Ольга Ярошинская - Ловец душ и навья невеста [litres]

Он оживился лишь раз, когда она примеряла шляпки, и едва ли не силой заставил выбрать синюю вместо черной. Карна уступила. Год траура прошел, и ей на самом деле пора жить дальше. На соседнем стуле стояла новая сумочка: лаковая черная кожа, изящная застежка и объем достаточный, чтобы вместить Гектора.

Шум привлек внимание Карны, и она повернулась к входу в ресторан, где мужчина с большой фотокамерой ругался с официантом, заслоняющим ему путь.

– Вы не смеете ограничивать свободу прессы! – возмущался репортер, потрясая камерой. – Здесь произошел инцидент, который требует освещения!

– Здесь люди отдыхают, – возразил официант, оттесняя репортера. – Ну стало плохо человеку. Что тут такого особенного? Возраст, лишний вес, напряженная работа…

– Это не человек, а главный советник князя! Подумайте, ведь это бесплатная реклама ресторану!

– Такая реклама нам не нужна, – отказался вышедший на шум повар, и вскоре репортер, сдавшись под их напором, вышел, щелкнув, однако, камерой издалека.

Карна поморщилась от вспышки и повернулась к Рихарду:

– Советник князя… А я ведь знаю его! Он дружил с моим отцом и часто бывал у нас дома. И на нашей свадьбе был, но, к счастью, ушел раньше, чем все началось… Что с ним, интересно, случилось? Ему стало плохо? Может, навестить его? В Рывне есть хорошие доктора?

– Доктор ему не поможет, – ответил Рихард, разрезая пирог с крольчатиной.

– Ты знаешь, чем он заболел? – заинтересовалась Карна.

– Обширное кровоизлияние в мозг.

– Ох, – вздохнула она.

– Это я сделал, – произнес Рихард.

Карна потрясенно смотрела на ловца, а он прожевал кусок пирога и тихо пояснил:

– Элберт Мескарос устроил навью свадьбу, чтобы занять место твоего отца. Он одним махом ослабил несколько влиятельных семей. А теперь готовил покушение на самого князя, желая стать следующим правителем.

Вилка в руках Карны звякнула о тарелку. Девушка быстро спрятала руки под стол, вдохнула глубже, пытаясь успокоиться.

– Что было в моих воспоминаниях?

– В детстве ты видела, как Грегор передает ему кристалл ловца.

– Я не видела, – возразила она.

– Раз видел я, то видела и ты, – криво усмехнулся Рихард. – Ошибки нет. У него нутро темное, как у навки. Убийства, нанесение увечий, запугивание, взятки. В основном он совершал преступления чужими руками, что не меняет сути. Он хотел убить тебя, Карна.

Она закрыла ладонями лицо, пытаясь совладать с эмоциями.

– Спасибо, – сказала она. – Рихард, спасибо! Я не знаю, как тебя благодарить…

– Ты ничего мне не должна, – возразил он.

– Ты убил… – Она понизила голос. – Ты фактически убил человека ради меня.

– Не только ради тебя, – усмехнулся он. – На меня у него тоже были планы. Он хотел и дальше воровать кристаллы с навками, чтобы использовать их в своих целях.

Карна протянула руку через столик и накрыла его запястье. Погладила его, легонько сжала пальцы, царапнула ноготком внутреннюю часть ладони.

– Карна… – нерешительно произнес он. – Наверное, тебе лучше уехать.

– Что? – переспросила она, и рука ее замерла.

– Тебе больше ничего не угрожает, – пояснил Рихард, утыкаясь взглядом в тарелку с пирогом. – Ты можешь вернуться к привычной жизни. Прошло больше года, и тебе необязательно носить траур.

– А твоя проверка? – напомнила она, еще не веря в то, что слышит.

– Будет завтра, – сказал он, подняв на нее глаза. – И после тебя здесь ничего не будет держать. Прошу тебя об одном – не иди в монастырь.

