Надежда Волгина - Заземелье [СИ]

Филипп так крепко прижимал меня к себе, что временами становилось тяжело дышать, но я молчала, боясь спугнуть мгновение кажущейся близости.

Он нес меня на руках до самого дома, и первой, кого я увидела, была Роза. Она стояла посреди холла и с презрением смотрела на меня. Тут же захотелось, чтобы Филипп отпустил меня, но я лишь крепче приникла к нему в безотчетном соперничестве.

Он молча прошел мимо своей фаворитки и занес меня в комнату. Даже когда он клал меня на кровать, руки не хотели слушаться и выпускать его шею. Филипп не спешил уходить, несмотря на то, что в холле его ждала такая красота.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, и мне показалось, что слышу настоящее участие, а не притворство.

— Не очень, — честно призналась я, и от жалости к себе на глазах выступили слезы.

Голова раскалывалась, словно ее кто-то медленно распиливал, глаза жгло, и внутренности скручивало от боли.

— Могу провести восстановительный сеанс, если хочешь, — Филипп подошел ближе и присел на кровать.

Я бы согласилась на любую помощь, а возможность побыть с ним еще немного, откровенно порадовала. В последнее время мы даже говорили мало. Поэтому я лишь молча кивнула.

Филипп проделал какие-то непонятные мне манипуляции с руками — потер их, потряс ими в воздухе, даже подул на них. Я смотрела на него во все глаза, пока он не обхватил мою голову руками, и я не потеряла способность соображать. Он склонился так низко, что я видела искры в его глазах, которыми он вглядывался в мои. Голова разгоралась в его руках, но думала я не об этом. Думала я о его губах, что находились в нескольких миллиметрах от моих. Все мои мысли сосредоточились на них. Я мечтала о поцелуе, зная, что не должна этого делать. Я боялась пошевелиться, чтобы не выдать себя с потрохами. Это был не восстановительный сеанс, а настоящая пытка страстью.

Но самое трудное началось потом, когда Филипп с головы опустился на шею, прошелся по всей длине моих рук, разжигая в них огонь. Затем вновь переместился на плечи и начал исследовать мое тело. Господи, я с трудом сдерживала себя, когда его руки касались груди, задерживались на ней и спускались к животу. Я чувствовала, как напрягаются мои соски, и знала, что он тоже чувствует это. Я боялась застонать от наслаждения и начать извиваться под его горячими всепроникающими руками. Это больше походило на эротический массаж.

Когда Филипп начал развязывать пояс халата, я взвизгнула и схватилась за него руками.

— Он мне мешает устанавливать контакт с твоим телом, — Филипп удивленно смотрел на меня. — Что тебя смущает?

— А ты не догадываешься? — я чуть не задохнулась от возмущения. Еще изумлял тот факт, что он выглядел совершенно спокойным, в то время, как я сгорала от страсти.

— По-твоему, я не видел обнаженную женщину? — усмехнулся Филипп.

Это было первым подобием улыбки, что я увидела на его лице. Картина так поразила, что я замерла с открытым ртом.

— Ты чего? — удивился Филипп. — Так смотришь, будто я позеленел резко, — и опять усмехнулся.

— Ничего, просто…

Ну уж нет, не дождется. Еще подумает, что я только и мечтаю о его улыбках и знаках внимания.

— Продолжим? — деловито спросил он и снова взялся за пояс халата.

— Нет, — твердо произнесла я и убрала его руки. — Мне уже итак легче. Спасибо.

— Как знаешь, — Филипп пожал плечами и неожиданно улыбнулся — задорно, по-мальчишечьи. — Кто бы мог подумать, что ты такая стеснительная?

Пока я размышляла, что можно на это ответить, он неожиданно наклонился и поцеловал меня. Я совсем растерялась и, наверное, выглядела до крайности глупо, раз Филипп по-настоящему рассмеялся.

— Ты такая строптивая, что я не смог удержаться, — все еще продолжая смеяться, сказал он. — Спи, поздно уже, — перестав смеяться, добавил он и покинул меня обалдевшую обдумывать случившееся.

Я дотронулась до губ, не в силах поверить, что он действительно поцеловал меня. Пусть это был мимолетный поцелуй, быстрое касание, но я почувствовала его губы. Они были теплые, мягкие, такие родные, словно созданы специально для меня. Он просто дразнился и даже примерно не представлял, какую бурю эмоций я испытала, когда наше дыхание смешалось. Ему смешно было, а мое сердце плакало от горя, когда я поняла, насколько сильно люблю его.

Как же мало мне теперь было нужно для счастья! Целый день, крутя ненавистные палочки под монотонное жужжание Светланы, я радовалась мысли, что сегодня не нужно никуда идти, что обследования не будет. Я распланировала вечер, возвращаясь домой. Филиппа не видела со вчерашнего дня, но надеялась, что он пребывает в хорошем настроении, и у меня получится выведать у него хоть что-то.

Звуки музыки донеслись, еще когда я ехала в лифте. Она ласкала слух и расслабляла. Никогда раньше не слышала такой. Я даже не могла определить, какие чувства она вызывает во мне? Восторг? Нет, не то… Счастье? Это точно не про меня. Желание? Наверное… Именно желание испытывала я по мере приближения к жилищу Филиппа. Но чувство испарилось, стоило открыться дверцам лифта.

Холл был полон гостей. Кто-то танцевал под завораживающие звуки, кто-то восседал на диванах. Здесь были и мужчины, и женщины. Все красивые и неприступные.

Я стояла в лифте, не зная, что делать? Искала глазами Филиппа и не находила. На меня уже стали обращать внимание, нужно было что-то предпринимать, но я не знала, как пробираться в свою комнату сквозь эту толпу.

— Фаина, ты чего тут стоишь? — Филипп появился в поле моего зрения, и я с облегчением перевела дух. — Иди, переоденься и присоединяйся к нам.

Он взял меня за руку и вывел из лифта.

— Ты не предупредил, что будет так шумно, — укорила я, пока мы побирались вдоль стенки, чтобы не мешать танцующим. — Что празднуешь?

— Сегодня большой праздник — День Земли! В этот день она проснулась для жизни и дала жизнь людям.

— Странная теория, — пробормотала я, в надежде, что он не услышит.

Но Филипп услышал. К тому моменту мы достигли моей комнаты и оказались в относительной тишине.

— Это не теория, Фаина, это традиции, идущие из глубокой древности, — Филипп не выпускал моей руки. — Вы, люди, не цените свою землю, не задумываетесь, каково ей, а мы по крупицам собираем то полезное, что помогает нашей земле выдержать натиск прогресса.

Эк загнул. Мне аж неудобно стало, будто именно я разрушаю землю. Собственно, никогда раньше не задумывалась о пользе или вреде, которые могут нанести именно мои поступки земле. Она вечная, я и сейчас так думала.

— А вы разве не люди? — спросила я о том, что волновало меня гораздо сильнее.

— Отчасти, да.

— Как это?

— Физиологически мы люди, но внутри мы люди Заземелья. Это идет из глубокой древности. Уже много веков, как мой народ поселился здесь и посвятил себя службе нашей кормилице.