову, чтобы рассмотреть темную дубовую мебель и балки под потолком.

Тор понял, что лежит на настоящей кровати. Тюфяк был соблазнительно мягким, простыни — свежими и чистыми. Он был еще слишком слаб, чтобы в полной мере оценить эту роскошь, но пока что с него хватило и этого.

Утомленный первыми шагами к новой жизни, Тор снова провалился в сон. Часы слагались в долгие дни, дни — в недели, а он все продолжал спать, не замечая, как время от времени приходит и уходит экономка — женщина по имени Анни, ухаживавшая за ним, шотландский терьер, не отходивший от нее ни на шаг, а также любопытные служанки, которые, превозмогая страх, прокрадывались наверх, смотрели на больного в замочную скважину и перешептывались между собой.

Не замечал Тор и своей жены, заглядывавшей к нему лишь по ночам, когда дом погружался во тьму, и никто не мог заметить ее в спальне больного. Все хлопоты по уходу за Тором Анни взяла на себя, запретив Джуэл входить в якобитские покои, чтобы не заразиться. Но Джуэл все равно приходила — хотя бы для того, чтобы убедиться, что Анни не лжет ей и Тор Бан Камерон все еще жив.

Кроме того, она всякий раз делала для Тора кое-что такое, о чем Анни и не подумала бы: разве стала бы экономка утруждать себя, чтобы откинуть с горячего лба больного прядь волос или подоткнуть край одеяла? А еще Джуэл сидела рядом и говорила с Тором, хотя и понимала, что тот ничего не слышит: просто она не хотела, чтобы больной чувствовал себя одиноким.