Надежда Волгина - Заземелье [СИ]

Виталя! Голову прострелила мысль. Сама не заметила, как заговорила вслух:

— Вернуться в колонию, найти священный сосуд, с которого все началось. Две капли соединятся в одну, окунуться в росу и опустятся на самое дно. Купол рухнет, даря свободу. Ты будешь спасена…

— Фаина?.. — позвала Анна. — Что это? Что ты только что сказала?

— Это не я, — пробормотала я, все еще пребывая в состоянии транса.

Как я могла забыть сон?! Вот что хотел сказать мне Виталя? Напомнить…

— Это мне сказал брат, — порывисто развернулась я к Анне, крепко хватая ее за руки. В этот момент я совершенно забыла, как она слаба. — Я должна вернуться в колонию.

— Но это самоубийство, — запричитала Агата и снова заплакала. Бедняжка, нервы ее были на пределе.

— Мама, успокойся, — погладила ее Анна по склоненной голове и обняла за плечи. — Кажется, я знаю, о чем она говорит… Да и Савелий будет с нами.

— Ты тоже уйдешь?! — еще горше расплакалась Агата. — Только пришла и снова покидаешь меня?

Как же мне было ее жалко! Но и возразить я ничего не могла. Единственно, сомневалась, что Савелий так же положительно отреагирует на мое намерение вернуться в колонию. И что там сказала Анна, она знает это место?

— Объясню все на месте. А сейчас нам нужно всем немного поспать.

Голос ее прозвучал совсем устало. Да и сидела она уже с трудом. Я помогла Агате напоить ее витаминным отваром. Когда они укладывались, пожелала спокойной ночи и отправилась на свою половину.

— Вы обе рехнулись! — прорычал Савелий, когда на следующее утро, за завтраком мы с Анной поделились с ним своими планами.

— Вот и я им сказала почти то же, — поддакнула Агата.

— Никуда вы не пойдете!

— Но послушай… — попыталась подать голос я.

— И слышать ничего не хочу!

Если честно, не ожидала от него такой реакции. Предполагала, что придется уговаривать, но категорического отказа не ждала.

Анна сохраняла молчание. При дневном свете я различила, насколько она бледная и болезненная. Исхудала так, что не понятно было, в чем еще душа держится. Кожа почти прозрачная, губы потрескались… А глаза горят лихорадочным неестественным блеском, как при высокой температуре. Но на лице ее читалась решимость и непоколебимость. И это мне придало храбрости.

— Пойдем. И если ты так боишься за собственную шкуру, то можешь оставаться.

Я смотрела, как темнеют глаза Савелия и сжимаются скулы, отчего желваки становятся подвижными. Сейчас он напоминал того Савелия, которого я знала раньше и успела забыть в последние дни. Мне было страшно, но взгляд я не отводила. Откуда только взялась эта уверенность в собственной правоте, но захотелось биться на смерть.

— А ну… пойдем, — он схватил меня за руку и выдернул из-за стола.

Силой натянул на меня тулуп, обмотал голову платком. В последний момент успела сунуть ноги в валенки, перед тем как он меня выпихнул за дверь.

Несмотря на испуг и стремительность Савелия, я заметила, как величественно красив лес. Буря утихла и снег нетронутыми барханами покрыл землю. Деревья стояли в белом убранстве. Светило яркое солнце и ни дуновения… Просто сказочная красота!

Но в следующий момент меня прижали спиной к дереву, схватили за ворот тулупа так, что нечем стало дышать, и заставили заглянуть в глаза, затянутые прозрачной коркой льда.

— Повтори, что ты сказала, — приблизил Савелий свое лицо ко мне.

— А что?! И повторю…

Сама себе сейчас напоминала облезлого петуха, из которого собираются варить суп, а он все рвется в бой. От подобного сравнения губы невольно начали растягиваться в улыбку.

— Она еще и смеется! — еще более грозно прорычал Савелий.

В следующее мгновение его губы накрыли мои, и я, как обычно, утратила способность соображать.

Сколько длился поцелуй, не знаю, только мне даже жарко стало на морозном воздухе. Савелий разве что не кусал меня, но губы и язык его терзали, доставляя удовольствие на грани с болью. Это был поцелуй, наполненный животной страстью. И я мечтала, чтобы он длился вечно.

— Какая же ты глупенькая! — оторвался он от моих губ и уткнулся в шею, покрывая ее поцелуями. — Файка-фуфайка…

— Как ты меня назвал? — отодвинулась я от него и заглянула в глаза, с удовлетворением подметив, что лед растаял, а на его месте разгорается огонь страсти.

— Файка-фуфайка, — губы Савелия растянулись в озорной улыбке.

Ну скажи!.. Скажи то, что я так хочу от тебя услышать, в чем так сильно сомневаюсь. Вместо этого, Савелий зачерпнул горсть рассыпчатого снега и бросил мне его в лицо.

— Ах ты!..

Мы гонялись по лесу друг за другом, как малые дети и играли в снежки. Падали и снова целовались. Я безумно хотела его, но понимала, что не время и не место…

— Так ты пойдешь с нами? — выбрала я момент, когда он оказался подо мной и спросила в лоб, а вернее, в мокрое от снега лицо.

— И ты не боишься вновь оказаться в лапах совета? — прищурился Савелий.

— С тобой я ничего не боюсь.

Я действительно так думала, глядя на его такое мужественное и до такой степени любимое лицо. Чутье подсказывало, что теперь он лучше даст убить себя, чем позволит хоть кому-нибудь меня обидеть. Конечно, я понимала, что один он вряд ли со всеми справится. Но ведь была еще Анна, которая знает все потайные ходы в колонии. Не зря же она всю жизнь провела среди повстанцев. Да и сам Савелий, как глава стражи, должен знать карту коридоров, как свои пять пальцев.

— Тогда хватит тут валяться, пора отправляться в путь.

Савелий помог мне встать, отряхнул от снега. Но в дом Агаты мы все равно вернулись мокрые и разгоряченные.

— Как дети малые, честное слово, — бухтела она, развешивая наши вещи сушиться возле очага. — Путь-то не близкий предстоит… Ох-ох-ох… А она как дойдет?

Я посмотрела на Анну, которую Агата устроила в подушках на топчане. Выглядела она, действительно, совсем слабой.

— Может, останешься? — рискнула предложить я.

— Нет, — решительно тряхнула она головой. — Я справлюсь. А вам без меня придется туго. Я знаю то место, о котором ты говорила…

— Я тоже понял, что это, — вклинился Савелий. На него я даже смотреть не могла в данный момент. Обнаженный по пояс он выглядел до такой степени сексуально, что я возбуждалась от одного взгляда на него.

— Но ты не знаешь, как пробраться туда из лагеря повстанцев, — вновь заговорила Анна. — Неужели ты думаешь, что стражники вас пропустят к алтарю?

Час от часу не легче. Там еще и алтарь какой-то, оказывается. Что же за реликвия на нем хранится? Но я понимала, что спрашивать не имеет смысла. Сейчас гораздо важнее добраться до этого места и сделать… А что, собственно, мы должны сделать? Кажется, этого не знает никто из нас.

В дорогу нас Агата собирала так, будто мы пешком собрались идти на северный полюс. Конечно, путь нам предстоял не близкий, но не до такой же степени. Только провизии она нам собрала огромную торбу. Савелий долго с ней препирался, а потом сел на пенек и заявил, что никуда не пойдет, если его не освободят от лишней ноши.