Барбара Эрскин - Шепот в песках

В каюте было очень жарко, и Луиза опустила шторы. У заросшего пальмами противоположного берега виднелся ряд пришвартованных лодок. Большинство из них направлялось на север. Для европейцев сезон уже заканчивался, и пора было возвращаться в Каир и дальше, через Александрию и Средиземноморское побережье, домой, в Европу.

Луиза отложила альбом и уставилась в темноту. Солнце большим малиновым шаром нависало над Тебенскими холмами, окрашивая воду в красный цвет.

Луиза услышала за спиной какой-то звук и почувствовала, что она в каюте уже не одна. Ей не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто это.

– Я пыталась вернуть сосуд твоим богам, – тихо сказала она. – Но каждый раз он возвращался ко мне. Что же делать? – Без всякого страха она продолжала смотреть вдаль. Где-то там, где горы окрасились красным, перед тем как раствориться во тьме, находился храм. Жрецы этого храма поклонялись богам, которым вверили свои бессмертные души.

Флакон, все еще завернутый в промокший шелк, лежал на столе среди красок и кистей. Солнце скрывалось за холмами, и в каюте постепенно темнело. Над водой прошелестело первое дыхание ночи. Луиза закрыла глаза.

Забери его. Пожалуйста, забери его.

Слова так громко отдались и ее голове, словно она прокричала их вслух.

На судах у того берега включили освещение. Горы скрылись во тьме, и на небе одна за другой зажигались звезды.

В дверь громко постучали. Вошла Трис и грохнула на стол подсвечник.

– Помочь вам одеться, миссис Шелли? – Лицо ее было угрюмым. Даже злым.

И Луиза догадалась почему.

– Сэр Джон сказал, что пароход переполнен и до следующей недели не будет ни одной свободной каюты. Так что вам придется задержаться у нас еще на некоторое время. – Трис неодобрительно фыркнула и вышла за кувшином с водой.

Луиза в тревоге смотрела ей вслед. Ей так хотелось уехать из Египта. Закрыть эту страницу ее жизни, покинуть страну, где сам воздух пустыни напоминал о мужчине, которого она любила и который погиб по ее вине.

Ее взгляд упал на стол. На мгновение сердце ее остановилось. Ей показалось, что флакон пропал. Но тут Луиза заметила его, маленький, завернутый в шелк, наполовину закрытый коробкой с карандашами. Трис так неосторожно поставила подсвечник, что весь стол забрызгало воском. Небольшой его кусок, подобно маленькому сталактиту, застыл на поверхности шелкового свертка. Он выглядел таким же древним, что и стекло под шелком.

Луиза смотрела на флакон и уже знала, что она должна сделать. Завтра она попросит Мохаммеда отвезти ее назад, в Долину мертвых, и там она захоронит сосуд в песке рядом со статуей Исиды. Именно ей предстоит решить судьбу флакона.

Веки у Анны отяжелели. Она сделала еще один глоток коктейля. Ибрагим налил в него бренди и что-то еще. Странно, но она не могла разобрать, что именно придает напитку горький вкус. Дневник вдруг показался ей очень тяжелым, и она уронила его на покрывало, а сама сонно выглянула в окно. Хотя рядом с ее кроватью горела лампа, ей удалось разглядеть звезды на небе. Вздохнув, она повернулась и выключила свет. Минуту лежала с закрытыми глазами, а потом пошла в ванную и приняла душ, желая смыть с себя боль и тяжесть этой ночи.

Проваливаясь в сон, она чувствовала, что тени подходят все ближе к ней, а шепот в песках становится все громче.

Ее разбудило солнце. Жаркое. Красное. Слепящее сквозь закрытые веки. Она чувствовала его жар на своем лице, каждый вдох обжигал ее легкие, песок скрипел в сандалиях. Медленно, словно в тумане, она шла ко входу в храм. Туман то струился по песку, как змея, поднимаясь по ее ногам, то плыл на высоте, там, где кружат лишь сокол да всевидящий стервятник.

Анна словно плыла по воздуху, то переполняемая яростью, то холодевшая от страха. Боги подошли к ней, покачали головами и отвернулись.

– Анна? Анна!

Голоса прозвучали у нее в голове, а затем умерли, унесенные пустынными ветрами, идущими с юга.

– Анна, ты слышишь меня? О Боже, что с ней случилось?

Сладкий аромат цветов и фруктов плыл к ней от храма, и Анна улыбнулась. Анис и корица, укроп и чабрец, инжир и гранат, олива и виноград, и еще сладкие сочные финики. От заботливо орошаемых газонов шел запах трав; из комнат – запах фимиама, смолы и масел.

Анна протянула руки к ослепительно яркому свету. Она чувствовала, как ее ладони становятся липкими от вина и меда. О возлюбленная земля, Та-Мера, земля воды и огня.

– Анна! – Это был голос Тоби. Руки его лежали на ее плечах. – Анна, что случилось? – Голос его доносился издалека, рассекая время. Затем были другие голоса, яркие вспышки в глазах, пальцы на ее пульсе. Она пожала плечами. Все это было так далеко и безразлично для нее. Солнце садилось, заливая все малиновым светом. Вскоре над пустыней должны были разгореться звезды, явив ее глазам великую небесную реку, Млечный Путь, – зеркальное отражение реки, текущей внизу; а также самую яркую священную звезду Сеп, подчиняющуюся воле бога Осириса.

Затем все окутала темнота. Анна заснула. Проснувшись, она почувствовала прохладную воду Нила на своих губах. Снова словно из невыразимого далека донеслись голоса, потом опять тишина и темнота.

– Анна! – Теперь это была Серина. – Анна, вы возвращаетесь домой.

Но это и был дом. Дом богов, земля бога Ра, бога Солнца.

Странно. Она ехала в машине и слышала шуршание колес, гудки автомобиля, чувствовала запах выхлопных газов, но все это было так непостижимо далеко. Сильные руки обняли ее за плечи, и она благодарно прильнула к ним. В теле она чувствовала невыносимую усталость, а разум все еще устремлялся к пустыне и солнцу.

Она снова уснула. Шумел двигатель, а в ее голове раздавался могущественный рокот водопада. Воды его бурлили, разбрасывая вокруг свет разноцветных радуг. Колеса словно отрывались от шоссе; в небе свободно парил сокол, обозревающий сразу все египетские земли.

Анна послушно глотнула сока и откусила кусочек хлеба. Веки ее были сомкнуты. В голове снова разносились порывы ветра, яростно вздымающего пыльную бурю; свирепые молнии взрезали облака, из которых никогда не прольется ни капли дождя.

Над ее головой Серина и Тоби обменялись взглядами и нахмурились. Когда горничная принесла еще еды, они отправили ее обратно.

Англия встретила их морозным воздухом и пронизывающим ветром. В такси Анна зашевелилась. Голос в ее голове становился все более раздраженным. Существо, смотрящее из ее глаз, становилось все беспокойнее. Где же солнце?

Анна слабела с каждой секундой.

– Я прошу прощения, что пришлось тебя побеспокоить, мама. Но мы не знали, куда ее отвезти. – Голос Тоби вдруг стал отчетливо слышен; его рука все еще поддерживала ее, вела и давала силы. – Анна живет одна, а у Серины поселилась Чарли, поэтому для Анны не осталось комнаты. А как связаться с ее семьей, я не знаю.