Марина Дечко - Ворожея

И он протянул руку к рубахе мальца, за которой подрагивали темные нити:

- Не носи так близко к себе, они тебя выпивают. И Чародейка становится сильнее. А ты чахнешь. Чуешь?

И Ворожебник отнял руку, как увидел, что мальчуган дернулся в сторону. Не привык доверяться? Или уж жизнь научила? Это и хорошо, потому как впереди его ждет многое.

- А все ж таки нити достань. Уж как хотел бы забрать, не тянул бы так долго. Я Гаем зовусь. Ты?

- Нежегом, - ответил малец, и тут же поправился: - Негом.

- Хорошо, Нежег-Нег, - усмехнулся Гай, - а ведь и с тобой боги говорили?

И малой кивнул: так и есть, говорили. Да только тот, что откликался раньше, нынче молчит. И Негу непонятно, что делать дальше, как быть.

- Он откликнется, - успокоил его Гай, - когда говорить сможет. Шептать. Слово святое проводить в мир людей. А пока же...

Он оглядел небольшой клубок из зеленоватых с темным нитей, что Нег выложил на стол, и тут же проговорил:

- Всего с одной могилы. А их - семь.

- Я искал, - откликнулся малец, чуть не плача. - Да разве ж можно обойти все Княжество?

- Не все, - успокоил его Гай. - Все - это тогда, когда не знаешь, где искать. Ты, верно, воеводство свое обошел? Родное?

Нег кивнул.

- Она не стала бы прятать все буллы в одном месте, - пояснил Гай. - Ей земля со всех семи нужна была. И, стало быть, как нашел ты одну буллу, за другой отправляться надобно было в другое... Ты чего?

Малец обиженно хлюпнул носом:

- Где ж мне было?..

- Верно, нигде. Потому ты здесь. Я знаю про те буллы, а вот она про меня, что вернулся, - нет. В том наша сила. И если отважишься...

- Отважусь, конечно! - Мальчуган гляделся уверенным, да только Гай разумел: кругом стоит степняк, и нити собрать будет тяжко. Распаривать пространство придется, чтоб быстрей добраться до капищ. А с пространством тяжко, потому как вот в нем, после побега мальчугана, уж и сил едва осталось. А тут - шесть булл. Да только и выхода у них не оставалось.

Если только...

- Та девка, что с села Светломестского, - Гай на миг споткнулся о слова, не зная, как спросить, - Заринка, она жива? Знаешь?

- Кажись, - ответил Нег. - Не знаю точно. Нас на костер. Ведьмаками... Я ж и просился, и в храм сойти был готов, а они - за старое. И Заринку со Святом да Крайей - туда же. И нам бы помереть, если б не степняк. Я ж сомлел от дыма едкого, а как очнулся...

- Значит, жива, - откликнулся Гай. - Погоди, нужно и ее вызволить, пока Чародейка за нею не спустилась. Только в том ты мне помочь должен.

И Ворожебник снова отпер пространство.

***

Отчего-то Заринка не помнила того дня. Словно бы и не существовало его вовсе. И это не ее, простую купеческую дочку, свели на костер за колдовство. А с нею - Свята, Нега, Крайю, да еще двоих. Мужика с девкою.

Дым потянул мгновенно. Едкий. Сладкий. Да только и его Заринка не различала по-над чувством дивным. И лишь ладошкой ловила пальцы Свята. Гладила их, успокаивая. И тогда марево над ним становилось светлее, окрашиваясь в колера ружовые.

А ружовый Заринка любила.

И когда воздуху стало не хватать на последний вздох, у нее перед глазами все то же: Свят, Нег с Крайей рядом. И ежели не думать...

Оттого, видать, и не поняла, что сталось. Как снова оказались они в подземелье темном.

Теплая рука легла ей на шею и, осторожно приподняв подбородок, погладила его. Скользнула к щеке и тут же смахнула теплую каплю, что упала на девичью кожу:

- Я уж думал...