– Сама уже не хочу, – буркнула она, убрав руку. – Так, выходит, завтра у тебя проверка? Но Рихард! Как ты сможешь ее пройти, если только недавно убил высшую навь, а сегодня – человека?

Он промолчал, жуя пирог и отводя взгляд.

– Ты ведь говорил, что не только чужие воспоминания могут помочь, – напомнила она, краснея. – Ты говорил, что если бы я… провела с тобой ночь, то это дало бы тебе уверенность, повысило самооценку…

– Карна, я не хочу, чтобы ты спала со мной в качестве благотворительности или из жалости, – возразил он. – Ты не должна расплачиваться своим телом за то, что я убил того негодяя. Это, в конце концов, моя работа – делать мир чище.

– Из жалости? – повторила она, и голос ее задрожал от обиды. – В качестве благотворительности? Да как ты смеешь такое думать?!

В зале стихли разговоры, и люди начали поворачиваться к их столику. Официант, будто заинтересовавшись золотым гусем, которого видел каждый день, задержался у фонтана.

– Как ты мог даже предположить, что я, Каролина Кеза, могу расплачиваться своим телом? – продолжала возмущаться Карна.

– Я не то хотел сказать…

– Я все прекрасно поняла, что ты хотел сказать! – Она вскочила, придержав салфетку, что прикрывала колени, схватила бокал, и Рихард зажмурился и отвернулся. Но Карна выпила вино, а салфетку швырнула на стул. – Вот что я тебе скажу, Рихард Мор! – Голос ее прозвенел в полной тишине. – Сейчас мы вернемся домой и займемся любовью! Не в качестве награды и не из жалости, и не по какой-то особенной причине, а просто потому, что я этого хочу! Ты нравишься мне, я люблю тебя, ты ведь ловец душ, как можешь не видеть того, что у тебя под носом?

– Я вижу, – уточнил он. – Но…

– Никаких «но»! – отрезала она.

Рихард усмехнулся, оглядев лица, повернутые к ним и замершие в ожидании его ответа.

– Хорошо, – согласился он. – Десерт будешь?

– Нет, – буркнула Карна.

Поднявшись, Рихард бросил на стол горсть монет, взял Карну за руку и быстро повел к выходу. Он помог ей одеться и вернулся за забытой сумочкой, а на улице поймал экипаж и, уверившись, что на козлах человек, а не навь, открыл перед Карной дверку.

Они начали целоваться еще в экипаже и продолжили в прихожей, уронив вешалку и едва не придавив Фифи. Прижав Карну к стене, Рихард целовал ее шею, бормоча слова, от которых становилось еще жарче. А в спальне расстегнул каждую из крохотных пуговичек ее платья и, вытянув все шпильки из ее волос, расчесал пряди пальцами. Он старался не спешить и раздевал ее так медленно, что Карна не выдержала и потянула его на себя, срывая черную рубашку, расстегивая ремень на брюках. Она гладила его сильное тело, и колкие волоски на груди щекотали ее ладони, она проследила пальцами его шрамы – свежие и старые, и целовала его в ответ.

А потом они оказались на кровати, и тяжесть его тела была такой необходимой и естественной. Он вбирал ее соски в рот, покусывал и облизывал, гладил ее живот и исцеловал всю грудь, и Карна сама развела бедра, выгнулась, чтобы поскорей ощутить его в себе, утолить то желание, что горело в ее теле.

– Посмотри на меня, – попросил Рихард, приподнявшись на локтях и оторвавшись от ее груди.

И Карна тихо застонала, когда он проник и в ее тело, и в душу. Всхипнув, вцепилась в его плечи, едва не задыхаясь от ощущений, затопивших ее полноводной рекой. Обвив ногами его бедра, она подхватила ритм, глядя в черные глаза, открываясь перед ним полностью, забыв о всяком смущении.