Альма Либрем - Заклятые враги [СИ]

— Удивительное дело, — Первый осадил коня, когда они оказались достаточно далеко от столицы, — но они готовы верить каждому твоему слову. Я очень сомневаюсь в том, что с Рри было точно так же — граждане тогда, по крайней мере, немного следили за тем, что делает правитель.

Рэй усмехнулся.

— Тебя очень долго не было, Первый, — ответил наконец-то он. — В Элвьенте есть только один король, которому будут верить на слово. И если ты представляешься его сыном, больше шансов на доверие, чем просто временным регентом. Все эти правители, советники… На самом деле вряд ли у них есть право голоса.

— Странно звучит, — вздохнул мужчина. — Будто бы страна, в которой нравы похуже, чем в Халлайнии.

— У нас нет рабов, — возразил Шэйран. — Только вольные граждане, что сами выбирают, кто им любимый правитель, а кто — ненавистный. Но с Тьерронами уже многие успели свыкнуться, трудно этого не сделать за много сотен лет. Верно, Эрла? — он перевёл взгляд на сестру, но та промолчала, то ли не причисляя себя к местной королевской семье, то ли просто не желая после всего даже слово молвить родному брату.

Дарнаэл промолчал. Он мог со многим не соглашаться, в том числе с отношением Шэйрана к Эрле, но прошлое не вернуть вспять; как уж выбрали дорогу, так и следует идти вперёд. Да, девушка многое сделала не так, как должна была, и, может, во многом даже оступилась, и когда сражаться решила впервые в своей жизни, тоже была совершенно не права. Но что поделать? Разве можно действия человека уровнять под линейку?

Они ехали по знакомой, привычной дороге, излюбленному пути Дарнаэла Второго из Лэвье в Кррэа — и просто к границе между двумя странами, пусть границы никакой и не было. За спинами высился дворец, но с каждым шагом он всё уменьшался, и облик его таял постепенно за глухой листвой деревьев.

После третьего поворота можно было оборачиваться сколько хочешь — а фамильный замок всё равно не увидишь. Но, казалось, обратно, к местам былой славы, тянуло лишь Эрлу — да и то, потому, что она опасалась будущего и в первую очередь свою собственную мать, ожидала, что Лиара Первая в очередной раз попытается навязать ей свои правила.

Эльм же, ехавший к девушке плечом к плечу, казался, напротив, излишне воинственным — и не факт, что против общих врагов.

Что Дарнаэл, что Эрри от этой компании оставили бы только Рэя, да и то, им просто нужен был его дар. Может быть, верную, но при этом ещё и умную, способную думать головой ведьму; точно не принцессу, что своё первое сражение не сумела вывернуть в что-то большее, чем очередное разрушение магического баланса, не свергнутого дворянина, ненавидящего свою же королеву, не полуэльфа, с дрожью отступающего от итогов собственной трусости.

Но не они принимали решение. Не они определяли, кому было здесь место. Не им воевать в этом последнем сражении — последнем, если падет мир.

Последним, если победит Тэллавар.

И, признаться, Дарнаэл не мог ответить на вопрос, был ли Гартро злом. Никто — не был. Может быть, силы в нём и много. Может быть, рухнет от этого Источник, и магия захлестнёт мир.

Но если он раскроет Шэйрану все тайны, пояснит, как колдовать так, чтобы не было шансов проиграть — не сорвётся ли он с цепи? Не появится ли в Рэе то, что так ярко горит в его же отце, эта безумная жажда завоевания? Не утонет ли их мир в крови, когда он сделает свой выбор?

Дар об этом прежде думал. Но ведь он тогда не сорвался, без своих воспоминаний, безо всего, что держало бы его на цепи. У него просто не было никакого желания в очередной раз переступать тонкую линию, границу…

Он пришпорил коня, будто бы надеясь задать темп; спешить — единственное, что они могли сейчас сделать. Да и то получалось плохо.

…Дорога оказалась в очередной раз удивительно тихой. Казалось, Элвьента будто вымерла изнутри, и Дарнаэл не знал, сколько они уже проехали, пусть отчётливо понимал, сколько осталось. Сегодня к вечеру они будут у разрушенной границы. У последнего места, где прорвался на свободу Магический Источник. Для этого тоже не приходилось колдовать, вспоминать о своём даре, утерянном в чужой крови. Дар был его творением, как этот мир однажды обратился в создание его собственных мыслей, боли, любви.

Он виде Источник, он знал, какова его аура на вкус — будто ребёнок, что безошибочно из множества незнакомых женщин определит свою мать, не по её яркой, запоминающейся одежде и не по странной причёске, не по чертам лица, какими б они ни были, а потому, что она пахнет, как его мать, и руки у неё, как у его матери, нежные, добрые, ласковые.

Вот только в Источнике не было ничего доброго. Холод и ненависть — вот что чувствовал Дарнаэл, безошибочно утягивая за собой всю вереницу последователей, будто на верную погибель или, напротив, настоящее спасение.

Сейчас Эрри оказалась немного позади, что-то тихо втолковывала Монике, словно пыталась развенчать её бывшую уверенность в собственной религии. Хороша богиня — равно как и её мёртвый изнутри послушник-полуэльф.

Кони едва-едва шагали, уставшие после долгой дороги. И Шэйран — на своём вороном, — будто бы специально подъехал чуть ближе к Первому, но так и не задал никакого вопроса.

— Если ты хочешь спросить о том, как на самом деле задействовать твою магию, то это последнее — чему я тебя научу, пока пылает Источник, — Дарнаэл промолвил это тихо, будто бы даже осторожно, так, чтобы за стуком копыт по пыльной тропе не было слышно ни единого его слова.

Рэй протянул руку — не к божеству, а к лесу, — и зелень у обочины этого жалкого подобия дороги потянулась ему навстречу.

— Вот она — магия, на которую я способен, — улыбнулся весело он. — Вот она — та магия, которой я хотя бы могу управлять. А всё остальное — это так, дым…

Дарнаэл лишь усмехнулся.

— А растения, по-твоему, сотворены из чего-то другого, чем весь наш мир?

— Ну, тогда отец бы уже давно покорил все страны на свете, — рассмеялся Шэйран. — Ну, слушай, Первый… Неужели тебе, великому божеству, никогда не хотелось вернуться в то прежнее состояние, когда ты был просто королём? Как в той жизни, единственной, о которой сохранилось хоть что-то?

— Ты и вправду считаешь, что на самом деле у меня были и другие жизни?

— Разумеется, были, — Рэй вздохнул. — Ожил раз — бывает. Дважды — значит, это случалось довольно часто. И Эрри — тоже. Но реальные следы остались только после этой жизни. Король Дарнаэл… Удивительно, вы в этих ипостасях оставили реальные имена, получили свой природный дар… Почему всё другое было не так?

— Может быть, потому, что это были решающие возвращения. Единственное, что позволило нам быть вместе не только там, где прежде было место только хаосу, а и в обыкновенном мире, — Дарнаэл теперь смотрел под ноги своему коню, будто бы опасался увидеть там какую-то кочку.