Голос Свята, а самого его не видать в темноте кромешной. И если бы не капля эта, то она, Заринка, и не поверила бы никогда, что лучший охотник Светломеста может плакать. Только как не верить слезе?

- Ты... чего? - Голос у Заринки выходил грубоватым, с хрипотцою. Будто бы простудилась она в мороз крепкий. И прокашляться не помогало. А в горле скреблось. И ежели бы дома то, она б бегом к Крайе с Яркой, а уж они бы нашли, чем помочь.

Зара на миг задумалась. Впервые упоминание о Яре не вызвало у нее ни злости, ни чего другого, что похуже будет. Верно, позабыла она мысли темные. Освободилась. И чувство это новое окрылило ее:

- Плачешь?

Она осторожно нащупала ладошками лицо друга, что и не друг уже, но многим больше. И уверилась: плачет. Потому как иначе глаза мокрыми не бывают.

- Чего?

Свят не откликался. Дрогнул только всем телом. И затрясся. А на щеках Заринки снова появились теплые капли.

- Свят... - Она села у него в руках и, пытаясь смахнуть одну за другой, ловила слезинки, проговаривая: - Ты испугался, верно? Жива я, жива! Без памяти была просто. Так бывает, когда дыма много, тебе ли не знать?

Она старалась говорить много, чтоб заполнить мучительную темноту. И сказала бы в разы больше, да только внезапно послышался резкий грохот. И по земле, на которой лежали они со Святом, прошла дрожь.

- Что это? - Заринка напряглась, вжимаясь в мощное тело. И снова вздрогнула, когда очередной грохот разнесся в пространстве.

- Война, - ответил Свят. - Она ж и спасла нас с тобою. Если бы не степняк, не уцелеть на костре.

Напоминание о войне напугало Зарину не меньше самого костра. И она тихо взмолилась:

- Святые небожители, пусть закончится!

- Если закончится, - оборвал ее Свят, - то и мы с нею. Потому как не отпустят ни тебя, ни меня. Суд Престольный помнишь? Вот! А Храм? Храма не было, и храмовники не судили нас. А ведь на костре сказали то. И народ верит им... Нам то на руку. Думать надобно!

Он и сам не разумел, что можно придумать в той ситуации. Только и ждать погибели не хотелось.

Грохот усиливался, а время между ударами - сокращалось. И Свят разумел: наступление на Камнеград возрастает, потому как и гул стал рождаться не в одной стороне, но кругом и разом. Значит, окружили Красный Город. Прорвутся рано или поздно...

Хлопок!

Заринка со Святом разом обернулись. Показалось?

Оба притихли на миг, стараясь расслышать больше. И снова тишина, снова рев катапульт. Красный камень уж, видно, крошевом идет, потому как к реву подмешивается другой, характерный голос. Твердыня стонет: она не повинна в грехах людских. Стояла себе сотни зим. И дальше стоять думала, а тут вот...

Снова хлопок! Только этот - ближе, у дальней стены, оттого и слышится отчетливей.

И Свят встает, чтоб закрыть собою Заринку. Уж если и придет кто по жизни их, он готов отдать свою. Но только не ее. И не... нет, дитя они вряд ли смогли так скоро...

Пространство хлопнуло у самых ног. И темнота сгустилась.

- Свят? Заринка? - Голос, что звучал подле, был таким знакомым, что охотник на миг растерялся: это ж Нежег, брат его названный. А ведь и его, дитя горькое, на костер свели по-за тем же. И не знал охотник, выжил ли малец. А тут...

Только Нег ли? Или морок, за которым не разглядеть правды?

- Заринка! - Дитя клянчило, пытаясь дозваться. - Жива?

Зара не выдержала первой. Отвела мягкой рукой Свята и, подойдя вплотную к рваной дыре в пространстве, спросила: