Марина Дечко - Знахарка

И рождалось дитя дивное, лучистое своею силою.

Да только люди забыли про это.

Пришли храмы, смели старые поверья. Каменный Огнедержец пал, а с ним забылись и наветы небожителей.

Теперь не ворожеей для людей - ведьмою была Яра. И за ворожбу могла поквитаться жизнью. Коль прознают про нее...

Крайя схватилась за грудь. От боли порвала на себе платье. Не бывать этому! Древняя, давно забытая боль вспомнилась старухе, опалила разум. Замочила сморщенные щеки горькой слезой. Не даст она внучку в обиду! Жизнь положит за нее, схоронит от людского гнева, от глаза и слова дурного.

Да только коль не пустить целебну в мир, Макошь навсегда проклянет ворожею. Сурова старая божиня. Запрет для нее жизнь хорошую. Расскажет Симарглу о девке, а тот и станет за ней свататься раньше часу. В Стылую Избу хозяйкой звать. И растопит костер людскими руками, чтоб как ведьму схоронили.

И Крайя решилась.

Она встретила Ярославу в сенях, когда та вернулась поздно вечером:

- Все знаю, Ярка, не отговаривай. Не осужу тебя, не бойся. И воина твоего не раскрою. Другое тебе хочу сказать. В руках твоих живет целебна, подаренная старой Пряхой. Не отдавать ее людям нельзя - проклятой станешь. Пойдем, хорошая, нужно спешить.

И она потянула за собой удивленную девку.

На дворе было так морозно, что холод пробирался даже под тулуп. Молодая знахарка устала, и глаза закрывались сами собой. Да и проголодалась она - с обеда ничего во рту не держала.

- Погоди, бабушка, куда? - Яра уперлась ногами в снег, не давая старушке двинуться с места, и с волнением спросила: - Куда ты?

- Я не смогу тебе помочь, Ярка. Не смогу. Давно растеряла свой дар, выменяв его на страшное проклятье. Душа моя гнилая не годится, чтоб провести за тобой целебну, учить тебя. Да только есть в Низкогорье баба одна. Знахаркой ее кличут люди, не понимая: не знахарка - ворожея она. Я знала ее раньше. В другой жизни, когда душою своею властвовала. Поможет она тебе. Научит. Пойдем!

И старуха бросилась к лошадям, что уже били копытами.

- Тебе тяжко будет добираться на кобыле, - взволновалась Яра, - глядишь, сбросит.

- Не сбросит кобыла такую, как я. Не волнуйся. Скорей, нам часу отпущено - ночь. Люди не должны прознать о тебе!

И она с трудом влезла в седло.

Яра вскочила на кобылу ловко и тут же тронула поводья.

Темень вокруг стояла непроглядная. Сколько раз ветки цепляли волосы Яры, она уж и припомнить не могла. В лесу ночью страшно. Перед глазами встал недавно убитый Святом волк, и Ярослава невольно поежилась: в прошлый раз у нее хотя бы был нож...

Кобылы шли тяжко. Дергали ушами, чуя опасность. Копыта то и дело глубоко уходили в снег, и силы животин оставляли их с каждой минутой. Наконец, Крайя остановилась:

- Помоги мне, дитя, - она протянула руки, и Яра, спрыгнув с лошади, помогла спешиться и ей.

- Привяжи кобылу к дереву, ей дальше нельзя, - Крайя сделала то же самое, потянув девку за рукав: - пойдем, скоро село.

Околица Низкогорья была почти такой же, как и в Светломесте. Занесенная искристым снегом, она огораживала село от леса. Впереди горели несколько одиноких огоньков и вздымались тяжелые клубы печного дыма. Тут же света было мало: его едва хватало на тонкие вытоптанные дорожки меж изб.

Невысокий деревянный забор огораживал село частокольной линией, и здесь, у самой кромки, стояла одинокая изба.

Крайя сделала несколько шагов и болезненно зашипела:

- Соль...

Отошла чуть в сторону и стала приглядываться, выбирать, куда ступить. Осторожно подошла к невысокому дому, довольно прочному, и сильно застучала в дверь.

Яра ждала. Молодая знахарка мало что понимала. Знала только, что выполнит все заради Крайи.

Сердце грохотало в голове, и она почувствовала, что вот-вот ослабнет. Но дверь отворилась раньше, и в проеме показалась седая голова.

Открывшая им ворожея была стара. Многим старше Крайи. Тяжелые веки почти закрывали выцветшие глаза, и торчащие из-под них белки казались желтыми от времени. Ссохшиеся пальцы искали опору в двери, а сама ворожея переминалась с ноги на ногу, кряхтя от усталости. Было видно, что ноги ее болят, и каждая минута дается им с трудом.

Ворожея бросила тяжкий взгляд на старую знахарку:

- Чего тебе? Уж не постеснялась после всего приходить? - И она попыталась захлопнуть дверь перед самой Крайей. Но та, удержав ее ногой, не позволила:

- Не за себя пришла просить, Улада, за внучку. Ворожея она, как и ты. Помоги ей, выучи. Проведи дар целебны в руки девки!

- И не проси, Крайя! Врагом была ты мне, врагом и твоя девка станет!

- Не враг она тебе, - перечила знахарка, - да и не помрешь ты без нее. Тяжко будет. Просить придется селян крышу разобрать, чтоб Симаргл мог из хаты душу вытянуть. А тогда и прознают люди про тебя. Поймут, что не такая, как они. Ведьмой покличут. Оттащат на храмовничью площадь, да и сожгут. Чертовой невестою станешь для всех. Готова так помереть, только бы отомстить?

Седая женщина еще несколько раз дернула дверью, но потом сдалась:

- Будь по-твоему, Крайя. Научу девку. Смерть моя уж стучится в двери, не могу больше прогонять ее. Только знай, ночница , все одно: уйду с обидой на тебя.

- Дело твое. Не стану врать: груз вины несу перед тобой. Только это не Яркина провинность. Моя!

- Где она? - Улада близоруко вперилась взглядом в Ярославу, разглядывая ее с головы до ног. - Подкидыш? Кровь в ней чужая, южная, не этих мест.

- Не подкидыш. Своя она. А кровь древняя, суровая. Стойкая до всяких бед. Батькина. Матка ейная Лесами рожденная...

- Что ж, оставляй свою девку. Вернется на рассвете.

Крайя попыталась было войти в хату вслед за Ярой, да Улада не дала:

- Не ступать тебе ногой в мою избу, ночница . Эта хата - обитель света, ты ж несешь за собой мрак.

И она захлопнула дверь перед самым носом Крайи.

Яра в негодовании попыталась было уйти, но старуха остановила ее:

- Не ходи за ней, дитя. Лес боится ее, зверье не тронет. Ее душа гнилая, как и тело. Падаль твоя бабка!

И она убрала седые волосы в косынку:

- Где целебна? Как прознала про нее?

Яра с неудовольствием попыталась отговориться, но старуха не дала:

- Я чую ее в тебе, хорошая. Как и чую сумрак в венах Крайи. Покажи.

И она протянула руки, на которые положила ладони Ярославы.

- Закрой глаза. Излечи раны.

Молодая знахарка и впрямь заметила на ладонях старухи длинные порезы. Похожие на трещины, что она лечила у стариков. Давнишние, глубокие. И удивленно подняла на нее глаза:

- Мое время давно пришло, - пояснила Улада, - тело гниет. А душа не отлетает. Дар надобно передать...

И она вопросительно взглянула на Яру.

Знахарка смежила веки и постаралась призвать целебну. Под кожей привычно защипало, и живое тепло потекло в ладони Улады.