Джин Соул - Сапфир и золото

— Это вряд ли, — возразил Нидхёгг. — Видел я, как рождались первые драконы. Никакого хрустального полоза там и в помине не было. И золото тоже само из земли появилось. Да и сколько я потом жил — ни разу существ в такой шкуре не видел.

— Сколько ж тебе лет? — изумился Хёггель. Он чуял, что от дракона веет древностью.

— Столько по столько да ещё столько, — фыркнул Нидхёгг. — Значит, толком ничего не знаете? Арргх, зря летел!

— Я видела хрустального полоза однажды, — сказала Хельгартен, силясь припомнить. — Ещё когда не перевелись феи в мире людей. Шкура у него была точно такая же, — кивнула она в сторону хрустальной чешуи. — Мы пролетали в тех краях, когда вышло время роиться.

— Что-что? — разом переспросили оба дракона.

— Феи — как муравьи, — смущённо пояснила Хельгартен, — мы все произошли от одной праматери — Верховной Феи, а после разлетелись по свету.

— А-а, — опять разом протянули драконы, решительно ничего не поняв.

— Люди приносили хрустальному полозу в жертву юных дев, называя их невестами полоза. Он их съедал, должно быть.

— Людишки — они такие, — хмыкнул Огден. — Мне вот тоже всё время невесту подсунуть пытаются.

— Ты ведь их не ешь? — осведомился Хёггель беспокойно.

Нидхёгг фыркнул:

— Вот ещё!..

Хельгартен облегчённо выдохнула.

— А полоз этот не драконьей породы? — предположил Огден. — На что он был похож?

— Как змея, только огромная. Но поговаривали, что он может и человеком обернуться.

— Хм, змея, значит? — задумчиво проговорил Нидхёгг. — А силы у него были какие-нибудь? К примеру, могло ли его мясо сделать человека бессмертным или превратить тоже в полоза?

Фея покачала головой:

— Никогда о таком не слышала. Полозы властны над золотом и драгоценными камнями.

— Что ж такое тогда приключилось с Лучесветом? — пробормотал себе под нос дракон.

Хёггель расслышал:

— С Лучесветом? Что-то случилось с Лучесветом?

Он знал, что Лучесвет — это воспитанник Алистера, видел его пару раз, когда забредал в мир эльфов. Вроде бы сын Голденхарта из Серой Башни.

— Лучесвет подчистил эту шкурку, — кивнул на стол дракон, — а потом покрылся хрустальным лишаём. Вот все и всполошились, решили, что это проклятие хрустального полоза и что он превращается в полоза сам. По мне так чушь полная.

— Сомневаюсь, что это проклятие, — задумалась Хельгартен, — но чья бы то ни была чешуя на людях расти не должна. Странно это. Взглянуть бы на этого Лучесвета…

— Я тебя мигом в Серую Башню оттащу, — предложил Огден.

— В Серую Башню? — со страхом воскликнула фея. Даже после примирения с янтарным драконом она всё ещё испытывала трепет при воспоминании о нём.

— Хм, да, — кивнул Нидхёгг, несколько озадаченный, — Лучесвет ведь из Серой Башни. Так-то он больше со мной, в Волчеборе. А разболелся там.

— Портал откроем, — хмуро сказал Хёггель, который ни за что не позволил бы этому незваному дракону нести фею на себе, — так будет быстрее.

— Порталы — штука полезная, — одобрил Нидхёгг. — Лучесвет их, как орехи, щёлкает: щёлкнул пальцем — готов портал.

— Человек умеет открывать порталы? — изумился василиск.

— Эльфы научили. Лучесвет — головастый, — с гордостью заключил Нидхёгг.

Хёггель не совсем понял, почему это дракон хвастается достижениями сына Голденхарта. Из слов Нидхёгга становилось понятно, что в Серую Башню он наведывался частенько да и с Эмбервингом свёл тесное знакомство. Но откуда он взялся в этих краях? Алистер ничего не упоминал об ещё одном драконе. Он, впрочем, много о чём не упоминал!

Хёггель открыл портал, и все они оказались в Серой Башне. Василиск подметил, что Нидхёгг ведёт себя здесь как дома — слишком бесцеремонно. Он вошёл без стука, гаркнул на всю башню: «Привёл фею!» — и, не дожидаясь, когда его кто-нибудь встретит, сам загромыхал сапогами по винтовой лестнице, прихватив со стола кроличью лапу и сунув её в рот. Хёггель поразился: и как Эмбервинг всё это терпит? Огден перегнулся, посмотрел на оставшихся в трапезной фею и василиска.

— Ну, что застряли? — недоуменно спросил он. — По лестницам, что ли, ходить не умеете?

— Без приглашения входить в логово дракона и хозяйничать там, — назидательно сказал Хёггель, — последнее дело.

— Это ты в Драконьей книге вычитал? — поинтересовался Нидхёгг и фыркнул сквозь плотно сжатые зубы. — Лапами шевели. Надо Лучесвета вылечить поскорее.

Сказал он это, впрочем, без беспокойства или экзальтации, и Хёггель даже подумал, что дракон вовсе не хочет лечить Лучесвета, что бы с ним ни приключилось.

Сверху донёсся голос Эмбервинга:

— Ведь говорил же, чтобы ловить не вздумал!

— А я и не ловил, — возразил Огден, за два шага преодолевая последние ступени и вваливаясь в комнату Лучесвета, — сами пришли.

Эмбервинг взглянул на него недоверчиво, Нидхёгг напыжился и изрек:

— Я убеждать умею.

В комнате, помимо них, был только Голденхарт. Алистер с Рэдвальдом, к большому огорчению менестреля, отправились к русалкам вдвоём. Король эльфов мог открыть любой портал, просто заглянув в чьи-то воспоминания, так он и сделал. Голденхарт с завистью глянул им вслед, но Эмбер был тут, и он даже заикнуться не посмел о том, чтобы напроситься с ними.

Лучесвет по-прежнему сидел, закутавшись в одеяло с ног до головы. Нидхёгг сразу же направился к нему и привычным движением вытряхнул юношу из одеяла.

— Фея сказала, это не проклятие, — объявил он, с удовольствием разглядывая хрустальные полосы на локтях Лучесвета. — А полозы давно померли… вымерли, — исправился он. — А коржики невкусные.

— Какие коржики? — не понял Эмбервинг.

— Сахарные, — с отвращением пояснил дракон, — сплошь сахарные.

В комнату заглянул Хёггель, ведя за собой Хельгартен. Фею никто не предупредил, поэтому она была ошарашена, увидев сразу двух Голденхартов.

— А, Хёггель, — сказал Эмбервинг, разглядывая василиска, а потом и фею. Хёггель возмужал с их последней встречи, но черты лица остались по-эльфийски юными и острыми. Фея похорошела. Вероятно сказывалось счастливое супружество. Но ей всё ещё было неловко в присутствии менестреля и Дракона.

— Лучесвет, — представил приятеля гостям Нидхёгг. Вид у него при этом был бесконечно довольный. Ему явно нравилось произносить это имя.

— Что скажешь, Хельгартен? — спросил Эмбер, делая пригласительный жест. — Признаюсь, даже мы с Алистером пришли в замешательство. Обычно ведь любые проклятия снимаются драконьими или эльфийскими чарами.

— Не любые, — возразила фея, входя в комнату и подходя к Лучесвету, чтобы взглянуть на хрустальную чешую, — да это и не проклятие. Уж я-то хорошо знаю, какими бывают проклятия, — с горькой улыбкой добавила она. — Не веет злом.