Ольга Ярошинская - Ловец душ и навья невеста [litres]

Рихард сел совсем рядом, и его бедро иногда касалось ее ноги. И Карна не могла не думать о том, что она ему пообещала на том берегу, на пикнике, который был вчера, а кажется – в прошлой жизни.

– У нас есть одно незаконченное дело, – напомнил Рихард, и сердце Карны забилось быстрее. – Мы обсуждали это, и ты сказала, что готова…

– Да, – тихо подтвердила она.

– Не бойся, – успокоил он ее и взял за руку. – Я буду осторожен. Но должен предупредить – это займет много времени, ты устанешь.

Карна покраснела и отвела взгляд.

– Но я должен это сделать. Выбора нет.

– В смысле? – нахмурилась она и повернулась к ловцу.

Он наблюдал за ней с едва заметной улыбкой.

– Я должен посмотреть тебе в глаза и увидеть все, – пояснил он, став серьезным. – Грегора кремировали подозрительно быстро. Я по-прежнему не знаю, чьи указы он выполнял.

– О! – Карна отпила еще вина, пряча глаза и чувствуя неуместную досаду. – Конечно. Он сказал, что знал меня еще ребенком, но я не могу его вспомнить.

– Значит, будем искать в детстве, – кивнул Рихард.

Карна решительно выдохнула, поставила бокал на столик и, повернувшись к ловцу, посмотрела в черные глаза. Она видела в них свое отражение и приготовилась к ощущению полета, но Рихард склонился и поцеловал ее в губы. Он касался ее так нежно, и его руки гладили ее шею. А после опустились ниже и коснулись груди, и Карна подалась ему навстречу.

Но Рихард отстранился и повернулся к тарелке с тортом.

– Подкрепись, – предложил он. – После я сделаю так, что ты уснешь и проснешься лишь следующим утром. Тогда будет меньше неприятных последствий.

Карна почти злобно вонзила ложечку в шоколадную глазурь и прожевала кусок, не чувствуя вкуса. Она согласилась на близость, а Рихард теперь тянет, как будто вовсе не хочет. Это злило и не давало покоя. А может, то, что даже кабан предпочел ей другую женщину, означало, что и Рихарду по нраву другие? Ведь в словах Уго была доля правды. У нее нет опыта, и готовить она не умеет вовсе, а может, и попа у нее маловата…

Она сердилась и терзалась сомнениями, но Рихард вдруг обхватил двумя пальцами ее подбородок, повернул к себе ее лицо и сказал:

– Ты прекрасна, Карна. И навка говорила правду – я влюбился в тебя. Там, в Красном лесу, я понял, что твоя жизнь для меня дороже собственной.

– Ты бы так же защищал любую другую женщину, – возразила Карна, ликуя в глубине души от его слов.

– Не факт, – возразил Рихард. – И я очень-очень хочу заняться с тобой любовью, но…

– Сначала дело, – кивнула Карна, не дав ему договорить.

Доев кусок торта и запив вином, она повернулась к ловцу, но Рихард встал и потянул ее за руку, помогая подняться.

– Сделаем это в постели, – предложил он.

Они лежали, глядя друг на друга, и его дыхание согревало ее губы. От Рихарда пахло вином и шоколадом. Это было непривычно, и ей хотелось коснуться его губ своими, чтобы почувствовать вкус. Он погладил ее щеку, убрал выбившуюся прядь волос за ухо, опустил ладонь ей на шею.

– Расслабься, – попросил Рихард. – Это будет немного по-другому. Ты понимаешь, что у тебя не останется секретов от меня?

– Понимаю, – прошептала Карна. – Если честно, это меня немного пугает. Ты разочаруешься во мне, я знаю.

– Этого не произойдет, – заверил он. – Готова?

– Подожди, – выпалила она. – Поцелуй меня.

Он тут же накрыл ее губы своими, проник в ее рот языком, лаская напористо и жадно, и Карна едва сдержала стон, выгнулась, отозвавшись на его страсть, прижимаясь к нему сильнее. А потом встретила его взгляд и упала в черный колодец, теряя связь с реальностью.

Рихард лежал, глядя в потолок и осмысливая увиденное, а Карна тихо спала рядом. В дверь поскреблась Фифи, и Рихард поднялся и впустил собаку. Он помог ей забраться на высокую кровать и погладил плюшевую спинку. Фифи благодарно лизнула ему руку, но устроилась под боком у Карны. Собачка явно определила ее своей хозяйкой, и Рихард ее понимал. Он и сам бы охотно надел себе ошейник – или кольцо, – чтобы обозначить свою принадлежность Карне, потому что она оказалась бриллиантом чистой воды. Искренняя, верная, отважная и, несмотря на некоторую наивность и спесивость, взращенную воспитанием, способная на глубокие чувства.

Вся ее жизнь стояла перед глазами, все обиды и достижения, радости и беды, и он понимал, что если раньше был влюблен, то теперь полюбил по-настоящему. И самое удивительное – она тоже любила его. Пусть это пока лишь искорка, но если подбросить дров, то разгорится пламя.

Рихард взъерошил себе волосы, глянул на спящую женщину. Она спала так мирно и сладко и слегка улыбалась, будто видела что-то приятное. Может, с ним ей все же будет лучше? Раз у нее тоже есть к нему чувства…

Он вскочил и подошел к окну. Уже зажглись фонари, и туман задернул улицу дымкой. Луна пошла на убыль и прикрылась тучей, будто стесняясь своей ущербности.

Глянув на Карну еще раз и убедившись, что Гектор рядом, Рихард быстро вышел из комнаты. Сбежав по лестнице, он увидел на вешалке свою куртку, чистую и целую, будто и не было драки с навкой и дыр от острых когтей. Надев ее, понюхал рукав. Пахло травами и будто туманом.

Выйдя на улицу, он закрыл за собой дверь и пошел к реке.

Патруль уже собрался у моста, и Рихард, приметив красное пальто, ускорил шаг.

– Уго, идете на ту сторону? – спросил он.

– Да, приказано обыскать там все, – ответил оборотень, раздувая ноздри и вдыхая запахи леса. – Дохлых навок, что валялись за мостом, уже сожгли.

– Прекрасно, – одобрил Рихард.

– Я поговорил с Венкелем, – сообщил Уго.

– Быстро ты!

– Он полный идиот, – покачал головой оборотень. – Может, ты что-то повредил в его башке во время дознания? Представляешь, он сказал, дословно, что я могу забирать эту толстую корову и ее визгливых девок хоть сейчас.

– А они визгливые?

– А то! – радостно подтвердил Уго. – Громкие, шустрые. Орехи слопали вмиг! И Берта так обрадовалась! Мы с ней снова… ну, это…

– Понятно, – кивнул Рихард.

– А как Карна? – нахмурив косматые брови, поинтересовался Уго. – Убивается?

– Она будет в порядке. Ну, я пойду.

– Не хочешь с нами?

– Не сегодня, – отказался Рихард и, кивнув патрульным, направился к верхней части города.

В воспоминаниях Карны, помимо так неожиданно обнаружившихся чувств к нему самому, ловец нашел то, что искал. Вернее – кого.

Грегор, молодой и поджарый, маячил за плечом важного господина, который не раз и не два навещал своего старого друга Константина Кеза и подолгу беседовал с ним за чашечкой чая или чего-нибудь покрепче. Маленькую Каролину этот господин немного пугал, и поэтому она обычно убегала в сад и однажды стала свидетельницей сцены, которой, конечно, не поняла.